– Что за Жуков? – удивленно спросил Красавчик. – Не помню я такого.
– Сказал, что из управления, – пояснил Адам. – Но я его тоже в первый раз видел, а потому и потребовал, чтобы все было по форме.
– А он?
– А он сказал что-то вроде «да, да, конечно» и исчез. Больше не появлялся.
– Уже теплее, – удовлетворенно сказал я. – Ну а третьим кто был?
– Какой-то майор из военной прокуратуры. – Эксперт развел руками. – Фамилию я не запомнил, он слишком быстро спрятал удостоверение. Но его интересовали не улики, а содержание наших с вами разговоров.
– И что ты ответил?
– Сказал, что здесь не его территория и, если ему интересно, пусть обращается к моему начальству…
– Смело, – одобрил я поведение эксперта.
– Слишком уж нагло он себя вел, – храбрясь, ответил Адам.
– И чем ваша беседа закончилась?
– Он пригрозил, что я вылечу с работы, как пробка из пробирки. – Эксперт опустил глаза. – В общем, настроение подпортил…
– Не бери в голову, – посоветовал Красавчик. – Это не ему решать.
– Я надеюсь. – Адам кивнул. – Вот, кстати, ответ профессора.
– Да, что-то мы отвлеклись, – согласился я, принимая из его рук листок.
В послании содержалось пространное рассуждение о том, что ученому не известно, на каком языке и каким вариантом письменности начертаны предложенные надписи, однако он уверен, что это отнюдь не бессмысленная фальшивка.
– Востоковед не пишет, совпадают ли эти символы с теми, что были на окурке, – заметил я.
– Совпадают, – заверил Адам. – Об этом он сказал перед отправкой факса.
– Так-так, – Я разложил новые данные на столе и еще раз внимательно прочел все, кроме формул. Неожиданно в глаза мне бросилась явная зацепка. Я отчеркнул карандашом нужную строку и повернул листок так, чтобы ее видел Красавчик.
– Что? – Напарник уставился на оттененные графитом символы.
– Три, резус-фактор отрицательный, – подсказал я и написал озвученную формулу рядом с той, что значилась в отчете.
– Ну и что? – Напарник пожал плечами. – Она так и говорила.
– Говорила, – согласился я. – А здесь что написано? Не карандашом, а чернилами.
– Минус, но группа вторая, – удивленно произнес Красавчик. – Странно. Получается, что мадам не знает, какой группы ее кровь? И это после того, как минимум дважды в своей жизни посетила родильный дом?
– Вот и я о том же…
– Подменили материалы для анализа? – предположил напарник. – А потом и протокол. Вместо «свежего» подсунули тот, что был составлен ночью. Фамилия-то одна, поди разберись, от какой из барышень получено.
– Кто подсунул? – спросил я. – И когда?
– Например, загадочный подполковник Жуков или тот нервный майор, – рассудил Красавчик. – Не зря же они здесь крутились. Взгляни на этот якобы новый протокол исследования! Он же как две капли воды похож на тот, что показывал Сидоров! А формулу отравы ребята принесли на отдельном листке. Так, Адам?
– Совершенно верно, – подтвердил эксперт.
– В таком случае гибель той Лены, чью кровь изучали токсикологи, можно объяснить отравлением, – продолжил я рассуждения. – Не было никакой скользкой дороги. Девицу убрали.
– Ты уверен, что это ее кровь? – с сомнением спросил Красавчик. – Тогда это снова явная утечка. Причем опять в наш адрес.
– Но ведь ваш агент мертв? – втянулся в разговор Сюртуков. – Получается, что кто-то продолжил его игру?
Красавчик посмотрел на Василия неодобрительно, но отчитывать за несанкционированное вмешательство не стал. Замечание Сюртукова было верным.
– Спрячь все это, Адам, как можно дальше, – попросил я эксперта, указывая на отчеты. – И не отдавай никому, кроме нас. Договорились?
– Я постараюсь, – ответил он. – Кстати, если я правильно понял, вы говорили об анализе крови женщины, которая погибла на южном шоссе сегодня ночью?
– Да. – Я настороженно посмотрел на Адама. – Что тебе известно?
– Сегодня на пятиминутке мы разбирали случаи халатности. – Адам смущенно поправил очки. – Моей, в частности. Я тут дежурил… Ну, определил группу, потом фактор, потом на что-то отвлекся, да и промыл все блюдца и пробирки. А результаты записать забыл. Три часа ночи пробило, спать хотел… Потом спохватился – резус помню, а группу как отшибло. Ну, в общем, переливать же кровь никому не требовалось, вот я и решил записать в протокол результат «от фонаря».
Я укоризненно покачал головой и спросил:
– Сейчас ты выспался?
– Конечно. – Эксперт кивнул.
– И какой же на самом деле была группа крови погибшей?
– Так вот. – Адам указал на мои исправления. – Такой и была. Три, минус.
Я мрачно взглянул на Красавчика. Он тоже не светился от счастья. Паутина загадок затянула последнюю лазейку для несоответствий, и ничего хорошего такое развитие событий не предвещало.
Впрочем, уже тогда я подумал, что путаница в голове Адама могла не зависеть от времени суток и сейчас, так же как и ночью, он «вспомнил» то, что всего лишь казалось наиболее подходящим. Высокой умственной организованностью эксперт не страдал, а желание оказать помощь таким щедрым людям, как мы, переходило границы разумного.
