– Что за мелодия? – рассеянно поинтересовался Гидеон Ли.
– «Лес, окутанный туманом», – отозвалась исполнительница, и Алите вспомнился сон, в котором темноволосая девушка убегала от преследователя по лесу.
– А напеть сможете?
– Лес, окутанный туманом,
Одинокий, темный, странный.
На него смотрю в окно я,
Не имея сил сбежать.
У меня из шелка платье,
И нежны мои объятья,
Но никто ко мне не едет,
Не спешит меня обнять.
Лес тот занесет снегами,
И другими берегами
Никогда мне не бродить.
Точно ветер над обрывом,
Жизнь моя проходит мимо,
Не дано мне быть счастливой,
И судьбе не угодить.
Кто меня зовет и манит,
Кто вот-вот меня обманет,
Дай взглянуть в твое лицо!
Побегу к тебе навстречу,
А обмана не замечу
И отдам свое кольцо.
– Невеселая песня, – отметил князь Чаудхари. Сегодня он выбрал одежду темно-синего цвета с серебристой вышивкой, которая подходила ему больше прежних чересчур ярких костюмов. – И о чем же она?
– О тоске по чему-то далекому и прекрасному, – задумчиво проговорила Бертина. Молодая женщина не смотрела на собеседника, обратив взор на окно, за которым зимнее солнце снова выглядело тусклым, а весной даже и не пахло. – О девичьих надеждах, которые, если и сбываются, то не так, как мечталось. Совсем-совсем не так, – заключила она, поднимаясь. В это время негромко скрипнула дверь, и в столовой появился владелец замка.
С его приходом все изменилось. Точно еще больше сгустилось напряжение между находящимися в комнате людьми. Как перед грозой.
– Думаю, остальных можно не ждать, – произнес, тяжело роняя слова, Сайлас Торнбран. Теперь в столовой не было троих. Флорианы. Валентайна Эштона и альды Броган, которая, очевидно, не захотела встречаться лицом к лицу с теми, кто вчера не послушался ее предупреждений о вечерней прогулке.
– Альда Эдевейн чувствует себя лучше? – осведомился Гидеон Ли.
– Насколько мне известно, да. Вы можете ее навестить. Если пожелаете, – с промелькнувшей на тонких губах усмешкой отозвался альд Торнбран-старший. Алите вспомнился разговором между альдом Ли и Эмрисом. В той беседе речь шла о приданом Флорианы, которое могло бы покрыть долги по азартным играм. Но ведь сейчас у Гидеона есть и другая надежда выплатить то, что он задолжал. Часть наследства Сайласа Торнбрана.
Если, конечно, тот посчитает полученную от молодого альда информацию достаточно ценной…
Подали завтрак, однако аппетита ни у кого из присутствующих не имелось. Али рассеянно помешивала чай, который сегодня приготовили по рецепту страны, откуда прибыл князь Чаудхари. С молоком и специями. Это оказалось неожиданно вкусно, но даже сладость и пряный аромат горячего напитка не могли отогнать гнетущие мысли. Флориана Эдевейн спаслась, тогда чью же смерть предвещало появление баргеста во дворе замка Торнбран?..
Наверняка остальные думали о том же самом, но точно Алита сказать бы не могла. Находился ли сейчас среди них тот самый гипнотизер? И кого он собирался выбрать своей следующей жертвой?
На службе ее учили, что главное мотив, который может подсказать тщательное изучение личности пострадавшего от рук убийцы, но сейчас Али казалось, будто она что-то упустила. И Киллиан Ристон, и Гидеон Ли не слишком-то хорошо отзывались об альде Брогане. Похоже, поверенный не брезговал грязными делами. Мог ли он шантажировать преступника? Например, угрозой рассказать Сайласу Торнбрану о чем-то, что тому еще не удалось узнать? Велика вероятность, что дело касалось тех давних событий. Таким образом, все происходящее снова и снова приводило в поместье, где развернулась трагедия.
Они все находились там в то время – альд Торнбран и его племянник, поверенный, альда Броган, Флориана Эдевейн, Гидеон Ли, Валентайн Эштон, Бертина и даже князь Рохан Чаудхари. Первый рассматривал всех как участников спектакля с непредсказуемым финалом, второй готов был жениться, чтобы угодить дядюшке, еще один работал на хозяина поместья, его родственница состояла компаньонкой при хозяйке, а молодые люди присматривались друг к другу. Одна пара после сложилась, и скромная девушка стала альдой Эштон, а вот яркая, будто экзотический цветок, Флориана все еще оставалась незамужней.
– Ты слишком задумчива, – проговорил чей-то голос, и Алита не сразу поняла, что слова адресованы ей. Владелец замка смотрел так, словно мог прочитать ее тайные мысли, как открытую книгу. – Твой чай уже остыл.
– Принести еще? – спросила прислуживающая за столом Лорин, но Али в ответ лишь покачала головой.
– Надеюсь, мой племянник больше не будет предлагать вам опасных развлечений, как прошлым вечером, однако можно заняться и чем-нибудь другим, – теперь альд Торнбран обращался сразу ко всем. – Например, играми, в которые играют в комнатах. Что скажете? За лучшее предложение вас ждет приз. Ну же, неужели ни у кого нет духа соревнования?
