Заскочив в машину, Артур первым делом набрал Оксанин номер.
– Вселенная ненавидит меня… Похоже, и тебя зацепило. В общем, мне так жаль, – пробубнил он в трубку, услышав ее радостное: «Да? Привет!»
Она сразу поняла:
– На работу вызвали?
– Чтоб их… – Артур произнес это с искренней пылкостью, ничуть не наигранной, но все же рассчитанной на то, чтобы Оксана не усомнилась: ему и вправду ужасно жаль.
– Ничего, в другой раз, – откликнулась она мужественно.
Хотя они оба знали, что и в следующий раз может произойти то же самое. Таким уж делом он занимается… Но ему не приходилось напоминать: «Ты же знала», ведь Оксана ни разу не позволила подпустить металл в голос или обиженно умолкнуть на целую вечность.
– Позвони, когда освободишься, – предложила она с той приветливой легкостью, к которой Артуру до сих пор не удавалось привыкнуть.
До знакомства с Оксаной Кавериной он встречал в женщинах лишь отголоски той заботливой теплоты, которую она набросила на него, как прозрачное покрывало – легкое, но защищающее ото всех ветров.
– Люблю тебя.
После этих слов Артур всегда сразу отбивал звонок, точно опасался не услышать в ответ того же. Или не хотел, чтобы Оксана подумала, будто на это он и рассчитывает. Сам еще не разобрался… Как вообще можно о чем-то размышлять, не выпив крепкого кофе?!
Чернявый бариста широко улыбнулся ему:
– Двойной эспрессо, как обычно?
Может, пронюхал, чем занимается их постоянный посетитель, и улыбки подбрасывал как страховочные маты – вдруг пригодится… Не дай бог, конечно! Но, как говорится, не зарекайся…
Артур взял на вынос и опустошил стаканчик, пока возвращался к машине. Было не очень хорошо, что Логов приедет на место преступления на своей «Ауди» – личный транспорт в СК старались не светить, кому нужны проблемы с мстителями-уголовниками? Для этого имелись служебные автомобили, но сейчас заезжать в общий гараж было некогда, Разумовский требовал, чтобы Артур прибыл «еще час назад».
«Ерунда, – сказал он себе, запустив стаканчиком в урну. – Речь о загородной усадьбе, там не будет зевак. Машину можно бросить поодаль, никто и не заметит. Наверняка криминалисты и опера уже на месте…»
Воскресное утро еще не вошло в силу, и Новорижское шоссе оказалось почти свободным. «Ауди» нетерпеливо порыкивала, требуя вдавить педаль газа, и он пошел ей навстречу. В крови мгновенно вскипела радость: охота началась! Еще не добравшись до места и ничего толком не зная о новом деле, Артур почувствовал, что оно все же будет интересным.
С чего он взял, что можно слушать интуицию?!
За городом его накрыл запах жизни в ее природном естестве: деревья всех мастей торопились раскрыть навстречу солнцу свои соцветия, ароматы густо смешивались в воздухе. Артур весь обратился в нюх: кровью не пахло.
– Его утопили, – новенький помощник произнес это с той же радостной улыбкой, с какой обычные люди желают доброго утра.
– Выкладывай.
То, что на это дело Разумовский приставил к Логову студента-юриста с большими странностями, которые просто бросались в глаза, могло означать одно: преступление не стоит и выеденного яйца. Хотя Артур предпочитал работать без напарников, поэтому в отделе и подтрунивали над ним, поминая волка-одиночку, еще и фамилия давала повод.
Но насчет этого мальчишки Разумовский договорился заранее:
– Поучи малыша. Он способный. Это моя личная просьба.
Значит, чей-то сынок… Логов скосил глаза: забавный лохматый блондинчик – овал лица совсем юный, румянец во всю щеку. Но это еще ни о чем не говорит… Артур три года охотился за серийным убийцей, который так же легко краснел и потому казался невинным, как гимназистка. На его совести было семь жертв – он ненавидел рыжеволосых девушек, похожих на его старшую сестру, которая и впрямь была мерзким чудовищем, даже вспоминать не хочется, что она творила, пока тот был малышом.
Парня допрашивали после того, как тело сестры по кускам собрали в городском парке. Сам Артур и допрашивал… Прямых улик не было, и хотя алиби казалось слабоватым, но все же имелось, потому убийцу отпустили: он так трогательно краснел и заикался, а подбородок дрожал так жалобно – ну какой из него маньяк?
Этот юристик тоже может оказаться вполне себе крепким орешком, не стоит недооценивать. И даже то, что у него глаза двухлетнего крохи, возможно, лишь видимость. И это было бы хорошо, ведь с неподдельной доверчивостью нечего ему делать в профессии. Пока ведешь дело, доверять нельзя никому, даже жертве…
– У меня стеклянный глаз.
Это парень сообщил первым делом, да еще улыбаясь до ушей. Просто ходячая реклама мыла душистого и полотенца пушистого…
– Черт! – вырвалось у Логова. – Который? Правый или левый?
– А есть разница?
– Еще какая… Прицелиться можешь?
Детская физиономия опять расплылась:
– Даже зажмуриваться не надо…
С этого момента он и начал нравиться Логову:
– Во всем есть свои плюсы, да?
– Ой, у меня полно плюсов!