– Напрасно я его субсидировал, – озвучил я вывод из своих размышлений, когда мы шли по коридору.
– Думаешь, приврал алхимик? – спросил напарник.
– Надеюсь, – ответил я.
Покинув лабораторию, мы взглянули на ожидающих нас наблюдателей уже не так благожелательно. Они из последних сил делали вид, что не интересуются нами даже приблизительно, но получалось это у них из рук вон плохо. Я вывел машину на дорогу и нарушил скоростной режим раза в три. В городском транспортном потоке это было опасно, зато к нашему планеру так и не прицепился «хвост»…
Мама подопечной жила в уютном домике, затерявшемся в хитросплетении узких улочек юго-западного пригорода. Несмотря на тесноту приусадебной территории, во дворе домика поместились обе машины наших стажеров. Мы бросили свой экипаж у ворот и вошли в дом, обойдя по длинной дуге охрипшую от лая собаку неизвестной науке породы.
Внутри избы царила почти идиллия. Стажеры, Лена и двое белобрысых пацанов неторопливо распивали чай из допотопного электрического самовара, а суетливая бабушка проворно снимала со сковороды блины, которые раскраской походили на снимки лунных пейзажей.
– В маслице, в маслице обмакни, Алеша, – советовала хозяйка нашему стажеру, не переставая подкладывать аппетитные блинчики то гостям, то внучатам. – Ириша, вы не едите совсем!
– Да что вы, Наталья Михайловна, – откликнулась Ира, – я сейчас только новым гостям чайку налью…
Красавчик не стал дожидаться приглашения и уселся рядом с Леной.
– Начальству прямо с жару блинчиков, – радостно заявила хозяйка, – Лена, положи гостям сметанки. Присаживайтесь, не стесняйтесь…
Последние слова она адресовала мне. Я без возражений присоединился к компании и на несколько минут забыл обо всем, кроме завтрака.
Блаженство закончилось, как только с тарелки исчез последний блин. Поблагодарив хозяйку, я пригласил сотрудников, а также Василия и Лену во двор, чтобы обсудить план дальнейших действий. Неожиданно инициативу перехватила подопечная. Она неуверенно потерла ладони и обратилась ко мне доверительным шепотом:
– Я кое-что вспомнила…
Я насторожился, поскольку во внезапные прозрения не верил, так же как Сидоров в совпадения. Конечно, привычная обстановка могла ее успокоить и вызвать в памяти цепь каких-нибудь ассоциаций, но четкой картины произошедшего я от Лены не ждал. Возможно, она зафиксировала нечто особенно впечатлившее, но это могло быть и фрагментом сна или бреда. Тем не менее, я сосредоточился и приготовился выслушать женщину с предельным вниманием.
– Было очень яркое солнце, и меня постоянно преследовал какой-то запах… Сладковатый, похожий на аромат фруктов или восточных сладостей. А еще я видела детей… Двух мальчиков. Прозрачных, словно стеклянных. Они держали меня за руки и все тянули куда-то, будто пытались указать выход… Мне было очень страшно. Я не знаю почему… – В глазах Лены блеснули слезы. – Они были так похожи на моих ребят, но такие холодные! Холоднее льда…
– Вы знаете историю о пропавших детях? – поинтересовался я.
– Да, – призналась она, – дядя Гриша мне рассказал. Я сначала тоже подумала, что эти воспоминания появились после деревенских баек, но потом… Я помню разговор каких-то людей. Этого заранее я знать не могла… Они решали, как со мной поступить. Я помню, что у меня было такое чувство, словно я сдаю экзамен и от воли этих людей зависит, вернусь ли я домой… Один сказал, что на мой след напали враги и потому меня следует вернуть, чтобы не нарушать равновесия… После этого они еще что-то долго обсуждали, а я снова провалилась в забытье… А потом я очнулась уже в избушке…
– Интересно. – Я нахмурился. – Выследили, и поэтому вас следует вернуть?
– По-моему, логично, – вмешался Красавчик. – Чтобы не раскрывать местоположение базы…
– Разве на Лене есть какой-нибудь радиомаячок? – возразил я. – А если нет, значит, ее выследили визуально? Зачем тогда ее возвращать, ведь база в этом случае уже обнаружена? Потом, о каком равновесии шла речь?
– Погоди, а если они имели в виду вторую Лену? – предположил Красавчик. – Ту, что погибла на шоссе. Дублершу преследовали враги, то есть те, кто в конце концов впрыснул ей яд и сымитировал аварию, а похитители оригинала, чтобы переключить внимание оппонентов на настоящую Лену, вернули ее домой. Понимаешь?
– Примерно, – согласился я. – Вполне возможно, что ты прав. Спрятав нашу подопечную, противник дал возможность своему агенту действовать под именем Лены без риска столкнуться с двойником, а когда надо было вывести шпиона из-под удара, враги вернули первую Лену, но немного опоздали… Нет, я все равно не вижу, где здесь место для термина «равновесие», и потом, почему у агента были такие заметные документы и машина?
– Торопились, – предположил напарник. – Если ей надо было всего лишь доставить какой-нибудь груз из пункта А в пункт Б и сразу же вернуться, то особой подготовкой можно было и пренебречь. Обычная молодая женщина, едет в ничем внешне не примечательной машине – что здесь такого, чтобы ею заинтересовались враги? Кем бы они ни были.