Оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что Норман Шварцкопф был прав, продолжая воздушную войну так долго, как он это делал, а затем нанеся по иракской армии самый сильный удар из возможных. Любые полумеры привели бы к большим потерям среди наших собственных войск - и, как это ни парадоксально, также и среди противника, поскольку, если бы сражение переросло в войну на истощение, погибло бы гораздо больше иракцев. Как бы то ни было, и равнинная местность, и превосходная техника были на стороне нас, нападавших, но неудача иракского руководства внесла значительный вклад в победу союзников.
Что касается британских вооруженных сил, то я не испытывал ничего, кроме гордости за профессионализм, с которым они сражались, и я видел, что в будущем качество наших вооруженных сил, как мужчин, так и женщин, будет более важным, чем когда-либо. Как бы сильно нам ни приходилось сокращать расходы и, следовательно, численность личного состава, мы никогда не должны снижать качество наших бойцов. Технологии приобрели огромное значение в современной войне, но любая система вооружения, какой бы сложной она ни была, хороша лишь настолько, насколько хорош мужчина или женщина, которые ею управляют: Ирак, в конце концов, обладал большим количеством современных технологий, но явно не смог их использовать. Размышляя о неприятностях, которые возникли у нас с Пэдди из-за ограничения ставок в Уайтхолле, я понял, что в мирное время государственные служащие, безусловно, должны влиять на политические решения относительно комплектования штатов и стоимости вооруженных сил. Однако, как только становится ясно, что боевые действия вот-вот начнутся, политики должны набраться смелости и прислушаться в первую очередь к советам своих военных командиров. Если они этого не сделают, они могут легко привести к увеличению числа жертв и нанести ущерб проведению операций. Более того, как только они принимают решение направить военнослужащих сражаться за свою страну, они должны задействовать все имеющиеся ресурсы и финансы, а также проявить максимальную политическую приверженность, чтобы обеспечить свои вооруженные силы всем необходимым для скорейшей победы.
Несмотря на то, что нам было о чем вспомнить, второй этап путешествия пролетел быстро, и, казалось, что прошло совсем немного времени, мы оказались на взлетно-посадочной полосе в Нортхолте, где нас ждали все наши семьи в сборе, а также Билл Раттен, Пэдди Хайн и его команда из Объединенной штаб-квартиры, и прием с шампанским. После почти шестимесячного отсутствия это было настоящее воссоединение.
Глава 25. Волшебный ковер (1991 - 1992)
Мой сорок первый и последний год службы в армии оказался в сто раз интереснее и забавнее, чем я имел право ожидать. Вместо того, чтобы тихо угаснуть, моя карьера закончилась бурными путешествиями, встречами на высшем уровне и самыми роскошными праздниками. В течение нескольких месяцев казалось, что мы с Бриджит летим на ковре-самолете, который переносит нас в одно экзотическое место за другим.
Вернувшись домой в апреле, я обнаружил, что виконт Марчвуд, отец школьного друга Эдварда и управляющий директор "Moët & Chandon", прислал мне бутылку шампанского "Мафусаил". С этим великолепным подарком мы устроили грандиозное семейное барбекю. Стояла весна, сад выглядел самым свежим, и все были в приподнятом настроении. Но мой отпуск, который должен был продлиться три недели, сократился до двух, затем до одной и, наконец, почти прекратился - такова была бомбардировка телефонными звонками от людей, просивших меня читать лекции и выступать с речами.
Я просто не представлял себе, до какой степени по возвращении меня втянут в общественную жизнь, и с какими трудностями мне придется справляться. Теперь, в результате выступлений на телевидении, которые я делал во время войны, я внезапно обнаружил, что являюсь публичной фигурой, осаждаемый требованиями и заваленный корреспонденцией в таком количестве, на которое я не мог даже начать отвечать. В стране в целом, очевидно, царила всеобщая эйфория по поводу того, что война закончилась так быстро. Ожидая худшего, люди готовились к ужасным потерям, с множеством пострадавших в результате применения химического оружия, и когда внезапно конфликт закончился, при этом чудесным образом погибло или было ранено всего несколько человек, общество охватило огромное чувство облегчения, часто выражавшееся в щедрости по отношению к вооруженным силам.
Что касается меня, то все началось с самого верха. Хотя для меня не существовало реального назначения, начальник Генерального штаба генерал сэр Джон Чаппл и Том Кинг совместно создали его, которое продлилось бы год и гарантировало, что я смогу уйти в отставку с полной генеральской пенсией. Поэтому я стал советником министра обороны по Ближнему Востоку, в мою задачу входило информировать его в целом о военных вопросах и, в частности, поддерживать связи между правительством Ее Величества и правителями стран Персидского залива, чтобы мы могли помогать арабским странам, пока они реорганизуют свои силы обороны и восстанавливаются после война. Ценность этой роли быстро стала очевидна, поскольку она еще больше укрепила теплые отношения, уже существующие между Великобританией и государствами Персидского залива.
