Тогда я понял, что обладаю особым талантом: масштабы и объекты, которые выходили за пределы человеческого восприятия – как в макро-, так и в микромире – и которые другим казались всего лишь абстрактными числами, в моем сознании принимали конкретные формы. Я мог прикоснуться к ним, почувствовать их точно так же, как другие могли прикоснуться к дереву или камню. Если речь заходит о радиусе Вселенной, равном 15 миллиардам световых лет, или о «струнах», которые на несколько порядков меньше, чем кварки, у большинства людей начинается ступор, но в моем сознании концепции светового года или нанометра создают живую, величественную картину в моем мозгу и пробуждают во мне невыразимый трепет и шок. Большинство людей не испытывает подобных ощущений, и я не знаю, повезло мне в этом или не повезло. Но мне ясно, что подобные ощущения сначала превратили меня в фаната фантастики, а затем в писателя-фантаста.
В тот же год, когда меня потрясла концепция светового года, недалеко от моей деревни произошло наводнение («Великое наводнение августа 75-го»). За один день в регионе Чжумадянь в Хэнани выпало рекордное количество осадков – 100,5 сантиметра. Пятьдесят восемь плотин обрушились, и началось наводнение, в ходе которого погибли 240 000 людей. Вскоре после того как вода спала, я вернулся в деревню и увидел в округе толпы беженцев. Мне показалось, что настал конец света.
Спутник, голод, звезды, керосиновые лампы, Млечный Путь, локальные гражданские войны «культурной революции», световой год, наводнение… все эти на первый взгляд не связанные друг с другом вещи объединились и образовали первую часть моей жизни, а также создали облик фантастики, которую я пишу сейчас.
Я, писатель-фантаст, который начинал как простой фанат фантастики, не использую свои произведения для того, чтобы как-то замаскировать критику реальности. Мне кажется, что величайшая притягательная сила фантастики связана с ее способностью создавать великое множество воображаемых миров. Я всегда считал, что самые великие и прекрасные истории в истории человечества не пели бродячие менестрели, о них не писали пьесы и романы – нет, эти истории нам рассказали ученые. Истории о науке гораздо более величественные, интересные, глубокомысленные, завораживающие, странные, жуткие, таинственные и даже трогательные по сравнению с теми, которые можно найти в художественной литературе. Однако эти чудесные истории скрыты в холодных уравнениях, и большинство людей не знает, как их прочитать.
Мифы разных народов о сотворении мира бледнеют по сравнению с величием Большого взрыва. Продолжающаяся уже три миллиарда лет история эволюции живых существ – от самокопирующихся молекул до нашей цивилизации – содержит в себе такие повороты сюжета и романтические темы, которых не найти ни в одной легенде или саге. А еще есть поэтический образ пространства-времени в теории относительности, чудный субатомный мир квантовой механики… все эти прекрасные научные истории обладают невероятной притягательностью. С помощью научной фантастики я стремлюсь с помощью силы воображения создать свои собственные миры, показать в этих мирах поэзию Природы и поведать романтические легенды о Человеке и Вселенной.
Но я не могу уйти от реальности и отказаться от нее – точно так же, как не могу оторваться от своей тени. На каждом из нас реальность оставляет неизгладимый след. Эпоха заковывает в невидимые кандалы каждого, кто прожил ее, и я могу лишь плясать в своих цепях. В научной фантастике человечество часто представлено единой общностью. В данной книге человек по имени «человечество» сталкивается с катастрофой, и все, что он демонстрирует при этом, несомненно, берет свое начало в реальности, в которой я жил. Чудо фантастики заключается в том, что она, при наличии определенных условий, может превратить темные и жуткие черты нашего мира в светлые и праведные, и наоборот. Эта книга и ее два продолжения пытаются сделать именно это, но каким бы образом мое воображение ни искажало реальность, она никуда не девается.
Мне всегда казалось, что люди всегда будут больше всего бояться встречи с иной цивилизацией. Другие великие события – такие как изменения климата и экологические катастрофы, имеют определенную последовательность и «встроенные» периоды адаптации, однако контакт между человечеством и инопланетянами может произойти в любой момент.
Возможно, через десять тысяч лет звездное небо, на которое смотрит человечество, останется пустым и безмолвным, но, быть может, однажды мы проснемся и увидим, что на орбите припарковался инопланетный космический корабль размером с Луну. Появление внеземного разума заставит человечество встретиться с Другим. Ранее человечеству как единому целому никогда не приходилось иметь дело с внешним партнером или противником. Появление этого Другого, или даже знание о том, что он существует, непредсказуемым образом повлияет на нашу цивилизацию.
