Прошло уже минут двадцать после того, как я развернул все удочки, но поклевок больше не было. Странно. И что бы это значило? Ведь так все хорошо начиналось. Появились первые лучики солнца и начали петь птички. А клева все не было. Я решил сходить посмотреть, что это за колода там на дороге появилась. Когда подошел ближе, то увидел, что это вовсе не колода, поперек тропинки лежало какое-то тело. Зашел с другой стороны, чтобы было видно лицо. Это спит какой-то пьяный дед, примерно моего возраста или даже старше, лет под семьдесят, не меньше. В руке у него недопитая бутылка водки, а рядом валяется большой «паук», два на два метра. Как можно так пить в его возрасте? Так и помереть недолго. Тело захрапело – значит живой. И я вернулся на свое место.
Только вернулся обратно, как зазвенел колокольчик. Сначала тихонько, а затем удочку потащило вперед, и я еле успел ее схватить. Опоздай я на пару секунд, и ее утащило бы в Оку. На крючке была какая-то приличная рыбина. Стараясь не форсировать события, я тихонько подтаскивал ее к берегу. Жаль только, что подсачек не успел с собой прихватить. Он лежит возле моего стульчика, но его мне сейчас не достать. И рядом никого нет, чтобы подали мне подсачек. Вот уже я вижу рыбу, это лещ, по весу наверно около полутора килограмм, такого тяжеловато будет вытащить. Я приподнял голову леща над водой, чтобы дать ему глотнуть воздуха, лещ сразу сделался вялым, перестал сопротивляться и дальше плыл по воде как большая лопата. Я спокойно вытащил его из воды, но он был слишком тяжелым, и когда я попытался оттащить его подальше от воды, крючок разорвал ему губу и выскочил изо рта. Я положил удочку, подошел к лещу, и попытался взять его под жабры. Попытка не удалась, лещ трепыхнулся и выскользнул из моих рук. Он был очень большим и очень скользким, обхватить его руками я не мог, моих рук для этого не хватало. Лещ подпрыгнул, сделал кувырок в воздухе, и уже лежал головой в воде. Еще пара секунд, и он уйдет. Понимая, что руками я его не удержу, я решил упасть на него грудью и придавить к каменистому берегу. И я упал в воду на леща, но он успел из-под меня ускользнуть. Я остался ни с чем. Одежда спереди вся мокрая, и в сапогах полно воды. Снял с себя и выкрутил одежду, вылил воду из сапог и выкрутил носки. Рыба вела себя понимающе, и звоном колокольчиков меня в это время не тревожила. И не только в это время, после того, как ушел лещ, она не тревожила меня часа два. Потом слегка начало клевать, не очень часто, одна или две поклевки в час, и это не на каждую удочку, а на все четыре, то есть, на одной из четырех удочек раз в час звенит колокольчик. Клюет в основном густерка, весом 200 – 300 грамм. Такой плохой клев бывает крайне редко. А ведь как хорошо начиналось, две первые поклевки произошли буквально в течение пятнадцати минут, и я думал, что клев будет замечательным. Но не тут то было. Сейчас у меня наверно чуть больше килограмма рыбы, и это за четыре часа рыбалки.
Тем временем пьяный дед наконец-то проспался, и подошел ко мне. Наконец-то я его разглядел. Я его знаю. Ну, не то, чтобы знаю, я понятия не имею, кто он, и как его зовут. Но я часто вижу его на зимней рыбалке в Затоне. Он часто туда приходит с собакой и со своим другом, таким же алкашом. Они браконьеры, ловят на «косынки», а удочки берут только для вида. Улов у них правда всегда неплохой, и рыбка покрупнее той, которую мы ловим на удочки. Но они всегда приходят с бутылкой, и напиваются до такого состояния, что потом не могут подняться на горку. Затон расположен в вырытом котловане, и высота насыпанных берегов примерно с пятиэтажный дом. На эту горку в трезвом то виде не так просто взобраться, а в пьяном и подавно. Последний раз он поднимался на эту горку часа два. Вскарабкается вверх метров на семь, и сползает вниз. Поднимается вверх опять, но на этот раз замечает, что по пути растерял рыбу из пакета, и уже добровольно спускается вниз, чтобы собрать эту рыбу. Рыбу он собирает за несколько попыток. Поняв, что поднимаясь по тропинке, которую он уже превратил в каток, рыбу ему не собрать, он поднимается по снегу, затем переползает на скользкую тропинку, хватает рукой потерянную рыбину, и сползает с ней по скользкой поверхности вниз. На каждую рыбку свой заход. За два часа он тогда уже наверно немного протрезвел, и, наконец-то выбрался на горку.
– Привет! – обращается он ко мне. – Ну как рыбалка?
– Хреново, – отвечаю я. – Клева практически нет, а крупного леща упустил.
– Не вытащил? – интересуется дед.
– Да нет, уже на берегу в руках не удержал, слишком большим и скользким оказался.
– Будешь? – протягивает он мне бутылку с недопитой водкой.
– Нет, не буду. – отвечаю я.
– Чего так? Брезгуешь?
– Я на рыбалке никогда не пью. Для того, чтобы выпить, не обязательно тащиться на рыбалку, я могу это и дома сделать. – отвечаю я ему.
– Ну тогда я допью, не пропадать же добру, – решает он и допивает остаток водки.
– А у тебя как успехи? – задаю я свой вопрос.
