Никита выдохнул, когда Федор Андреевич переговорил с Разумовским и кивнул с довольным видом. Мог ведь и на принцип пойти… У старика свои тараканы, не угадаешь, что ему покажется неприемлемым. Ведь пресек же, когда внук хотел рассказать, какое дело они с Логовым расследуют:
– Никому и никогда не раскрывай служебную информацию!
«Есть, сэр!» – насмешливо отозвался Никита мысленно, а вслух сказал:
– Ты прав, дедушка. Это я сглупил…
Старик одобрительно кивнул: всему учить надо. С кончика мясистого носа едва не слетели очки – уже не первые разбивает.
Всю дорогу он боялся обернуться: вдруг Саша беззвучно плачет там, сзади… Ему вообще приходилось сидеть в машине вполоборота, чтобы видеть Логова, ведь слева всегда была чернота. Никаких звуков сзади не доносилось, но Артур ведь не случайно сразу включил радио. У него всегда было настроено на «Релакс-ФМ», хотя Никите казалось, что от такой музыки клонит в сон. Или «сонит в клон», как он пробормотал как-то с утра…
– Да хоть по дороге чуть расслабиться, – пояснил тогда Логов. – Работа не дает!
Сейчас Никита не хотел приставать с вопросами, но Артур сам бросил, пристально глядя перед собой:
– Выкладывай. Что накопал?
«При Саше?» – У него даже голова дернулась, но удержался, не оглянулся на нее. Заметив, как он замешкался, Артур сказал:
– При ней можно.
Никита не стал выяснять почему. У его деда свой взгляд на тайну следствия, наверное, он правильный, но работать-то Никите не с ним… Логову решать, кому можно доверять, кому – нет.
– Ну что… Никаких пересечений по бизнесу у Василенко и Каверина оперативники так и не накопали.
– Бизнес тут ни при чем, – неожиданно донеслось сзади. – Если б в нем было дело, маму бы не тронули.
Никита медленно повернул голову, чтобы разглядеть ее: «Да у нее даже голос не дрожит!» Показавшиеся огромными Сашкины глаза неожиданно стали почти черными, точно убийца отчетливо виделся ей. У него чуть не вырвалось: «Это не я!» Но Сашка уже продолжила тем же уверенным тоном:
– Если б ее убили первой, это можно было бы считать запугиванием отца… И то с натяжкой! Ему же до мамы уже и дела не было. Он на всех нас плевать хотел, даже на Машку.
Как ей удавалось рассуждать спокойно и трезво, хотя лицо оставалось опухшим от слез? Никита не мог удержаться, то и дело поглядывал на Сашку через плечо и быстро отворачивался. Это выглядело глупо, и он сам понимал это и надеялся, что Логов не замечает, как он вертит головой. Он попытался перевести разговор:
– Я сейчас обежал ближайшие цветочные, но никто из продавщиц не помнит, чтобы кто-то вчера покупал одну лилию. А на момент уби… В общем, утром цветочные еще были закрыты.
Артур бросил на него косой взгляд:
– А про букет спросил? Она не идиотка, чтобы так выделяться… Кто вообще покупает одну лилию? Это же не роза…
– Не спросил, – Никита сам почувствовал, как вспыхнули щеки.
Эту способность краснеть из-за любого пустяка он просто ненавидел. Пытался научиться владеть собой, скачивал пособия по психологическим тренингам, но в такую минуту, как эта, его лицо упрямо покрывалось пятнами. Кажется, уши тоже вспыхнули, и Саша, конечно, заметила это… С ее-то проницательностью!
Никита подумал с легкой завистью: «Это ей надо с Логовым работать, а не мне… Она же школу заканчивает? Куда собирается, интересно?»
И спохватился: у девчонки родителей убили, нашел кому завидовать! Каким нужно быть человеком, чтобы еще жалеть себя рядом с ней? От этого впору было совсем сгореть со стыда…
Но Саша вдруг отчетливо спросила:
– Тебе помочь? Могу теперь я пройтись по магазинам.
Он не поверил своим ушам: до того ли ей сейчас?
– Но…
Логов прервал его:
– Отличная идея!
И так посмотрел, что у Никиты тотчас прояснилось в голове: ей нужно чем-то занять себя… Ну конечно! Поиск убийцы матери – лучший спасательный круг. Артур кинул его, понимая, что делает. Сашка поймала инстинктивно, но теперь ни за что не выпустит.
«А я просто должен ее страховать – быть рядом», – от этой мысли Никита разом успокоился. Незаметно тронув ухо, он убедился: оно уже не горело.
Разумовский оказался глупее Логова… Или безжалостнее? Как можно вырвать тот самый пресловутый спасательный круг из рук человека, идущего ко дну?! Ведь утонет же в своей тоске, в этом Никита не сомневался. И метался по кабинету, зияющему пустотой после отстранения Логова от дела…
То, что Артур сделал для девочки, для него самого начальник сделать отказался. Отправил в отпуск, хмуро пробурчав:
– Ты – лицо заинтересованное. С жертвой вы были близки. Ко второму убитому – ее мужу – у тебя тоже было… особое отношение. Да и ты сейчас не в лучшей форме. Пойди выспись. Напейся. Лучше в обратном порядке.