Наивность и доброта человечества, выбравшегося на просторы Вселенной, поражают. На Земле люди могут высадиться на другом континенте и без колебаний уничтожить найденные там другие цивилизации с помощью войны и болезней. Но, глядя на звезды, они становятся сентиментальными и верят, что внеземные цивилизации должны быть связаны вселенскими, благородными законами морали, словно любовь и забота о других формах жизни является универсальным самоочевидным правилом поведения.
Лично мне кажется, что все должно быть с точностью до наоборот: давайте смотреть с добротой не на звезды, а на представителей человеческой расы на Земле и создадим доверие и понимание между разными народами и цивилизациями, которые являются частью человечества. Но в том, что касается Вселенной, которая находится за пределами Солнечной системы, мы всегда должны быть начеку, мы должны предполагать, что Другие действуют с самыми худшими намерениями. Для такой хрупкой цивилизации, как наша, это наиболее благоразумный план.
Я – фанат фантастики, она во многом определила мою жизнь, и значительная часть фантастики, которую я читаю, прибыла из Америки. Тот факт, что американские читатели теперь смогут получить удовольствие от моей книги, радует меня и приводит в трепет. Научная фантастика – это литература, которая принадлежит всему человечеству, и поэтому именно этот жанр должен быть наиболее доступным читателям из разных стран. Фантасты часто описывают день, когда человечество объединится и будет жить в гармонии, и, по-моему, для того, чтобы этот день настал, не нужно ждать, когда сюда прибудут инопланетяне.
Я выражаю искреннюю благодарность Кену Лю, который перевел эту и третью часть цикла, а также Джоэлу Мартинсену, переводчику второго тома. Издание этой книги на английском языке появилось на свет благодаря их стараниям и заботе. Я благодарен Китайской корпорации по экспорту и импорту образовательной литературы (CEPIEC), издательству «Мир научной фантастики» и «Тор букс» – публикация этой книги стала возможной благодаря их вере и доверию.
«Темный лес»По случаю завершения работы
Писать романы в свободное от работы время – настоящее приключение; ведь никогда не знаешь, какое препятствие ждет тебя в очередной раз. Помехи могут быть маленькие – например, срочные дела, или большие – например, уничтожение Земли. Прежде чем я приступил к работе над «Темным лесом», сочинение романов шло гладко, и даже возникало ощущение, что расписание помех составлено заранее, и что по расписанию они должны возникнуть уже после того, как я допишу роман. Но на этот раз все проблемы возникли в тот момент, когда работа над романом была в самом разгаре. Откладывать роман, а затем снова браться за него очень неприятно, и даже болезненно, но когда работа прерывается неоднократно – это просто ужасно. Роман «Темный лес», вторая часть цикла «Задача трех тел», был написан именно так. Я предполагал потратить на него четыре месяца, но он отнял у меня все девять.
Пока я работал над романом, больше всего меня волновала роль личности в истории. Роль отдельного человека в научном прогрессе оценить легче. Возьмем, к примеру, законы природы – если бы их не открыл Ньютон, это сделал бы кто-то другой – Льютон, скажем, или Мьютон. Но в социологии или в истории это не так. Вот я написал в романе «Шаровая молния»:
«Жизнь – это серия случайностей, она целиком состоит из вероятностей и шансов. Она – словно веточка, плывущая по ручью, которая наткнулась на камень или попала в водоворот…» Таким образом, роль великих людей в истории всегда была покрыта тайной. Я также хочу процитировать то, что написал во второй части «Задачи трех тел»:
«– Вы на самом деле верите в решающую роль личности в истории?
– Ну, я думаю, что это теория, которую невозможно доказать или опровергнуть, разве что мы откатим время назад, убьем пару или дюжину выдающихся людей и посмотрим, что станет с историей. Разумеется, нельзя исключать варианта, что ход истории был определен теми реками, которые выкопали или запрудили эти личности.
– Но есть и другой вариант: эти ваши великие люди могут оказаться не более чем пловцами в реке истории. Может быть, они оставили свои имена в истории из-за мировых рекордов, которые установили, или из-за почета и известности, которые заслужили, но на течение самой реки не оказали никакого влияния…»
На самом деле описать мир с низших слоев общества до вершин его пирамид, создать его четкую панораму – мечта каждого писателя, но добиться этой цели получается не у всех. Далеко не каждый из нас Толстой или Бальзак. Поэтому фантастика всегда создает воображаемую историю, рассказывает ее с точки зрения отдельных личностей и гигантов одновременно. Это можно найти повсюду, в том числе в «Академии» и «Дюне».
Но, возможно, вы заметили, что гиганты в фантастике – это символы. Например, главный герой второй части «Задачи трех тел» может символизировать группу людей, и, хотя они не восхищаются звездным небом и им плевать на мораль, это позволило им сбросить оковы, ограничивающие мышление, и познать истины Вселенной, и это знание помогло им применить оружие и выжить.