успеха, о котором зарубежная фантастика может только мечтать. Это, несомненно, указывает на то, что данная территория является совершенно неосвоенной для китайской фантастики. В прошлом составители подобных сборников не обращали внимания на фантастику для детей, и, чтобы восполнить этот пробел, в этом году в данное издание вошел отрывок фантастического романа для детей, написанного Ян Пэном, который уже давно работает в данном жанре.
Сейчас в истории мировой фантастики начинается переходный период; ее ценности и формы претерпевают серьезную трансформацию. Китайские фантасты в целом – это молодые люди, которые сталкиваются со множеством трудностей, но при этом обладают большими возможностями. Я надеюсь, что в следующем году и писатели-фантасты, и те, кто их издает, достигнут новых высот.
Когда фантастика превращает научпоп в литературу
В конце эпохи правления династии Цин родились двое детей, и они до сих пор не повзрослели.
С рождения они были сиамскими близнецами; куда один, туда и второй. Они видели, как пала последняя императорская династия Китая, они пережили годы хаоса, мечтая о том, чтобы наука, словно первая любовь, подарила счастье новой Китайской республике; они пережили годы войны и кровопролития, и с 1950-х по 1980-е обрели немалую известность. Но в середине 1980-х они посмотрели на мир за пределами родины и увидели, что все их сверстники – одиночки, не близнецы, и тогда они возненавидели друг друга. Каждый решил, что второй его унизил, и в конце концов они разделились. Но как только они разжали руки, оба шлепнулись прямо в грязь, из которой смогли выбраться только в 1990-х, после чего, измазанные с ног до головы, каждый пошел своей дорогой. Тогда они обнаружили, что в диких краях рыночной экономики царит хаос и их повсюду подстерегают неудачи. Близнецам уже было больше ста лет, но они по-прежнему оставались детьми. Однажды они снова встретились у обочины дороги и взялись за руки.
Эти дети – китайские научная фантастика и научно-популярная литература.
Прошло много лет, и они снова братья,
Встретились с улыбкой и забыли о вражде.
Это стихотворение Лу Синя часто цитируют, описывая отношение между Китаем и Тайванем. Первая строка определенно применима к нашему рассказу о НФ и научно-популярной литературе; оба жанра обладают долгой и непростой историей. В прошлом веке оба жанра пережили триумфы и поражения, и вместе им было значительно лучше, чем порознь. В 1980-х оба, хотя и по разным причинам, столкнулись с большими сложностями. Будущее НФ осложнили действия политиков, а неудачи научно-популярной литературы скорее связаны с переходом к рыночной экономике. В эпоху, когда главнее всего прибыль, люди внезапно поняли, насколько бессмысленна их любовь к науке и какими наивными были их мечты о карьере в данной сфере. Научно-популярные журналы быстро начали разоряться, а те, что остались, превратились в издания о стиле и моде. Удивительно, но в середине 1990-х оба жанра чудесным образом возродились. С этими жанрами работает новое поколение писателей, и у них мало общего со своими предшественниками. Возвышение и процветание одного из жанров может пойти лишь на пользу второму.
В одном из узких переулков Шанхая, обладающих богатой историей, стоит пустой музей. Там я видел членов редакции «Сонгшуй»[67] и их читателей; они танцевали на улицах, играли на скрипках и показывали фокусы с шестью пистолетами. Я видел, как человек, занимавшийся космическими спутниками, вынул из рюкзака пару новых кубиков Рубика, в том числе кубики 7х7, на сборку которых можно потратить полжизни; у него была еще одна, серебристая головоломка, и если повернуть ее случайно выбранным способом, она становилась похожа на произведение современного искусства…
Однажды дождливым вечером в каком-то из баров Ханчжоу у меня состоялся напряженный разговор с физиком, специалистом по теории струн. Его совсем не беспокоили ее предполагаемые недостатки, и он высоко ценил «Шаровую молнию» и «Задачу трех тел» – потому что, как он сказал, в современных журналах по физике печатают разную чушь. Я до сих пор помню его слова: «Формула точно такая же, как в фантастических романах».
Я без колебаний принял ваше приглашение и присоединился к вам сегодня, поскольку надеюсь, что научно-популярная литература и НФ снова возьмутся за руки: Китай изобрел фантастику, ориентированную на популяризацию науки, и благодаря этому китайская фантастика добилась больших успехов. Я надеюсь, что «Сонгшуй» сумеет воскресить такую фантастику. Это не значит, что нужно нападать на писателей-фантастов, ведь дебаты, которые убили фантастику, которая занималась продвижением науки, – а именно дебаты о том, является ли фантастика научпопом или литературой, теперь уже не имеют смысла. В Китае они были просто отголоском «новой волны» в НФ. Почему фантастика не может быть одновременно художественной и обучающей? Некоторые пользователи «Сонгшуй» уже начали писать фантастику; я жду, когда фантастика для широких масс станет большой литературой. С точки зрения литературы ее качество значительно превзойдет «Сяо Линтун путешествует по миру будущего»; с точки зрения науки она будет более умной, чем «Сто тысяч почему». Возможно, она даже воскресит тот краткий период славы, который некогда был в истории китайской научной фантастики.