Алите вдруг представились оплетающие сидящих за столом людей нити прочной белесой паутины, которые сходились в руках одного человека. Нет, не человека! Гигантского паука в человеческом обличье, который и сплел эту сеть! И она с каждым мгновением становилась все крепче, опутывала, лишала силы воли. Может быть, так и чувствуют себя те, кого пытаются загипнотизировать?
Али подняла взгляд на Сайласа Торнбрана. Сейчас тот был спокоен и сосредоточен. Голос звучал размеренно и почти ласково, точно он говорил с детьми, а не со взрослыми.
«Неужели это он? – подумала Алита, сминая в пальцах накрахмаленную салфетку. – Альд Торнбран и есть гипнотизер? При наличии природных способностей изучить эту науку вполне реально, а уж с его-то возможностями и вовсе… Нужно поговорить с Киллианом! Вот сейчас закончится завтрак, и я немедленно расскажу ему о своих подозрениях».
Глава 37
Алита вызвала Киллиана для разговора в библиотеку. Они вышли из столовой по очереди, однако Ристон ждал девушку в коридоре, будто задержавшись, чтобы рассмотреть висящие на стенах картины. Свидетелей у их встречи не оказалось.
– Думаешь, наш преступник – сам альд Торнбран? – недоверчиво произнес Киллиан. – Но для чего тогда он все это затеял? Собрал людей, пригласил тебя для расследования того старого дела. Да и в лес он с нами не ходил. Из чего следует, что дать сигнал Флориане Эдевейн свернуть с тропинки никак не мог, если не имел сообщника.
– Верно, – отозвалась Али, нетерпеливо постукивая пальцами по деревянному подлокотнику кресла. – Я не могу понять его мотивов… Если ему чем-то навредил альд Броган, то не проще ли было бы избавиться от него как-нибудь иначе, не приглашая в свой замок? А к чему все эти посулы включить в завещание в обмен на информацию? Но все говорит о том, что Сайлас Торнбран знает гораздо больше, чем хочет показать, и заинтересован в случившемся с девушками куда сильнее, чем можно ожидать от стороннего наблюдателя.
– Но он ведь даже родственником им не приходился, – заметил Ристон. – Всего лишь друг семьи. Они могли бы породниться через брак Эмриса с одной из сестер, но не сложилось.
– Вот именно! Так ради чего альд Торнбран горит желанием узнать правду? Он подкупил врачей, чтобы достать записи той девушки, сумел договориться с моим начальством, да и наследство предлагает так щедро, словно и вовсе не думает, что ущемляет этим права собственного племянника. Почему для него так важно выяснить, что же тогда случилось на самом деле? Он точно разворошил осиное гнездо, и теперь сложно предсказать, чем все может закончиться…
Алита поднялась, чувствуя себя не в силах усидеть на одном месте. Хотелось немедленно, как и собиралась, идти к Сайласу Торнбрану и задать ему все эти вопросы. Но, вспоминая их последний приватный разговор, она понимала, что едва ли может рассчитывать на откровенность. Возможно, владелец замка и не выставит ее вон. Но в ответ на обвинение в гипнозе он вполне способен не на шутку рассердиться.
– Он утверждает, будто всего лишь так развлекается, – задумчиво пробормотала Али. – Ему скучно, и другие люди для него всего лишь живые игрушки. Но ведь и у него в прошлом осталось время, когда все было иначе? Дни, когда даже Сайлас Торнбран умел любить, мечтать, верить в лучшее… Не родился же он таким!
– Возможно, – пожал плечами Киллиан. – Но сейчас альд Торнбран – просто одинокий старик, человек себе на уме, у которого нет ни жены, ни детей, а единственный племянник любит только дядюшкины деньги, но никак не его самого. Увы.
– Я рано лишилась семьи, но мне встречались люди, у которых ее и вовсе никогда не было. Потому я не раз думала над тем, что хуже – обладать чем-то и потерять или же не иметь вовсе. Но затем пришла к выводу, что ни на что не променяла бы то короткое время, что провела с родителями и сестрой. Семья казалась маленьким, но уютным гнездом, в котором обо мне заботились и учили летать, как птенца. Разве могу я хотя бы на миг представить, что в моей жизни не было теплой улыбки отца, маминых пирогов, смеха Роны?..
Алита вздохнула и на мгновение прикрыла глаза, вспоминая. На душе стало тепло, как всякий раз, когда в своих мыслях она возвращалась в родной дом, наполненный когда-то голосами близких людей. В ее памяти они звучали так же звонко, как и прежде. Интересно, подумалось вдруг, а как вспоминает Киллиан Ристон о своих погибших в кораблекрушении родителях? Сумели ли они дать ему то, чего не жалели ее мать и отец, которые не могли покупать детям дорогие вещи, зато одарили дочерей неизмеримо большим?
– Потому я могла бы пожалеть альда Торнбрана, не будь он таким… Ох, да вы и сами все понимаете! – Али подняла взгляд на Киллиана, к которому как-то незаметно приблизилась почти вплотную, и почувствовала, как его рука будто бы невзначай коснулась ее локтя.
– Только альда Торнбрана? – произнес он. – Меня учили, что повод для жалости, если присмотреться, найдется почти у каждого человека. Однако не каждый ее заслуживает.