Артур остановил его:
– Не топи. – Он использовал словечко, заимствованное у Сашки. – Пусть постепенно проявляются.
На самом деле Логов надеялся отвязаться от помощника до того, как выяснится, какие еще части тела у него искусственные. Хоть пацан и с юмором, но работать одному все же привычнее.
Мальчишка попытался сделать серьезное лицо:
– Я просто решил, что вы должны знать.
– И это правильно, понимаешь, – ответил Логов голосом Ельцина.
И понял, что промахнулся – пацан его не узнал. Другое поколение.
Зато на месте преступления помощник оказался раньше его. Интересно… как?
– Утопили, говоришь? Это не ножом пырнуть в драке. Не сгоряча.
– Пойдемте? Тут метров двести…
Артуру показалось, что его помощнику хотелось пуститься по берегу вприпрыжку: он то и дело забегал вперед, потом ловил себя и возвращал на место. Его одуванчиковые волосы развевал ветер, гулявший вдоль реки – все видел, но ничего не расскажет.
Покопавшись в памяти, Логов делано вздохнул:
– Напомни, как тебя зовут? Не Антошка?
– Никита. Ивашин.
– Запомню.
Мальчишка улыбнулся так благодарно, точно Артур медаль ему на грудь повесил. Верхняя губа у него была коротковата и легко вздергивалась, но зубы парню достались отличные, как и самому Артуру.
«Напарники-улыбашки», – он еле сдержался, чтобы не усмехнуться, а то Никита опять принял бы на свой счет.
– Подстригись, – произнес он строго. – Следователь не должен выглядеть как одуванчик. Даже если он еще не настоящий следователь.
Никита закатил глаза (один?), будто попытался разглядеть, что там у него на голове. Может, и правда не замечал? Это плохо. В их работе без наблюдательности нечего делать. Артур сразу отметил, что студент пытался произвести хорошее впечатление – надел светлую рубашку. Аккуратный – ногти чистые. Но не особо осторожный: сквозь ткань заднего кармана джинсов проступает прямоугольник – или «Тройку» засунул, или, что еще хуже, банковскую карту. Легко стянут в метро… Носит старые растоптанные кроссовки и чуть косолапит, возможно, плоскостопие. Но в армии не служил из-за глаза, конечно. А там научили бы пуговицы пришивать – третья сверху еле держится… Хотя, может, сразу после школы на юрфак поступил. Если башковитый – такой ему пригодится.
– Ладно, подстригусь. – Никита неловко пригладил волосы. – Только лучше не станет. Они вечно торчат во все стороны.
– А ты попробуй.
Артур поискал взглядом Разумовского: «Шеф его первым поднял? Или пацан живет рядом?»
– Ты водишь машину?
Никита с сожалением причмокнул:
– Кто мне права даст? Я на велике…
– Шикарно. Ты в курсе, сколько километров отсюда до Комитета? Со мной поедешь. Велик свой потом заберешь.
– О, круто! У вас классная машина. Сколько лошадей?
Вряд ли его интересовало это всерьез, просто пытался понравиться. Логов отмахнулся:
– Потом. Давай по делу.
Мотнув головой, как лошадь, Никита указал на брошенные на берегу вещи, до которых уже добрались криминалисты. Сверху сиротливо лежал телефон. У Артура вопросительно дрогнули брови: «Странно, даже не последняя модель. Богатый же мальчик…»
– Вот здесь Влад Василенко разделся и вошел в воду, – заговорщицким тоном сообщил Никита, понизив голос.
Артур покосился: да он прямо дрожит весь, как гончая! Первое дело. Или он по жизни такой… легковозбудимый?
Но помощник заговорил спокойнее:
– По ходу, сам вошел. На берегу никаких следов борьбы. Тело обнаружили ниже по течению. Здесь недалеко.
– Еще раз произнесешь «по ходу», и мы распрощаемся.
У Никиты вытянулось лицо:
– Я больше не буду…
Вдоль прибрежных кустов тянулся туман, покрывающий преступление, совершенное ночью, солнце еще не набрало достаточно силы, чтобы разогнать его. Артур не сомневался, что, хоть свидетелей целая толпа, каждый готов подпустить такого же тумана, лишь бы запутать дело окончательно. Нет, им, конечно, просто хочется доказать тривиальное: «Ничего не видел, ничего не слышал!» – и убраться отсюда побыстрее и подальше, чтобы навсегда забыть о кошмаре, посудачив пару дней. Интересно, есть ли среди этих «друзей» те, кто и впрямь станет оплакивать Влада Василенко?
«А стоит ли? Наверняка маленький мерзавчик весь в папу, если б вырос, еще и переплюнул бы», – Артуру самому захотелось сплюнуть, но вокруг было слишком много глаз. Не станешь ведь всем объяснять, что Иван Василенко подсовывал дольщикам голые «коробки» без радиаторов, со стенами тонкими, как папиросная бумага. Живи – не хочу!
Камни под ногами хрустели все громче. Артур незаметно сжал кулак, уже затянутый в латексную перчатку: не злиться! Нельзя позволить досаде за сорванный выходной помутить разум настолько, чтобы завалить дело. Такое с ним уже случилось однажды…
Остановившись над телом, голые ноги которого оставались в воде, Артур коротко бросил криминалисту с говорящей фамилией Коршун:
– Привет, Толя. Чем поразишь?