Но The Black Sun – исключение из правил; и хотя роман и был впервые опубликован в 1998 году, и поэтому его можно назвать «новой» книгой, он дарит нам такое же удовольствие, как и произведения «золотого века» фантастики, – удовольствие, по которому мы так скучали. Повествование течет гладко, язык романа – естественный, а образы – четкие и яркие, помогающие читателям без помех проникнуть в воображаемый мир.
The Black Sun заставляет нас задать вопрос: какая фантастика нужна нам сегодня? Китайское сообщество любителей фантастики до сих пор восхваляет американскую фантастику, считая ее стандартом литературной зрелости. Но лучшие фантастические произведения из Америки невозможно продать в Китае, просто потому что уровень наших читателей крайне низкий. Возможно, американская молодежь тоже не понимает данные произведения; этим можно объяснить тот факт, почему столь малая ее часть читает фантастику. Но я не могу понять, почему китайские писатели так восхищаются тем, что американские читатели немного взрослее китайских, и почему они надеются, что китайские читатели рано или поздно станут похожими на американских. Возможно, они никогда не задумывались о том, что как только американские фанаты, которым сейчас больше сорока, вымрут (а это, вероятно, не займет много времени), их работы никто не будет читать! На самом деле нам следует радоваться, что нас читают молодые китайцы, однако об этом жалеют – и это само по себе достойно сожаления. Этим читателям нужна осмысленная, но при этом легкая для чтения фантастика – такая, как The Black Sun.
В прошлом году Джек Уильямсон вышел на сцену и принял кубок в виде ракеты – награду «Хьюго». Этот эквивалент Нобелевской премии он получил за «Перевоплощенную планету» – произведение, написанное в столь же ярком стиле, что и The Black Sun. Разумеется, все это произошло только в моем воображении: Уильямсон не мог прийти за наградой, ведь ему уже 90 лет. Это заставляет меня вспомнить чье-то высказывание: «Те, кто регулярно читает фантастику, часто выглядят моложе своих лет». Не удивляйтесь, если это свойственно и вам.
Боги, возрожденные на границе фантастикиО «Князе Света» Роджера Желязны
Давайте начнем с панорамного кадра. Существует восхитительная разновидность фантастики под названием «стимпанк»; она показывает будущее не таким, каким мы представляем его сегодня, а таким, каким его видели люди, жившие в прошлом (обычно в конце XVIII – первой половине XIX века). В фильмах и сериалах, сделанных в этом жанре, мы видим огромные машины, источником энергии для которых служат паровые двигатели, а также ощетинившиеся стволами пушек дирижабли, покрытые запутанной сетью из медных трубок и оснащенные старомодными измерительными приборами. Наивное восхищение большими механизмами, характерное для «стимпанка», заставляет вспомнить о Жюле Верне и его эпохе; кроме того, «стимпанк» напоминает нам о том, насколько сильно люди того времени ошиблись в прогнозах, представляя себе будущее. Возможно, мы также заметим, что они поняли, какой силой обладает наука, но не сумели предугадать, как будет выглядеть эта сила и какие формы она обретет. Техника в мире «стимпанка», несмотря на свою кажущуюся примитивность, делает приблизительно то же самое, что и наша, современная. И удивляет нас именно то, как тот мир отличается от нашего, словно первый из них – печальный, ностальгический сон.
Теперь вернемся в настоящее: насколько мы ошибаемся, создавая наши картины далекого будущего? Если современного человека забросить на 10 000 лет в будущее, каковы будут его первые впечатления? Подобные сценарии постоянно описываются в фантастической литературе, и воображаемые миры мы также видим в сериалах и фильмах: огромные компьютерные экраны, многочисленные летательные аппараты, которые сбиваются в стаи, словно саранча; башни, уходящие в облака… Но если бы нас отправили в настоящее далекое будущее, то, возможно, мы бы поняли, что все совсем не так. Скорее всего, что научно-фантастические романы, сериалы и фильмы не менее ошибочны, чем произведения в стиле «стимпанк». Все эти картины далекого будущего основаны на великом заблуждении, и оно заключается в том, что их создатели обращают внимание только на технологию. В настоящем далеком будущем, возможно, никакой техники не будет, или техника, которой мы пользуемся сейчас, бесследно исчезнет, и на смену ей придут феномены, которые покажутся нам божественным вмешательством или магией. Будущее, отстоящее от нас на 100 000 лет, покажется нам не чужим миром людей, а чужим царством богов.
Я постоянно искал это чувство отчуждения, и в прошлом году ощутил его на горе Утайшань, в одном из многочисленных храмов, которые стоят на ней – там, где обитал Манджушри и восемь богов-ваджр. Вдыхая аромат благовоний, я внезапно понял, что, возможно, вижу то, каким нам покажется далекое будущее! Космология дхармических религий кажется гораздо более таинственной, а их сила – более трансцедентальной, чем у любой другой религии. Когда мы смотрим вверх на этих странных, священных идолов, мы чувствуем себя муравьями, которые смотрят на людей, и нас сбивают и пугают мысли о том, какой головокружительной, многослойной и сложной является система мира, в котором живут эти божества. Вызовите в себе подобное религиозное благоговение, и тогда точно не ошибетесь, воображая эмоции, которые вызовет у вас мир будущего.
Я только сейчас узнал о существовании романа, в котором изображен индуистский пантеон далекого будущего: это обладатель премии «Хьюго» за 1968 год – роман «Князь Света».
