Одной из постоянных угроз был пожар. В Соединенном Королевстве мало понимают тот факт, что на Фолклендах часто бывает очень сухо, и стрельба во время учений может легко привести к возгоранию пустошей. Когда это происходило, огонь распространялся на торф, и если он разгорался, то мог гореть месяцами. Однажды это произошло недалеко от обширной свалки, на которой находились тысячи тонн боеприпасов, оставшихся со времен войны. Колонны грузовиков отправились туда с водой, пытаясь потушить тлеющий очаг, но они увязли, и только масштабные раскопки бульдозерами, которые прокладывали траншеи перед очагом пожара, в конце концов взяли его под контроль.
Безусловно, самым крупным проектом было строительство аэропорта Маунт-Плезант, известного всем как MPA, примерно в двадцати пяти милях к юго-западу от Стэнли. Построить международный аэродром со взлетно-посадочной полосой длиной 9000 футов посреди торфяного болота, на острове, где нет дорог, нет местной рабочей силы, очень мало подходящего камня, нет машин и оборудования и (самое главное) нет доков - это был поистине грандиозный подвиг, триумф инженерного мастерства и сила воли в чрезвычайно сложных условиях. Операция началась с того, что было похоже на высадку военного десанта: корабль подошел как можно ближе и опустил трап, по которому бульдозер сполз в море. Сойдя на берег, он начал прорубать себе дорогу в торфе, а другие машины за ним загружали с корабля щебень, пока примерно в пяти милях от берега не была проложена дорога к месту строительства аэропорта.
В качестве дока, строители пригнали старый пароход и посадили его на мель, образовав пирс, на который они могли бы переправлять свои припасы. В этой громадине жили менеджер проекта Билл Блумфилд и его жена Энид, которая с необычайным апломбом относилась к своему необычному существованию и была единственной женщиной в штате, численность которого на пике достигала 2000 человек. Билл был замечательным человеком по любым меркам: ему было около шестидесяти лет, он был застенчивым и тихим, но при этом блестящим инженером, объездившим весь мир, и - что самое важное, прирожденным лидером. За свою работу на аэродроме он получил заслуженную награду, орден Британской империи. Какой бы ужасной ни была погода, он каждый день выходил на площадку, подбадривал своих людей и неизменно носил белую шерстяную шапку, по которой его было легко узнать. У него было естественное взаимопонимание с людьми любого склада, и он неоднократно доказывал справедливость утверждения о том, что руководить нужно не за офисным столом, а на острие событий.
Его люди были специально доставлены из Соединенного Королевства, многие из них были опытными ирландскими землекопами, привыкшими работать по шестьдесят часов в неделю и пить по ночам напролет; но даже они, какими бы крепкими они ни были, не были готовы к изоляции, отсутствию нормальных условий и связи. Многие не выдерживали и падали в обморок в слезах от сочетания тоски по дому и депрессии, и их приходилось отправлять домой. Людей также репатриировали, если они постоянно плохо себя вели, но, чтобы не дать прогульщикам намеренно воспользоваться этой практикой, у каждого эвакуированного из зарплаты вычитали 400 фунтов стерлингов в качестве взноса на оплату авиабилета и лишали премии, которая могла быть значительной.
Чтобы получить прочное основание для взлетно-посадочной полосы, строителям пришлось выкопать от двух до двенадцати футов торфа - и взлетно-посадочная полоса, конечно же, была лишь частью проекта. Первым требованием было размещение рабочей силы, а позже появились огромные ангары, склады боеприпасов, топливные бункеры, жилые помещения для гарнизона, офисы и так далее, пока не возник комплекс постоянных зданий размером с небольшой город. Даже строительство дороги между аэропортом и Стэнли было серьезным предприятием: в некоторых местах приходилось выкапывать и вывозить более двадцати футов торфа, прежде чем можно было заложить фундамент.
Несмотря на свою занятость, я с нетерпением ждал прибытия семьи, и 28 июля Бриджит с детьми поднялась на борт "Уганды", основного пассажирского судна, следовавшего из Вознесения. Вместе с Рексом и Мэвис я вышел поприветствовать их в связи с моим официальным вступлением в должность и новой ротации военнослужащих. "Кофе, коричневый сахар и ром в каюте капитана, - записал я, - и все хвалили детей". Николь тогда было восемнадцать, и, только что окончив школу, она с нетерпением ждала результатов своих экзаменов на "отлично"; Филлиде было почти шестнадцать, а Эдварду четырнадцать.
В тот же день с официальным визитом прибыл министр вооруженных сил Джон Стэнли. Он заслужил большую похвалу за то, что привез с собой целую горову сыра "Стилтон", но затем, по нашим оценкам, упал в цене, меняя свои планы по десять раз на дню. Его нерешительность расстроила многих военнослужащих, не в последнюю очередь Первый батальон колдстримских гвардейцев, которые заказали изысканный обед в Гус Грин только для того, чтобы в последний момент услышать, что он не сможет пробыть с ними достаточно долго, чтобы его съесть. Хотя он прилагал реальные усилия, чтобы понять наши проблемы, казалось, что он находится в состоянии постоянного нервного напряжения и поэтому очень неуверен в себе. Особенно тяжелая сцена произошла в военном госпитале, где дежурный офицер в присутствии меня и Рекса постоянно повторял ему, что условия операционной неприемлемы. Это поставило меня в безвыходное положение: офицер-медик никогда раньше мне не жаловался, и я не мог прокомментировать то, что он сказал Стэнли.
