Кажется, их переглядывание не осталось незамеченным, потому что Флориана Эдевейн нахмурилась и резко отодвинула от себя тарелку, после чего заявила, что у нее пропал аппетит, поднялась с места и вышла из столовой, не дожидаясь окончания обеда.
– Снова женские капризы, – поморщился Сайлас Торнбран.
– И я говорю, дядюшка, – произнес Эмрис. – Слишком уж много времени нынешние девицы проводят за чтением, а оно их до добра не доводит. Разве доктора не выяснили, что это вредно для хрупкого женского разума?
– Кажется, подобное мнение не так давно признали ошибочным, – заметила Али, пожимая плечами. – Наука продвигается вперед, и скоро, я уверена, ученые сочтут бессмысленным искать все новые и новые различия между полами. Кроме, разумеется, очевидных, – добавила она вполголоса, втайне гадая, не выгонят ли ее из-за стола после таких слов.
Эмрис Торнбран поперхнулся и прижал к губам салфетку.
– Уверен, поиски отличий не прекратятся и через века, – проговорил он, откашлявшись, и сделал глоток воды. – Очень уж любопытная научная сфера. Или, если вам, моя дорогая кузина, нравится так считать, то псевдонаучная.
– Нам, к сожалению, не суждено стать свидетелями грядущих событий, а мне и подавно, – хмыкнул его дядя. – Весьма смелое заявление, дорогая. Не переменишь ли ты свое мнение, став женой и матерью?
– Поживем – увидим, – отозвалась Алита, невозмутимо пробуя весьма приятный на вкус творожный пирог с изюмом.
Спустя некоторое время, когда обед подошел к концу, она, опираясь на трость, удалилась к себе в комнату, но пробыла там недолго. Почти сразу спустилась в прачечную, чтобы отдать вещи в стирку (родственнице хозяина не подобало стирать свое белье самостоятельно) и заодно допросить прислугу об алиби Флорианы. Работницы в один голос подтвердили, что альда Эдевейн устроила им ту еще головомойку, следя за тем, как приводят в порядок ее платье.
– Всех вымотала! – жаловалась полноватая женщина с загрубевшими от стирки руками. – И то ей не так, и это не годится. Так и мы тоже не волшебство творим, чтобы грязное в один миг стало чистым. Известно ведь: для каждого пятна свое средство. От ржавчины – лимонный сок с солью, от жира – мел.
– А что за пятна были на ее наряде, не припоминаете? – поинтересовалась Али.
– Как не помнить! Кровь, да еще и свежая. Тут без крахмала никуда.
– Кровь? Вы уверены? Точно не красное вино? – удивилась она. В памяти всплыли слова Флорианы. Она говорила, что надевала то платье накануне, и Эмрис облил его вином.
– Уж я-то достаточно на своем веку грязного белья перевидала, чтобы отличить кровь от вина, а свежие пятна от застарелых, – решительно заявила собеседница и ткнула пальцем в подол одной из юбок самой Алиты. – Кофе, не иначе. Совсем чуточку забрызгали, однако же от меня ничего не скроется.
Глава 33
После посещения прачечной Алита, некоторое время подумав, решила вызвать Флориану Эдевейн на разговор. Но камеристка молодой альды сообщила, что у ее хозяйки послеобеденный сон, и категорически отказалась отвечать на все вопросы. Пришлось удалиться.
Али не находила себе места, снова и снова перебирая в памяти те факты и догадки, что касались этого дела. Некоторые из них никак не желали вписываться в общую канву. Почему напали на Валентайна Эштона? По какой причине солгала Флориана? Чья кровь запятнала ее одежду?
От всех этих раздумий даже голова разболелась. Алита покорно вытерпела еще один компресс, рассеянно выслушивая болтовню Лорин. Киллиан не приходил – вероятно, из соображений о приличиях, но как же его не хватало… Звучания мягкого бархатистого голоса, внимательного взгляда, разговоров, к которым Али как-то незаметно успела привыкнуть. Она отчаянно скучала по нему и ничего не могла с этим поделать.
Наступило время ужина, после которого Эмрис Торнбран намеревался вести гостей на прогулку. Сидя за столом, Алита то и дело поглядывала в сторону альды Эдевейн, однако та вела себя вполне естественно. Должно быть, она действительно хорошенько выспалась, потому что выглядела посвежевшей и ела с большим аппетитом, чего никак нельзя было сказать о самой Али, которой кусок не лез в горло.
Бертина Эштон с видом наследной принцессы восседала между Эмрисом и Гидеоном Ли. Оба наперебой, словно соревнуясь, ухаживали за ней. Альда Броган, которая сегодня явилась на ужин, посматривала на них с явным неодобрением, поджимая губы и косясь на потолок, словно считала, что оттуда вот-вот хлынет дождь, чтобы покарать осмелившихся нарушить правила общественной морали королевства.
Владелец замка поглощал пищу и поддерживал беседу наравне с остальными, притом не казался больным, так что за столом в этот вечер отсутствовал лишь бедный альд Эштон.
Когда ужин подошел к концу, оживленный больше, чем обычно, Эмрис Торнбран поднялся с места и, точно цыплят, подозвал к себе прочих участников запланированной им прогулки.