Кто-то из лучших побуждений предложил мне место в Министерстве обороны, но я, которому удавалось избегать этого мрачного здания в течение четырех десятилетий, не собирался провести свой последний год, прячась в каком-нибудь его закоулке. Вместо этого я позвонил своим друзьям в SAS и спросил, не могут ли они найти для меня место в своей лондонской штаб-квартире, что они любезно и сделали. (Комната была такой маленькой, что, когда один школьник из Харроу пришел взять у меня интервью для своего школьного журнала, он заявил, что это, должно быть, самый крошечный кабинет, который когда-либо занимал генерал. Он был прав.) У меня не было ничего, кроме двух столов и пары стульев - даже телефона или пишущей машинки, но из бюджета начальника Штаба обороны были выделены деньги на оснащение кабинета всем необходимым.
Еще одной необходимостью был автомобиль, на котором я мог бы ездить на свои постоянные встречи. Королевский транспортный корпус не только предоставил мне машину, но и позволил мне воспользоваться услугами Алана Кейна, и это было огромным преимуществом, поскольку он знал свое дело и был хорошо обучен процедурам обеспечения безопасности.
Еще одним бесценным приобретением был капитан Джеймс Холл, офицер легкой пехоты, который был моим адъютантом в Уэльсе, а теперь стал моим АМА, или помощником военного помощника. Купив телефоны, автоответчик, текстовый редактор, бумагу - все, что нам было нужно, он начал отвечать на мою корреспонденцию и организовывать мою программу. Несмотря на то, что он был неопытен в общении с высокопоставленными политиками и высшим руководством Министерства обороны, он бесстрашно взялся за дело и проделал блестящую работу.
Я был полон решимости не иметь большого штата сотрудников, но вскоре увидел, что моей маленькой штаб-квартире нужны два филиала. Одним из них был мой личный штаб, который руководил моей официальной жизнью, а другим - команда, готовившая лекции и презентации от всех трех видов вооруженных сил, которая рассказывала о роли британцев в войне в Персидском заливе как бойцам наших видов вооруженных сил, так и аудитории за рубежом. Что касается личной жизни, то я нанял нового военного помощника, подполковника Тима Спайсера, который обустроил мой кабинет в промежутке между тем, как приступить к новому командованию; со временем его сменил подполковник Ник Саутуорд, который был моим офицером по связям с прессой в Персидском заливе. Мой новый адьютант, капитан Тоби Теннант, был тяжело ранен на войне и теперь проявил немалое мужество, возобновив работу, хотя все еще ходил на костылях. И последнее, но не менее важное: это была моя секретарша Джанет Болдуин, живая и привлекательная девушка с чувством юмора, от которой сиял весь офис. Презентационную группу возглавлял подполковник Дэвид Робертс, офицер парашютно-десантного полка, которому умело помогали капитан 2-го ранга Тони Кроук из военно-морского флота и подполковник КВВС Дэвид Гамильтон из военно-воздушных сил. Раздобыв несколько кабинетов, ковры, шторы и мебель, они собрали небольшую команду чертежников с женщиной-капралом в качестве секретаря и разработали графическую презентацию.
Новость о том, что команда готова к путешествию, вызвала восторженный отклик со стороны военных атташе, которые просили о визитах, и когда шоу отправилось в путь, оно охватило тридцать шесть стран за девять месяцев, проведя по три-четыре презентации в каждой стране. Таким образом, это был ошеломляющий успех, и он принес Британии много пользы, распространив точную версию того, что произошло во время войны, обеспечив тем самым широкое признание нашего значительного вклада.
В Великобритании спрос на ораторов был неослабевающим, как на официальных, так и на неофициальных мероприятиях. Мне самому приходилось отклонять большинство приглашений из-за их огромного количества, но я заставлял себя выступать так часто, как только мог, чаще всего шесть раз в неделю. Я неохотно взялся за эту новую роль, но вскоре понял, что все мои слушатели - добровольные слушатели, а не навязанные, и что мой рассказ о войне, хотя и казался мне все более заезженным и повторяющимся, на каждой новой встрече звучал свежо и из первых рук. Для относительно неформальных выступлений, после обедов и так далее, я использовал заметки, написанные на карточках, в качестве подсказок, из которых я мог импровизировать, но для более официальных презентаций я полагался на наглядные пособия, подготовленные моей командой, и строго придерживался напечатанного текста. Одна из крупнейших подобных презентаций, которую Джон Чаппл попросил нас провести для высокопоставленных служащих и офицеров в отставке, состоялась в Куин Элизабет-холле, недалеко от здания парламента, и на ней присутствовало более тысячи человек, включая герцога Эдинбургского и бывшего короля Греции Константина.