Держать все в себе становилось с каждым днем тяжелее. Но с кем поговорить, кому довериться? Не матушке же. И не той, которую ей велят называть сестрой, хотя в их жилах не течет и капли общей крови. Впрочем, за прошедшие годы они уже привыкли к своему навязанному родству, вот только близкими так и не стали.
Но ведь у нее есть подруга! Вернее, пока еще приятельница, но подружиться поближе было бы неплохо. Почему бы не посоветоваться с ней? Но, должно быть, та еще спит. Нужно отложить разговор на завтра.
Алита проснулась, рывком приподнялась на кровати, пошевелила ногами и со стоном рухнула обратно. Травма напомнила о себе и о том, что недооценивать ее не следовало. Али потерла влажный от пота лоб, глядя на закрытую дверь.
Что бы это могло значить? Теперь сны приходили не только по ночам, но и в дневное время. Судя по всему, девушка из них приближалась к тому краю, за которым размеренная жизнь ее семейства подходила к концу. Но кто та подруга, с которой она хотела поговорить? Вероятно, одна из гостий, ведь едва ли молодая госпожа стала бы поверять собственные сердечные тайны прислуге.
Любопытно также, кем был мужчина, сделавший ей предложение. Альд Торнбран с его скрытностью относительно подробно рассказал лишь об одном участнике тех событий, но ведь кроме него в поместье находились и прочие люди. Родители сестер, другие приглашенные, слуги.
Могло ли быть так, что тот молодой человек и вовсе совершенно не замешан в трагедии? А обе девушки пострадали по вине кого-то еще. Например, соперницы, получившего отказ ухажера или того, кто стремился отомстить их родителям. Если Сайлас Торнбран настолько умело сыграл на чужих слабостях и чувствах, есть ли вероятность, что он там был не один такой хитроумный и наблюдательный? И если убийство альда Брогана напрямую связано с тем, что произошло тогда, могло ли дело касаться не только обуревающих девушек страстей, но и денег? Ведь он служил поверенным, а, следовательно, занимался финансовыми делами и завещанием отца семейства. Но кто же унаследовал все имущество, когда не стало ни дочерей, ни их родителей?..
От размышлений Алиту отвлек стук в дверь. Вздрогнув от неожиданности, она крикнула, чтобы посетитель вошел. Дверь негромко заскрипела, и в спальню шагнул Киллиан Ристон.
– Как твое самочувствие? – спросил он, подойдя на расстояние, которое бы не осудили приличия, и все же достаточно близко для того, чтобы Али уже почти привычно ощутила его магию.
– Мне гораздо лучше, спасибо. Здешние горничные разбираются в народной медицине. Видимо, у них нет выбора, ведь доктора сюда вызвать проблематично.
– Да уж, а сейчас особенно. Я тебе кое-что принес. Чтобы ты не скучала.
– Книги? Хммм… – Алита взглянула на переплеты изданий, которые положил перед ней Ристон. Сентиментальный роман про бедную девушку из благородного древнего рода, которую любовь привела к гибели, и толстый медицинский справочник о методах лечениях женской истерии. – Странный выбор, но спасибо.
– Прошу прощения, – вымолвил Киллиан, тоже обратив внимание на названия. – В библиотеке мне встретилась альда Эдевейн, и я попросил ее помочь найти для тебя что-нибудь почитать. Должно быть, она не так меня поняла.
– О нет, альд Ристон, все она поняла правильно, – пробормотала Али, не удержавшись от сдавленного смеха при мысли о рассерженной Флориане, которой вздумалось передать сопернице книги с намеком. – Так вы рассказали ей о том, что со мной произошло? И всем остальным тоже?
– Только Эмрису и его дядюшке. А что? Сомневаюсь, что у тебя получится скрыть свое состояние.
– Да, пожалуй, – со вздохом согласилась Алита, подумав о том, что в столовую ей придется явиться, хромая на каждом шагу. Или на такой случай альд Торнбран смилостивится и разрешит ей поужинать в комнате? – До чего же это некстати!
– Мне стоило удержать тебя и не позволить подниматься на ту лестницу. Она с первого взгляда казалась непрочной. А в мансарде все равно ничего интересного не обнаружилось.
– Как сказать… – задумчиво протянула Али, вспомнив коробку с куклой и книгой, также предназначенной для детей. Кому могли принадлежать эти вещи в прошлом? Уж точно не Эмрису. Может быть, у него имелась сестра, которой не стало в детстве? Но уместно ли будет спрашивать о таких вещах?
Ристон заметил папку и потянулся к выскользнувшим из нее бумагам. Алита не успела его остановить. Глядя на них, он нахмурился.
– Что это?
– Мне дал их альд Торнбран. Записи и рисунки принадлежали девушке, которая умерла в лечебнице для душевнобольных. После того, как некоторое время где-то пропадала, и никто не знает, что с ней случилось на самом деле.
– Так вот о чем говорил Эмрис… – сказал Киллиан, разглядывая один из уже примеченных Али портретов. – Все гости его дяди могут иметь отношение к тем событиям. Да и он сам тоже.