– Оденьтесь потеплее! – распоряжался он. – Не забудь трость, дорогая кузина! Я велел, чтобы нам расчистили тропинку, однако в столичную мостовую она, увы, не превратилась! – расхохотался он над своей шуткой.
Наблюдая подобное мальчишество, альда Броган сморщилась еще больше, после чего, не удержавшись, заявила, что находит желание отправиться на вечернюю прогулку по зимнему лесу крайне легкомысленным. Но зачинщик мероприятия и ухом не повел. Алита поймала на себе взгляд Ристона и улыбнулась ему одними губами, чувствуя, как нелегко сопротивляться порыву приблизиться к нему на те несколько шагов, что их разделяли, коснуться руки, просто постоять рядом, будто бы незаметно задевая уложенными горничной локонами его плечо. Неужели однажды наступит время, когда все это – и даже большее – будет дозволено? Когда она получит возможность открыто быть возле него, и никто в целом мире не сможет их осудить?
«Да, – сказали ей глаза Киллиана. – Потерпи немного, и для нас двоих обязательно настанут такие дни. Поверь мне».
«Я верю», – так же безмолвно отвечала ему Али.
Она поднялась в свою комнату, надела пальто, спрятала волосы под шерстяной шарф, второй такой же обмотала вокруг шеи, натянула перчатки. Вниз спускалась уже медленнее, сравнивая себя с капустой под всеми этими слоями одежды. У лестницы уже начали собираться другие желающие присоединиться к прогулке. Флориана Эдевейн прятала руки в прелестнейшей меховой муфте, которая наверняка стоила дороже, чем все, что было надето на самой Алите. Из-под широкого подола платья выглядывали острые носки крепких кожаных ботинок. Если б не другие присутствующие, Али завела бы разговор о пятнах крови, но пока оставалось только наблюдать за молодой альдой и стараться не обращать внимания на периодически напоминающие о себе дружеские чувства к ней. Чужие чувства.
– Все в сборе? – осведомился Эмрис, окидывая взглядом гостей. – Как я рад! Кузина, позволишь взять тебя под руку?
– Благодарю, но мне вполне достаточно трости, – отказалась Алита.
Собравшиеся вышли из замка в сопровождении двух молодых людей из числа прислуги. Те несли фонари, освещая путь. Али узнала парней – именно они ходили вместе с ней и Ристоном осматривать замок.
Вдохнув запах снега, Алита ощутила, как у нее закружилась голова. Она и не думала, что так соскучилась по свежему воздуху. По бескрайнему небу над головой, по земле, а не паркету под ногами.
Луна походила на надкушенный кусок сыра. Спустя мгновение, когда Али вновь глянула на небо, ту уже заволокло молочно-белым туманом. Дыхание в морозном воздухе превращалось в легкие облачка пара.
– Прошу не теряться и не отставать! – напомнил о себе Эмрис Торнбран, и его голос нарушил гармонию момента. Алита вздохнула. Вот бы отправить всех прочих обратно, а оставить только ее и Киллиана.
Покинув просторный замковый двор, уже почти полностью очищенный от снега, они вышли за его пределы и оказались в лесу. Али споткнулась. На мгновение ею овладел страх – ей, родившейся в столице, непросто оказалось понять и принять, как можно жить вот так, в окружении одной лишь первозданной природы.
Однако ее фальшивый кузен, похоже, чувствовал себя здесь как дома, да и остальные участники вечерней прогулки казались скорее воодушевленными, нежели напуганными. Пришлось следовать за ними, стараясь не отставать. Ристон держался поблизости, Алита чувствовала его взгляд, что само по себе являлось поддержкой не меньше, чем если бы даже он держал ее руку в своей. Впрочем, от этого Али тоже не отказалась бы. Вот только не стоило пока раскрывать их отношения перед другими гостями.
Эмрис, чей талант сказителя пропадал впустую, разливался соловьем, повествуя о своих детских приключениях в этом лесу. Отводя от лица заснеженную ветку, Алита усмехнулась, гадая, что из деталей своего рассказа он попросту выдумал. Но слушать его оказалось неожиданно интересно.
Покончив с собственными воспоминаниями, племянник альда Торнбрана взялся за страшные истории из тех, которые невыразимо приятно слушать, сидя у камина и попивая горячий шоколад или пунш. Когда замирает сердце, а пульс учащается, и так сладостно вслушиваться в вой ветра за окном, щекоча падкое на чудеса воображение мыслями о том, что, возможно, все эти истории вовсе не выдумка. Но сейчас, в зимнем лесу, над которым серебрилась луна, они звучали так, словно не могли быть ничем иным, кроме как правдой. И верилось, что в дома ночной порой наведываются удивительные существа, от которых хозяевам нужно откупаться дарами. Что по небу в ненастную погоду пробегает свора собак с горящими красным глазами, и горе тому, кто услышит их вой, а то и лично увидит темные силуэты над крышами человеческого жилья.
– Пожалуйста, альд Торнбран, не нужно больше! – не выдержала первой Бертина Эштон. Ее пальцы коснулись локтя рассказчика. – Мне же страшно!
– А мне нет, – фыркнула Флориана. – Вы еще наших историй не слышали. Вот уж от чего у вас задрожали бы все поджилки!
– Кажется, вы совсем ничего не боитесь, альда Эдевейн, – с ноткой восхищения заметил князь Чаудхари.