Умнику удалось быстро отвлечь меня от этих бессмысленных размышлений. Одной лишь фразой:
«Как думаешь, может, уже пора встретиться в реале?»
Руки так и затряслись, но я сумела попасть по нужным кнопкам:
«Почему нет?»
«Давай вечером? Часов в восемь. Подходит?»
«Вполне».
«Поближе к тебе – на ВДНХ?»
Я не помнила, чтобы говорила ему, где живу. Но наши диалоги были настолько длинными, могло и проскользнуть. Было приятно, что Умник запомнил.
«В северной части? Может, возле фермы, знаешь?»
Это было так трогательно – он старался упростить мне жизнь.
«Только она уже будет закрыта», – сообразила я.
«Ну, мы же только встретимся там. А потом сможем пойти куда угодно вашей светлости!»
Этим он вдруг напомнил мне Артура, его манеру общения с мамой. И мое сердце встрепенулось: если б у нас с Умником все сложилось так, как у них! Кроме финала…
Я старалась отвечать так, чтобы не выдать, как меня колотит от радости: мы увидимся! И в моей жизни наконец-то произойдет хорошее… Как нормальная девушка я отправлюсь на свидание в парк, где мы договорились встретиться. Надеть платье? Вообще-то я терпеть их не могу, но это же особый случай! И я отдаю себе отчет, как платье удивительным образом меняет меня, заставляя глаза блестеть, а губы маняще подрагивать.
Откуда это вылезает? Во мне-то… Это Машка у нас мисс соблазнительность, ей хорошо известно, в какой момент стоит вытянуть шею, чуть изогнув ее, или закинуть ногу на ногу. Я сто раз наблюдала, как сестра, даже просто болтая с парнем, как бы невзначай касалась мизинцем губ, притягивая внимание. А эти идиоты и впрямь заводятся, таращатся на ее рот, будто это аленький цветочек, способный выполнить любые желания. Или нет – это цветик-семицветик… А зачем понадобился сказочной Настеньке аленький цветочек, я уже и не помню.
И платья не надену – не собираюсь демонстрировать Умнику того, как это важно для меня… К тому же на встречу запросто может явиться отвратный старикан, выдающий себя за студента Бауманки. Или толстая домохозяйка, которой захотелось поржать над наивной дурочкой – чего не сделаешь, лишь бы скрасить кухонные будни!
К этому я была готова. И все равно решила рискнуть…
В посольство Артур вошел так же стремительно, как ходил везде. Никакого пиетета – с чего бы? В кармане у него лежала толстая пачка денег, которую требовалось положить в банкомат, стоящий в просторном холле.
– Черт возьми! – вырвалось у него, когда обнаружилось, что банкомат готов глотать лишь по одной купюре. И те сплевывал через раз.
Его охватило отчаяние: «Да я тут полдня проторчу!»
А сзади и с боков уже поджимали люди, которые недовольно бухтели, торопили, и от этого Артур снова и снова промахивался, не мог попасть в узкую щель.
Кто первым толкнул его в спину так, что он больно ткнулся в банкомат лицом?
– Стоять! – крутнувшись волчком, выкрикнул он команду.
Но люди и не думали его слушаться. Теперь они не просто напирали со всех сторон, они толкали и щипали его, скаля злобные рты. Попытавшись освободить себе хоть кусок пространства, Артур ткнул в грудь самого здорового и нахрапистого, исходившего острым запахом пота. Тот неожиданно завалился, подмяв еще несколько человек. Раздался истошный визг, и в тот же момент Артура ударили по плечу чем-то увесистым, вроде биты.
Он так удивился этому: «Меня? Следователя?!», что не заметил, как в его руке оказался пистолет. И вдруг испытал острое наслаждение, от которого захотелось застонать в голос. Он и не подозревал, до чего же приятно нажать на курок… Еще раз и еще!
Люди вокруг валились как подкошенные, истекали кровью, но Артур не мог остановиться и продолжал стрелять. Его не пугал вид убитых им людей… За жизнь он насмотрелся на трупы.
Но вот когда, испуская дух, они вдруг начали превращаться в деревья, он ужаснулся. Убить дерево – для Артура Логова это было куда страшнее, чем отнять жизнь человека.
От этого ужаса он и проснулся…
– Понимаешь, это мой организм пытался меня добудиться, – пояснил он свой сон за завтраком. – Мне нужно было в туалет, а я не мог проснуться. Все препятствия во сне – это импульсы. Уже банкомат, не принимающий деньги пачкой, должен был разбудить меня… Но черта с два! Я не проснулся. Тогда организм начал подсылать агрессивных ублюдков. Не-ет… Я и на них не среагировал, продолжал спать. Даже трупы меня не пробудили… А вот убитые деревья… Моими руками! Вот от этого меня просто подкинуло.
– Как у мужчин все сложно, – хмыкнула Саша и потянула очередной кусочек свежего багета, который Артур купил по дороге к ней. – Когда я во сне хочу в туалет, мне именно это и снится. И я просыпаюсь.
Он прерывисто вздохнул:
– Примитивные вы создания…
– Да ну тебя!
Она энергично вытерла рот тыльной стороной ладони. О салфетках эта девчонка, похоже, не слышала…
– С чего сегодня начнем? – Глаза у нее так и горели.
«Может, ей самой стать следователем? – Артур осмотрел ее оценивающе. – Маленькая шаровая молния… Такие нужны в нашем деле». Огорчать Сашку ему не хотелось, но все же пришлось напомнить:
– Мне к Чипу надо наведаться. Отчитаться.