– Да, – вздохнула она, комкая в ладони край покрывала. – Я полагаю, что и альд Броган пострадал из-за них. Может быть, в своем рассказе альд Торнбран и превратил случившееся просто в страшную сказку, однако все происходило с настоящими людьми, и едва ли он солгал о том, что намерен внести тех, кто поможет пролить свет на темную историю, в свое завещание.
– Расскажи поподробнее, – скорее потребовал, чем попросил, Ристон, присаживаясь на кушетку. – Из слов Эмриса я мало что понял. А его дядя лишь туману нагнал своим рассказом.
– Со мной он тоже многими деталями не поделился, – созналась Алита. – Я даже не знаю имен тех девушек. Но… – запнулась она, сомневаясь, стоит ли говорить о заклятии, которое связало ее с одной из них.
– Но?
Потупившись, Али продолжила рассказ. Он молчал, не перебивал ее, но выражение лица собеседника из заинтересованного становилось все более настороженным и серьезным. Когда она закончила, Киллиан резко поднялся с места.
– Никогда о таком не слышал. Со стороны альда Торнбрана было низко и подло поступить так с тобой даже без предупреждения! Если он сам не намерен играть честными методами, то чего же ждет от других? О каком восстановлении справедливости можно говорить? А если действие заклятия окажется необратимым?
– Я вижу во сне не все ее воспоминания, а лишь те, которые относятся к той зиме в поместье…
– И постепенно приближаешься к самым страшным из них.
– Наверное, так и есть, – поежилась Алита, вспоминая уже не раз виденное ею чужое отражение, которое во сне воспринималось как свое собственное. Возможно, та девушка и не являлась образцом доброты, смирения и благоразумности, но она не заслуживала всех тех бед, что выпали на ее долю. Да и ее близкие – сводная сестра и их родители – тоже. – Может быть, мне вообще не следовало сюда приезжать. И я напрасно считала, будто моя профессия мне подходит…
– Прекрати сомневаться в себе! – перебил ее Ристон. – Никто не учил тебя работать под прикрытием. Тебе попросту отправили сюда, бросив на произвол судьбы, как ребенка бросают в море, чтобы он сам научился плавать. Уверен, твой начальник кое-что знал о нраве и привычках альда Торнбрана. И все равно не пожалел тебя, даже не предупредил. Но ты – вопреки всему – справишься. А я тебе помогу.
Глава 20
– Повариха сказала, что сегодня это блюдо ей особенно удалось, – произнесла Лорин, расправляя шторы на окне.
Алита рассеянно кивнула в ответ, размазывая по дорогому фарфору можжевеловый соус. Угощение выглядело вкусным, но опустошать тарелку совершенно не хотелось. Али предполагала, что виной всему дневной сон, еще более выматывающий, чем ночной. Эти сны, в которых оживали тени умерших людей, тянули из нее силы, уводя из собственной реальности в чужое прошлое. Возможно, то являлось одним из побочных эффектов заклятия, которых опасался Киллиан.
Вспомнив Ристона, девушка почувствовала, как щеки заливаются прихлынувшей к лицу краской. В ее ушах будто снова зазвучали его недавние слова. Те, что обещали ей помощь и защиту не в обмен на какие-либо ответные услуги с ее стороны, а просто так. Просто потому, что ему небезразлична она и то, что с ней происходит. Он сказал, что намерен помогать ей во всем, и Алита не нашла в себе сил с этим заспорить.
Или же не захотела возражать.
– Я вернусь за посудой, – проговорила горничная, выходя из комнаты.
Али вздохнула и поднесла к губам ложку. Нужно есть, даже если нет аппетита. Иначе будет еще хуже. У нее на плечах два расследования, сплетенные воедино в тугой клубок, распутать который ой как непросто. Ни к чему голодать, лишь усугубляя этим физическое и душевное недомогание, к которым приводили боль в ноге и преследующие теперь уже не только по ночам сны.
Она напомнила себе, что однажды все закончится. Так же, как закончилось магическое истощение и ее пребывание в Бранстейне. Там Али узнала правду о том, что случилось с Роной, и смогла ее принять. Не сразу, не за один день или краткое мгновение. Но то оказалось гораздо легче, нежели по-прежнему оставаться в неведении.
Как бы ни пыжился Сайлас Торнбран, он тоже пока не знал правды о судьбе двух сводных сестер. Истина ускользала от него, не давалась в руки, а ведь он, как и его племянник, должно быть, привык ни в чем не знать отказа. Однако те крайние меры, на которые пошел хозяин замка, не имели оправданий. Альд Броган уже пострадал. А если он не последняя жертва?..
Алита слегка пошевелила больной ногой, поморщилась и пригубила бокал с вином из ягод бузины. По приметам, к которым Али после Бранстейна стала куда внимательнее, чем раньше, считалось, будто это растение отпугивает злых духов. Может быть, они в эти зимние дни действительно находились где-то поблизости, но не стоило прятаться от того факта, что люди могут быть намного опаснее потусторонних существ и призраков, которыми издавна пугают суеверный народ.
Сегодня ей разрешили ужинать в комнате, но Алита могла представить себе столовую, блеск начищенного серебра, взгляды сидящих за большим столом. Наверняка они наблюдали друг за другом и спрашивали себя, кто же мог