– Одна небольшая плотвичка за всю ночь, – отвечает он. Сегодня плохо.
– А что, бывает и нормально? Разве в твой «малявник» нормальная рыба ловится? – интересуюсь я.
В похожий «паук», только поменьше размером, у меня он метр на метр, я ловлю живцов для рыбалки на судака. На мой взгляд, поймать в него под берегом крупную рыбу невозможно.
– Еще как ловится, – говорит дед. – В прошлый раз я двух голавлей поймал, один грамм семьсот, а второй больше килограмма.
– Никогда бы не подумал, что такая крупная рыба под берегом ходит, – удивляюсь я.
– Надо было мне царя с собой взять на рыбалку, вдвоем мы бы наловили, – сокрушается дед.
– Какого царя? – не понимаю я.
– Да сына своего, – удивляется моей непонятливости дед.
– А почему царя? – все еще не доходит до меня суть сказанного.
– Имя у него такое – Царь, – разжёвывает мне суть сказанного дед. – Сына я назвал Царь, а дочь – Царица. Неужели не слышал? Обо мне даже в газетах писали. Я отец Царей.
В газетах я этого не читал, а вот по телевизору недавно что-то слышал. В той передаче рассказывали о чудаках-родителях, которые дают своим детям странные имена, типа: Электрификация, Даздраперма, Икс, Игрек, и прочие, а дети потом страдают. Говорили также и о каком-то придурке из Серпухова, который назвал сына Царь, а дочь – Царица. Но это не может быть дед. У того придурка дети еще в школе учатся. У деда детям уже наверно лет за пятьдесят.
– А сколько лет твоему сыну? – спрашиваю я.
– Десять, а дочке восемь, – охотно отвечает дед.
Я понимаю, что я совсем ничего не понимаю.
– А тебе тогда сколько лет? – в недоумении спрашиваю я деда.
– Тридцать пять, – ничуть не смущаясь отвечает «дед».
– Сколько? – не в состоянии скрыть изумление переспрашиваю я.
– Тридцать пять, – повторяет он. – А ты думал сколько мне?
– Я думал, что не меньше семидесяти, честно признаюсь я.
– Я что, так плохо выгляжу? – теперь уже удивляется «дед».
– Честно говоря, неважно, – подтверждаю я.
– А тебе сколько? – спрашивает он меня.
– Семьдесят два, – отвечаю я.
– А я думал лет пятьдесят, – удивляется он. – Извини, отец, я думал, что мы почти ровесники.
– Да ничего страшного, я ведь тоже думал, что мы ровесники, – говорю я ему.
– А давай я отдам тебе свою плотвичку, – предлагает он. Лезет в карман и достает оттуда стограммовую плотвичку. – Зачем мне ее одну домой нести?
Он протягивает мне плотвичку, но я чувствую, что от нее уже идет запах, и вежливо отказываюсь.
В тот день мне повезло еще раз, под конец рыбалки клюнул хороший лещ, и я его вытащил, на этот раз уже с помощью подсачка. Тут же на берегу его и взвесил. Лещ весил ровно три килограмма. А общий улов у меня составил 4,5 кг. Благодаря этому лещу у меня получился нормальный улов при таком плохом клеве. Но у меня из головы не выходил этот «отец Царей». При таком образе жизни, какой он ведет, ему ведь жить осталось, как говорится, два понедельника. А ведь совсем молодой. До чего же он опустился? Выглядит ведь глубоким стариком. Да, в принципе, жалко было не его, он сам свой путь выбрал, почему-то было жалко его бедных детей, которых я не знал, никогда не видел, и никогда не увижу. Что из них вырастет при таком родителе?
Суеверия
Приметы бывают разные: важные и не важные, нужные и не нужные. Одни люди в эти приметы верят, другие не верят. Суеверные люди верят почти во все. Себя Владимир никогда не относил к таким людям. В черную кошку он не верил. В то, что встреча с попом к неудаче, он тоже не верил, да и где его сейчас встретишь, они все на машинах ездят. В то, что нельзя есть рыбу перед рыбалкой, и нельзя брать на рыбалку рыбные консервы, он тоже не верил. Если клев есть, то рыба клюет и при наличии консервов, а, если клева нет, то и без консервов она не клюет. Говорят, еще, что после захода солнца нельзя выносить мусор, Владимир в это не верил, но соблюдал. В то, что в праздники нельзя работать, он тоже не верил, но старался запрет соблюдать, причем, не только в религиозные праздники, но и в государственные. Еще ему с детства говорили, что в доме нельзя свистеть, а то денег не будет. Он в это тоже не верил, но старался этот запрет соблюдать. Но деньги так и не появились. Может потому, что он в это не верил? Но он не Фома неверующий. Были приметы, в которые он тоже верил, но эти приметы были какими-то странными, не как у всех нормальных людей.
Еще в детстве, где-то в третьем или четвертом классе, он посадил во дворе березу. Сходил в лес, выкопал там маленькую березку, и посадил ее в углу сада. Со временем березка выросла в большое и красивое дерево, с мощной и густой кроной. От нее даже прибыль была, так как весной с нее брали березовый сок. Все было хорошо, кроме одного, ее крона давала большую тень, и в этой тени другие деревья чувствовали себя не очень уютно. Простая житейская логика подсказывала, что березе здесь не место, и ее нужно спилить, что и решено было сделать. Но мать Володи, спилить эту березу не позволила.