– А у тебя есть алиби?
– Вот с этим проблема: я спал дома. Один.
Она медленно опустила чашку, звякнула о блюдце:
– Слушай… Он же тебя посадит.
– И не подумает. У меня не было мотива. К тому же под ногтями Оксаны явно не мои частицы кожи остались.
– Но ведь не известно, как они туда попали… Не факт, что это ДНК убийцы.
Артур с сожалением цокнул языком:
– Это верно. Попробуй докажи Чипу…
Сдвинув брови, Сашка заговорила деловым тоном:
– Так, вспомни, кто мог тебя видеть тем утром? Ты заправлял машину? Нет? Может, заходил куда-то? В магазин?
– В кофейню! – опомнился Артур. – Я же каждое утро беру там кофе навынос. И в то утро все было как всегда…
Они оба неловко умолкли, пораженные той неправильностью, которая снова напомнила о себе. Все было… как всегда. Это утро не подавало никаких знаков о своей исключительности. Не должно было произойти ничего страшного…
– Алиби у меня есть, – пробормотал Артур, покачивая темную лужицу на дне чашки.
«А лучше б меня посадили на электрический стул, честное слово…»
В какой момент Сашка вдруг померкла? Только что? Он попытался заглянуть ей в глаза:
– Эй, что случилось?
Она хмурила серые бровки:
– Знаешь… Сегодня, когда я впервые ночевала одна… Не пойму, это приснилось мне или осенило, когда я проснулась? Но среди ночи я вдруг вспомнила, из-за чего мы так не любим бабушку… Я, по крайней мере. Хотя и Машка тоже, я уверена.
– Что она сотворила с вами? – спросил Артур осторожно, чтобы не сбить ее настроя к откровенности.
Но Сашке самой не терпелось высказаться:
– Мы с Машкой привели с улицы одну собаку. Рыжую такую, как лисичка. Я уже тогда их очень любила! А у этой были совершенно человеческие глаза, светло-карие… Господи, я до сих пор их вижу! Мы бы увезли Лиску с собой в Москву, бабушке всего-то несколько дней надо было потерпеть. Но бабушка все время бухтела, что мы повесили эту псину ей на шею. Ее так бесила эта собачка… Глисты, блохи, ну знаешь! Хотя мы с Машкой к ветеринару ее сводили, вывели все, что можно.
Артур постарался, чтобы голос прозвучал ровно, в Сашке и без того нарастала истерика, он это чувствовал:
– Ваша бабушка убила ее?
Не глядя на него, она кивнула вбок:
– Она чем-то размозжила Лиске голову. И закопала возле того куста сирени, который мы с ней посадили когда-то… Вот почему он засох. Не знаю, как мы догадались, что Лиска там. Раскопали и увидели. Машка визжала так, что я отключилась… Это был единственный раз, когда я потеряла сознание. Может, потому я и забыла об этом? Память стерла этот день. А этой ночью он вспомнился…
«Что люди творят со своими детьми?! – Артур так стиснул зубы, что в скуле что-то щелкнуло. – А потом ждут любви и заботы… Что происходит в их головах?»
Его слова сейчас были ей не нужны. Отодвинув чашку, Сашка неуклюже поднялась и вышла из кухни, стукнувшись плечом о косяк. Артур не окликнул ее.
Казалось, Чепурин вот-вот начнет чесаться от раздражения. Даже то, что он не позволил себе отвести Логова в комнату для допросов, уже приводило его в бешенство. Но Артур не был подозреваемым, оперативники на него до сих пор ничего не накопали (или не очень старались?), и Петр Константинович не решился портить отношения с коллегой. Завтра Логов вернется в строй и в два счета сможет настроить против Чепурина всю команду – за что-то его все просто обожают в Следственном комитете. И одной смазливой физиономией Артура это вряд ли можно объяснить: у них же не гей-клуб, в конце концов!
Сам он ни малейшей симпатии к Логову не испытывал, как и к любому баловню судьбы. За что его так щедро одарила природа? Ведь при всей своей красе и дураком не был, раскрываемость у Логова всегда была высокая. Чип не любил сравнивать результаты, но подозревал, что тот опережал его по всем показателям.
Конечно, сейчас его здорово оглушило… Чепурин разглядывал Артура почти с сожалением: под глазами набрякли темные мешки, от уголков рта вниз пролегли горькие морщины. Вот уже и не выглядит молодым ловеласом… Да и был ли им Логов на самом деле? Никаких сплетен о нем не ходило, в скандалах не был замешан. Если не считать, конечно, сегодняшней истории, в которую Логов каким-то образом влип. Каким именно – в этом Чепурину и предстояло разобраться…
– Давай по протоколу, – Артур поднял на него холодный взгляд.
– Просто скажи, где ты был тем утром, когда…
– Когда убили женщину, которую я люблю?
То, что Артур произнес это в настоящем времени, не особенно удивило Чипа. С подобным он сталкивался постоянно: близкие жертвы еще какое-то время продолжают говорить о ней как о живом человеке. Сам Петр Константинович никого не терял, кроме бабушки, которую похоронили, пока он служил в армии, но понимал, что одним махом свою реальность не изменишь. Поэтому вдовы продолжают вслух разговаривать с покойными мужьями, а потерявшие детей матери просыпаются ночами от их плача… Любимые люди врастают в нас глубже, чем нам кажется, пока они с нами, и жизнь видится безоблачной. Или унылой – это уж как повезет… По крайней мере, сложившейся.