Не предполагать, что его отстранят от дела, Артур не мог. Таковы чертовы правила – преступлением, связанным с близкими родственниками, следователь заниматься не вправе. Но формально Оксана еще не стала его женой, и Логов цеплялся за эту надежду: может, Разумовский пойдет навстречу, сделает вид, будто не знает истинного положения вещей…
Не сделал.
Упрашивать Артур не стал. Материть начальника тоже, хотя это далось труднее. Мысленно, конечно, произнес от всей души: «Чтоб ты сдох!»
А кто удержался бы?
Никиту из кабинета начальника выставили, он ждал шефа в коридоре, в изнеможении подпирал стену. Нетрудно было догадаться, о чем идет разговор за тяжелой дверью… Такая способна расплющить любое будущее. Нижняя губа уже болела – так он ее искусал, решая, что делать ему, если Логова отправят домой.
Внешне выбора не было: Разумовский поставит на это дело другого следователя, и тот станет руководителем его практики. Не факт, что это будет какой-то урод! Может, нормального мужика дадут… А то, что Ивашина угораздило по-щенячьи привязаться к Артуру, его проблемы. Логов ему не отец, да и проработали вместе всего ничего… Отвыкнет.
И Логов первым вбил кол, чтобы между ними образовалась трещина. Когда дверь в кабинет, возле которой изнемогал Никита, наконец-то распахнулась, он откровенно просиял и шагнул Артуру навстречу, рассчитывая первым узнать, что решил начальник. Но Логов прошел мимо… Ничего не сказав, не простившись, даже не взглянув на него. Точно Никиты здесь и не было…
Он застыл с доверчивой глуповатой улыбкой, как девочка из их школьного театра, игравшая андерсеновского Снеговика. У нее был крупный румяный рот, и все время спектакля Никита смотрел только на него. Он так и не решился поцеловать ту девочку. Даже на выпускном, когда она сама пригласила его на «белый танец».
Весь первый семестр в универе она еще снилась ему… А потом перестала.
Первым порывом было броситься за Артуром, догнать его, выяснить, что произошло. Но Логов уже повернул к лестнице, а Никита так и не сдвинулся с места. В ушах звенело невысказанное: «Ты мне больше не нужен, фрик».
– Пойдем, представлю тебя новому патрону, – раздался голос Разумовского. – С ним будет попроще…
«Что это значит?» – Никита не решился об этом спросить. Подумал: немного времени понадобится, чтобы понять это.
И правда, хватило одного взгляда: тяжелая челюсть, мрачный взгляд, даже нос сломан… Карикатурный какой-то коп, таких не должно быть в действительности. Никита стиснул зубы, чтобы не ухмыльнуться – это уж точно закопало бы его практику и прикрыло сверху дипломом.
– Возьми пацана под крыло, Чип.
«Чип?!» – Никита не удержался и приподнял брови, хотя Разумовский тут же исправился, жестом велел любить и жаловать:
– Чепурин Петр Константинович. А это… Никита Ивашин. Практикант. Я тебе потом объясню…
«…Кто его дед», – это зависло в воздухе. Хотя не от Никиты же это скрывать!
– Дело паршивое, – предупредил Павел Андреевич и сам недовольно поморщился.
Но Чип бесстрастно кивнул:
– Я уже просмотрел материалы. Ждем результатов ДНК, у последней жертвы под ногтями нашли частицы эпидермиса.
«Ее звали Оксаной», – полные тоски глаза Артура, которого здесь не было, глянули из угла кабинета. Безликого кабинета. В таком мог работать и Чип, и любой другой следователь, столь же не известный Никите. А кабинет Логова смахивал на маленький музей, который можно было рассматривать с восхищением и ужасом, ведь здесь были собраны вещицы, связанные с убийствами.
– Подтяни челюсть, это вовсе не вещдоки. Их я честно сдаю, – остудил Артур его восторг, когда Никита припал к полкам, заставленным слегка запылившимися артефактами.
– А что это?!
В голосе Логова прозвучала небрежность, которая манила еще больше:
– Да так… Находки.
Но сам уже загорелся, метнулся к стеллажу, начал касаться пальцами своих невероятных вещиц, словно играл стаккато:
– Видишь? У этой ложки заточена ручка. Вряд ли зэк постарался, я ее в одном дворе нашел. Микроскопические частицы крови на ней остались, хотя убийца тщательно протер ручку. Отпечатков не было. И – самое странное! – ни одного трупа поблизости не нашли. Видимо, только ранил человека, а тот не стал заявлять. Но фактически эта примитивная ложка – орудие убийства. Так?
Никита с готовностью кивал: вдохновение Логова передавалось ему.
– Знаешь, что это? – Артур чуть не в нос ему сунул башмак.
– Ботинок?
– Точно. Но что с ним не так?
Подавив брезгливость, Никита взял башмак и повертел его:
– О! Подошвы нет…
– А почему нет?
Он всмотрелся и даже принюхался:
– Сгорела?
– Этот парень побывал на костре, – торжественно объяснил Логов. – Или его пытали огнем.
– Жуть какая…
– Не то слово! Ботинок валялся посреди тротуара. А второго не было… Чуешь, какой простор для фантазии?
Упав в сломанное кресло перед компьютером, Артур чуть прикрыл глаза:
– Если б я сочинял детективы, то придумал бы страшную историю о парне, который похитил золото мафии… Ну, или чемодан с кокаином. Что тебе больше нравится?
– Золото, – задумавшись лишь на секунду, отозвался Никита.