Краткая экскурсия Стэнли наглядно продемонстрировала трудности, которые доставляли нам посетители. Из Соединенного Королевства постоянно приезжали важные персоны, все с самыми лучшими намерениями, но они и понятия не имели о том напряжении, которое их приезд создавал для людей, и без того напряженных до предела. Когда кто-то спросил Мартина Берда, что, по его мнению, является самой большой проблемой вооруженных сил на Фолклендах, он без колебаний ответил: "Приезды министров!"
Бриджит быстро освоилась в Британия-Хаус и почувствовала себя здесь как дома, но ее раздражали многочисленные ограничения, которые чиновники министерства обороны накладывали на ее перемещения. В своей мудрости власти постановили, что женам военнослужащих не разрешается водить машину, поскольку для них не может быть оформлена страховка. Некоторое время Сьюзи Корбетт нарушала это правило, управляя одним из джипов "Мерседес", оставленных аргентинцами, но даже это было считалось нелегальным. Почему страховка могла быть оформлена для жен островитян, но не для женщин из гарнизона, так и не стало ясно; однако за все четырнадцать месяцев, проведенных мной на островах, мне так и не удалось решить эту проблему.
Бриджит не была полностью привязана к дому, так как мой водитель мог подвозить ее на моем служебном "рэнджровере", но этого часто не было, и в любом случае она ненавидела формальности, связанные с тем, что ее возили. Кроме того, как одной из четырех жен военнослужащих на островах, ей было запрещено летать на военных вертолетах. Время от времени к нам приезжал какой-нибудь важный гость и отправлялся на вертолете осматривать острова, а возвращаясь с широко раскрытыми глазами рассказывал о том, как он ловил морскую форель или как на него нападали стаи пингвинов, в то время как сама Бриджит месяцами не покидала окрестностей Стэнли.
Для нее последней каплей стали первые из серии командно-штабных учений (КШУ), направленных на проверку систем и процедур на случай очередного вторжения аргентинцев. На три дня "Британия-хаус" превратился в офицерское общежитие, все окна были затемнены, и Бриджит практически не выходила из нашего спального крыла. Узнав, что эти учения будут проводиться регулярно и что в случае реальной угрозы вторжения она и другие жены военнослужащих будут эвакуированы, она разработала план эвакуации себя и Сьюзи Корбетт, вместо того чтобы оставаться пленницей в собственном доме. В этом плане они заручились поддержкой нескольких новых друзей, Яна и Марии Стрейндж. Выдающийся защитник природы и художник, много лет назад уехавший из Англии, чтобы содержать норковую ферму, Иэн создал дизайн многих марок, благодаря которым Фолкленды и Южная Георгия появились на филателистической карте. Хотя он был довольно застенчив и замкнут, я нанял его для проведения регулярных бесед с военнослужащими о дикой природе, и мы с Бриджит были очарованы его рассказами о его личном королевстве, Новом острове, недалеко от Западных Фолклендских островов, который он не мог посетить с начала вторжения.
Узнав о вторых КШУ, она сказала: "Хорошо, эвакуируйте меня на некоторое время на Новый остров", - и это было то, что мы сделали. Вместе со Стрейнджами, Сьюзи и еще одной подругой она прилетела и провела, по ее словам, "три удивительных дня и ночи" на необитаемом острове. Стрейнджи сами открыли свой дом, и все помогали им перекатывать бочки с топливом на берег, чтобы наладить отопление; посетители жили в нескольких хижинах, которые Ян построил для туристов, и проводили большую часть времени, развлекаясь с пингвинами, которые тысячами гнездились на лежбищах вдоль побережья. Ян давал экспертные комментарии о повадках птиц и время от времени заглядывал в нору, чтобы достать редкий прион, подтверждая это кольцом, которое он надел на лапку птицы двумя годами ранее, что та же самая птица вернулась в ту же нору. Экспедиция была признана сногсшибательно успешной, не в последнюю очередь потому, что она нарушила бессмысленное эмбарго на полеты жен военнослужащих, если они не отклонялись от военных маршрутов.
Мы с Бриджит сами были фермерами по совместительству, и были очарованы местными методами содержания овец, а посещение Шартра, фермы, принадлежащей Биллу и Пэт Лакстон, стало для нас откровением. Их земли на Западном Фолкленде простирались на пятьдесят или шестьдесят миль; чтобы пригнать овец для стрижки, они ехали верхом по три дня, садясь на одних лошадей и время от времени пересаживаясь на других, которые бродили вокруг полудикими. Как и все жители Фолкленда, Лакстоны занимались сельским хозяйством почти исключительно ради шерсти, ради которой и разводили овец: хотя они и оставляли несколько туш для себя, девяносто девять процентов мяса не имело ценности, поскольку поблизости не было рынка сбыта.