Тридцать лет магииВ честь юбилея «Мира научной фантастики»
Журнал «Научная литература» (теперь известный под названием «Мир научной фантастики») был неотъемлемой частью моей жизни с момента своего основания – как во времена бума фантастики в восьмидесятых, так и в период долгого периода упадка, который закончился совсем недавно. Но странное дело: пообещав редактору написать про эти три десятилетия, я мало что смог придумать. Поскольку я живу далеко, мое общение с журналом состоит в основном в том, что я отправляю и получаю рукописи; даже сейчас я не знаком с большинством сотрудников и ничего не знаю про их работу и личную жизнь. И несмотря на то, что большинство произведений, которые я написал за последние десять лет, были опубликованы в «Мире научной фантастики», для меня журнал остается такой же загадкой, как и для обычных читателей. О его создании я прочел в новостях (кажется, в «Китайской молодежной газете»). Я помню, что его рекламировали как «первый китайский научно-фантастический журнал». Из произведений, опубликованных в первых выпусках, больше всего мне запомнилась «Бета-загадка» – оммаж на «Я, робот» Айзека Азимова, хотя в то время большинство читателей этого бы не поняли. Она выделялась не благодаря каким-то особым фантастическим элементам, но потому что один из персонажей, директор НИИ, действовал в подполье во время второй японо-китайской войны. Недавно я побывал на встрече местной ассоциации писателей, и на ней кто-то упомянул о том, какой невероятно богатой и разнообразной была литература восьмидесятых, несмотря на то, что она лишь совсем недавно вырвалась из тюрьмы соцреализма. Истории о разных людях, принадлежащих к разным социальным и экономическим классам, хлынули в издательства. Но теперь масштаб и тематика художественной литературы сократились. То же самое можно сказать и о НФ. В 80-е, несмотря на то, что по сравнению с обычной литературой фантастика была примитивной, она продвигала великое множество научных идей. Просто посмотрите на произведения, которые выходили в «Научной литературе». Там были истории об использовании геотермической энергии Гималаев, о борьбе с паразитами с помощью инфразвукового излучения, о переносе человеческого сознания в мозг черепахи и о создании его голографического изображения, о добыче золота из кукурузы, о строительстве дымовых труб, безопасных для окружающей среды, и т. д.
Но еще одно произведение, которое мне запомнилось, не имело никакого отношения к НФ. Однажды мой сосед по общежитию взял свежий выпуск «Научной литературы» и сказал, что одна история ему особенно понравилась. Когда я сам открыл журнал, то даже не был уверен в том, что читаю фантастику: это был рассказ о двух людях, интеллигентной женщине-подпольщице и старом революционере. Женщина вышла замуж за революционера – не по своему желанию, а потому, что ее заставило начальство, и в первую брачную ночь в спальне молодоженов грохнул выстрел. Рассказ не имел ничего общего с научной фантастикой, но он в каком-то смысле иллюстрировал затруднительное положение, в котором оказался этот жанр китайской литературы. Эта история создала у меня дурное предчувствие относительно будущего НФ, и вскоре выяснилось, что мои страхи не беспочвенны: для китайской фантастики наступили черные времена.
Я окончил институт, устроился на работу и попал в первую группу инженеров-компьютерщиков, которые занимались обслуживанием электростанций. Поскольку жизнь и работа внезапно оказались гораздо более напряженными, чем я предполагал, а китайская НФ была в таком жутком состоянии, я на время забыл про «Научную литературу». Через несколько лет, когда работа и личная жизнь немного пришли в норму, у меня снова появилось свободное время. В результате однажды я лишился всей месячной зарплаты, играя в карты в общежитии, и после этого решил выбрать менее дорогостоящее хобби – например, научную фантастику. Именно тогда я начал писать «Эпоху Сверхновой». На дворе были девяностые, и на море китайской НФ стоял мертвый штиль, но я все равно взял мой древний, запылившийся экземпляр «Научной литературы» и отправил письмо по адресу, указанному на обложке. Я был уверен, что пишу в пустоту, однако быстро получил ответ; мне сообщили, что журнал выжил и сменил название – сначала на «Экзотические истории», а затем на «Мир научной фантастики».