Открыв «Князя Света», мы сразу оказываемся в великолепном, украшенном драгоценными камнями дворце этого пантеона. Мы, сбитые с толку и напуганные, смотрим на то, как боги сражаются друг с другом и ухаживают за своими любовницами на небесах, на земле и между ними. Дворец богов висит где-то за пределами мира людей, которые созданы из праха и превратятся в прах; он находится там, где златокрылые гаруды отбрасывают огромные тени и где огненные колесницы с грохотом уносятся вдаль. А где-то внизу из небесной сокровищницы вылетают золотые лучи, освещая огромные поля, заваленные трупами. Даже сама проза насыщена божественностью – ее стиль возвышенный, величественный, столь же изысканный и непререкаемый, словно бог, который воспевает свою религию. (Кстати, перевод на китайский превосходен.)
«Князь Света» – это история о новом Прометее. В неизвестный момент времени, в мире, местоположение которого неизвестно, боги восседают в своем небесном дворце. Им принадлежит монополия на технологии, они скрывают их от людей, обреченных вечно оставаться на земле. С помощью Храмов технологий и Властителей Кармы, которые управляют реинкарнацией, они контролируют весь мир. Главный герой романа, Сэм (Сиддхартха?), бросает вызов богам и в ходе зрелищных сражений дарит людям огонь технологий.
Сюжет романа довольно прост, и, что примечательно, его мир описан крайне скупо: царство богов похоже на украшенный резьбой рельеф, на который мы смотрим сквозь завесу тумана – и именно эта неопределенность является самой интригующей чертой этого чудесного романа.
«Князь Света» в полной мере воссоздает систему мира индуизма: творец Брахма, разрушитель Шива, бог смерти Яма, бог огня Агни, защитник Вишну, ракшасы в подземном мире – вся компания тут. В мире книги, где летают золотые птицы-гаруды, ключевую роль также играют такие концепции, как карма и реинкарнация. Все очень сюрреалистично, в том числе потому, что своими корнями произведение уходит в архаику. Но гуляя по этому миру богов, который, как нам казалось, давно затерялся в потоке времени, мы внезапно начинаем подмечать кое-какие странности:
Вернулся он с бутылкой. Еще не поглядев на наклейку, князь узнал форму бутылки.
– Бургундское! – воскликнул он.
– Точно, – сказал Хаукана. – С давно исчезнувшей Симлы.
Что такое «Симла» и где она находится – неизвестно, но мы точно знаем, что Бургундия – это винодельческий регион в центре Франции. С каких это пор в мире «Рамаяны» и «Махабхараты» есть Бургундия? Другой отрывок удивляет еще больше:
– Скажи, Дил, какую музыку ты играешь?
– Ту, что совсем не по нраву браминам, – ответил мальчик.
– Каков твой инструмент?
– Фортепиано, – сказал Дил.
– А ты можешь сыграть на каком-нибудь из этих? – он указал на оставленные музыкантами без присмотра на низенькой платформе у стены инструменты.
Мальчик присмотрелся к ним.
– Наверное, в случае необходимости я мог бы сыграть на флейте.
– Ты знаешь вальсы?
– Да.
– Не сыграешь ли ты мне «Голубой Дунай»?
Дальше в книге упоминается музыка времен Первой мировой, и даже такие термины, как «марксизм». Эти намеки бьют по нам, словно холодные капли дождя; они разрушают наш сон об архаике и заставляют заподозрить, что на самом деле этот золотой мир – просто фасад, и то, что скрыто за ним, возможно, шокирует нас еще сильнее. Когда мы натыкаемся на эти детали, мы осознаем, что мир богов существует не в далеком прошлом, но в далеком будущем. Обрывочные описания помогают в общих чертах представить себе историю этого мира: на некую планету с тремя лунами давным-давно приземлился человеческий космический корабль. Люди поработили ее местное население – существ, состоящих из чистой энергии, которые называются «ракшасы» (а также другие местные формы разумной жизни), – и с помощью магнитных полей заточили их в подземельях. Затем развитие технологий пошло разными путями, и в результате общество людей раскололось на мир богов и мир смертных. Разумеется, об этой истории упоминается лишь вскользь.
Сразу же возникает самый интригующий вопрос: почему человечество решило в мельчайших подробностях воссоздать мир богов индуизма? О чем это говорит? Кроме того, возникает еще одна проблема: когда главный герой решает разрушить монополию богов на владение техникой, он не раскрывает людям ее секреты сразу, а начинает с того, что создает буддизм. Если сравнить все крупные религии, то именно христианство наиболее прочно связано с наукой – оно является не только ее великим антагонистом, но и культурной почвой, на которой выросла современная наука. Индуизм и буддизм, напротив, имеют мало общего с современной наукой. Но буддизм является ответвлением индуизма, и он стал лучше своего предка в двух основных аспектах: в нем появилась концепция равенства всех живых существ, которая, очевидно, мало связана с распространением технологий, а также доктрина взаимозависимого возникновения (у каждого нового феномена есть причина его возникновения; у каждого феномена, который перестал существовать, есть причина его исчезновения), и это делает невозможным существование бога (богов). Однако в мире романа «боги» все-таки существуют, и их существование является явно абсурдным. Зачем автор воскресил богов индуизма и заново создал буддизм? В чем состоит фундаментальная логика этого мира и что она подразумевает? Когда мы погружаемся в мир богов будущего, в сознании невольно появляется одно слово: реинкарнация. В «Князе Света» часто встречается реинкарнация с помощью технологий: в Палатах Кармы сознание человека может возродиться в другом теле – как человека, так и животного. Должны ли мы предположить, что сама история человечества – это крупномасштабная реинкарнация?