Так Виталий и стал опять простым учителем. Но долго поработать в школе ему не дали. Работать в женском коллективе вообще сложно, это чистейший серпентарий, могут укусить в любой момент, а он ведь был бывшим директором школы, который за время работы в должности директора, многим насолил. Некоторым из них он обещал жениться, но так и не выполнил своего обещания, чем их сильно обидел. Директорского иммунитета неприкосновенности у Виталия больше не было, и его стали кусать со всех сторон. Он не знал, куда деваться от подколок и насмешек. В этом аду он выдержал всего полгода, после чего уволился по собственному желанию, и перешел работать пистолетчиком на ближайшую, расположенную на автотрассе, заправочную станцию. Теперь в его обязанности входило вставить наконечник заправочного шланга в бак заправляющейся автомашины, и предложить водителю промыть переднее стекло. Но Виталию и здесь повезло, он и здесь был единственным мужчиной в женском коллективе. А кличка – Китаец, за ним так и осталась. Здесь его так уже прямо в глаза называли.
Шизофрения
Шло очередное совещание у начальника штаба дивизии. От нового начальника штаба полковника Акинбаева досталось практически всем. Одним за самовольные отлучки солдат, другим за пьянство офицеров и прапорщиков. Начальник узла связи подполковник Голубчиков получил нагоняй за то, что у него в казарме уже полгода идет ремонт и неизвестно, когда он закончиться. Из-за этого в казарме везде грязь, страшно заходить в казарму, потому, что обязательно испачкаешься. Голубчикову это показалось несколько странным, раньше и командир дивизии, и предыдущий начальник штаба его всегда хвалили как раз за то, что он часто проводит ремонт в казарме и никогда не просит на это денег у командования. А теперь его за то же самое ругают, да еще и на совещании, в присутствии командиров всех других подразделений. Очень неприятно, но ничего, скоро это должно закончиться. Он ждет приказ на перевод его в военкомат. Его друзья из Генерального штаба обещали, что в течение двух месяцев такой приказ будет. Ничего, пару месяцев он потерпит.
Командир базы регламента средств связи получил разнос как раз за противоположное, за то, что казарма стоит обшарпанная, и в ней давным-давно не было ремонта. Тебе не угодишь, подумал Голубчиков про нового начальника штаба, и посмотрел на командира БРСС подполковника Николаева. Тот сидел за столом напротив и нервно мял в руках свою фуражку. Голубчиков невольно подумал, что тот за время совещания сломает пружину в своей фуражке. А Николаев сидел с потухшими, какими-то неживыми глазами. На бледно-сером лице не было ни единой кровинки. Он еще не привык к такому отношению к себе. До сих пор его всегда только хвалили. Отлично организованная работа подразделения, все неисправности в полках устраняются своевременно, порывов кабелей практически нет, а если и случаются, то их ремонтируют в тот же день. На всех проверках подразделение получает отличные оценки. Ну что еще нужно? Неотремонтированная казарма на боеготовность дивизии никак не влияет! На его взгляд – это второстепенный вопрос. Выделите деньги на ремонт, и он с удовольствием все отремонтирует. А то и денег не дают, и ремонт требуют. Новый начальник штаба на него просто взъелся. Вот уже в течение месяца ругает на каждом совещании. Того и гляди, что с позором с должности снимет. Вон Борю, с отделения боевой подготовки, до капитана разжаловал. Тот правда действительно заслужил.
Боря, майор Ляхов Борис Викторович, был инструктором, готовил боевые расчеты полков к заступлению на боевое дежурство. А по совместительству, был лучшим в дивизии специалистом по приему различных комиссий, за что его, собственно, и ценили. Незаменимый человек в этом вопросе. Во всех комиссиях у него находились какие-то друзья, или друзья друзей. в любом случае он, как человек разговорчивый и общительный, мог всегда со всеми договориться, что иногда позволяло подправить какую-то оценку. А для этого нужно было посидеть с людьми за столом, поговорить, тогда им уже будет неудобно отказать ему в какой ни будь маленькой просьбе. Но такие посиделки не проходят бесследно, и Боря пристрастился к спиртному. Как он сам говорил, он раз в неделю делает организму стресс: выбирает один день, и в этот день не берет в рот ни капли спиртного. Вот начальник штаба и заметил, что после обеда майор почти всегда с запахом спиртного. Из сделанных ему замечаний Боря правильных выводов не сделал, и был разжалован до звания капитана. Конечно было бы более логично снять его с должности, но начальник штаба решил вопрос по-своему. И вот теперь Николаев ждал чего ни будь подобного и по отношению к себе. Его, скорее всего, снимут с должности. Он такого позора не переживет. Это ведь вся дивизия будет над ним смеяться: лучшего командира части сняли с должности за несвоевременный ремонт казармы.
Вечером Николаев пришел в свою казарму, проконтролировал отбой, после чего приказал старшине выдать ему два пистолета с патронами.
– А зачем Вам пистолеты, товарищ подполковник, – поинтересовался старшина.
– Ночные стрельбы намечаются, – спокойно объяснил командир.
Получив пистолеты с патронами и расписавшись за них с журнале выдачи оружия, подполковник Николаев ушел из казармы.
Подполковник Голубчиков уже собирался ложиться спать, когда позвонили в дверь квартиры
– Кого это на ночь глядя принесло? – спросил он сам себя, и пошел открывать дверь.
За дверью стоял подполковник Николаев.
– Алексей Петрович, я к тебе за помощью, сказал он, глядя на кого-то, стоящего за спиной Голубчикова.
Тот невольно оглянулся. Жена что ли на звонок из комнаты вышла? Никого нет. Но Николаев продолжает смотреть куда-то туда, за него. Голубчиков еще раз оглянулся. Никого.
– И что за дела такие среди ночи? – спросил он Николаева.
– Под окном подежуришь. – продолжая смотреть сквозь него ответил Николаев.
– Петр Кириллович, ты трезвый? Под каким окном? – начал сомневаться в адекватности друга Голубчиков.
Прежде всего, странными были глаза. Они все так же смотрели в одну точку куда-то за спину Голубчикова. Картину дополнял очень тихий голос, почти шепот.
– Вот, держи, – протянул Николаев Голубчикову пистолет. Я один не справлюсь, он может через окно удрать. Я зайду в дверь, а ты под окном карауль. Если будет выпрыгивать, стреляй сразу, без предупреждения.
– И в кого ты стрелять собрался? – спросил Голубчиков.
– Как в кого? В начальника штаба конечно. Я понял, он над нами специально издевается. Только ты смотри, не промахнись. А то где мы его потом в темноте искать будем?
Голубчикову стало не по себе. Дело плохо. Безумными глазами Николаев все так же продолжал смотреть сквозь него. Как же его обезоружить? Николаев на голову выше его и намного сильнее, в одиночку он с ним не справится. Что же делать?
– Хорошо. Подожди меня возле подъезда, я сейчас оденусь и выйду, – сказал Голубчиков, пряча пистолет в карман.
Когда Николаев ушел вниз, он позвонил в комендатуру.
– Здравствуйте. Это Голубчиков. У вас патрули еще не все домой ушли, – спросил он.
– Да вот один капитан еще остался, отчет дописывает.
– Он с оружием?
– Да.
– Пришлите его к моему дому, нужно разоружить пьяного офицера.
– И что за офицер?
– Потом объясню, сейчас некогда. Присылайте быстрее, пока он никуда не ушел. Я постараюсь его задержать.
После этого разговора Голубчиков спустился вниз.
– Петр Кириллович, я тут еще подмогу вызвал. Сегодня мой хороший знакомый в патруль заступил, он тоже с пистолетом.
– Ну теперь он от нас точно никуда не уйдет, – обрадовался Николаев.
Когда подошел начальник патруля, Голубев вынул свой пистолет, осмотрел его, и повернулся к Николаеву.
– Что-то этот пистолет мне не нравится, давай поменяемся пистолетами.
– Да какая разница. Ну давай поменяемся, – согласился Николаев и протянул Голубчикову свой пистолет.
Вдвоем с капитаном они быстро скрутили обезоруженного Николаева. Для того это было полной неожиданностью, и он даже не сопротивлялся.
Подполковник Николаев был уволен из армии по болезни, с диагнозом «жизофрения». Голубчиков дождался приказа о своем переводе и уехал дослуживать в спокойный и тихий городок, подальше от этой дивизии и от этого начальника штаба.
Шантаж
Проверка дивизии различными комиссиями – дело очень ответственное и хлопотное. Понятное дело, что не для проверяющих, а для проверяемых. Здесь нужно показать все лучшее, что имеется в подразделениях дивизии, и постараться скрыть все то, что комиссиям видеть нежелательно. Правильное обращение с такими комиссиями – это целое искусство, не каждому офицеру можно поручить такое ответственное дело. Прежде всего, такой человек должен быть серьезным, и, в то же время, веселым и общительным. Должен уметь поддержать разговор, ненавязчиво что-то предложить, задавать самые неудобные вопросы так, чтобы никого не обидеть, поддержать компанию за столом, и при этом оставаться достаточно трезвым, чтобы контролировать ситуацию. От таких людей во многом зависит, какое мнение сложится у комиссии о состоянии дел в дивизии, а иногда и итоговая оценка дивизии за проверку. Обычно это один из офицеров отделения боевой подготовки, именно их назначают ответственными за работу с комиссиями. Иван Макарович как раз и относится к таким незаменимым людям. Ему скоро сорок, он давно уже майор, и были перспективы занять подполковничью должность, так как он прекрасно справлялся и со своими прямыми обязанностями, и задачами по сопровождению комиссий. Все было хорошо до последней проверки, которую полгода назад проводила комиссия армии. На этой проверке дивизия получила неудовлетворительную оценку. Его вины в этом не было, он все организовал как положено, члены комиссии были всем довольны. Да, в принципе, с армейскими комиссиями проблем особых и нет. Офицеры управления армии полгода в году проводят в командировках, поэтому все это им уже давно надоело. После проведенного на ногах рабочего дня, они хотят только нормально поужинать и лечь спать, и для полного счастья им достаточно несколько фляжек спирта на все время работы комиссии. Летом, в выходные дни, еще можно вывезти их на природу на шашлык, тогда они будут еще более сговорчивы. Женщинами они не интересуются, за исключением отдельных личностей, но у тех в каждой дивизии есть постоянные любовницы. Один из них, армейский подполковник, который умудряется посещать свою любовницу по утрам, пока ее муж бегает по двадцать километров на физзарядке. Вот такие чудеса бывают.