Сообразив, что произошло нечто из ряда вон выходящее, Колокольцев отправился на поиски старшего офицера и нашел его разговаривающим с великим князем.
– Господин капитан второго ранга, – обратился он к Похвисневу, – вам нужно в рубку, принимать командование броненосцем!
– Что случилось? – побледнел Алеша.
– Эх, – махнул рукой в ответ лейтенант.
– Я сейчас иду, – отозвался старший офицер и, сделав шаг, упал.
– Носильщики! – закричали одновременно Колокольцев с великим князем.
Отправив Похвиснева в лазарет, офицеры немедленно направились в рубку неуправляемого броненосца. Обнаружив тела погибших, они на мгновение окаменели. Затем лейтенант выскочил из рубки и согнулся в конвульсиях от рвоты. Алеша, чувствуя в себе просто каменное спокойствие, опустился на колени перед телом Вирениуса и, взяв его за руку, посмотрел в лицо адмирала. Внезапно губы того шевельнулись и прошептали:
– Продержитесь час… барометр падает…
Не веря своим ушам, Алеша закричал:
– Андрей Андреевич, вы живы! Носильщика! Скорее, черт вас дери!
Увы, адмирал был мертв, и много позже великий князь не мог с уверенностью сказать, точно ли он слышал последние слова умирающего или это было игрою его разыгравшегося воображения. Распорядившись убрать трупы, Алеша встал к штурвалу.
– Колокольцев, где вы? – закричал он лейтенанту. – Немедленно проверьте приборы, пока нас не раскатали!
Бледный как смерть лейтенант встал к чудом уцелевшему посту ПУАО[78] и принялся передавать дистанцию. Потом немного придя в себя, робко сказал:
– Надо бы сообщить Иессену…
– Занимайтесь своим делом, – сухо оборвал его Алеша, – адмиральский флаг не спускать! А Иессен уже и так знает, что делать.
В этот момент наступила небольшая передышка. Артиллеристам «Николая I» наконец удалось добиться попадания в идущую у него на траверзе «Асаму». Двенадцатидюймовый снаряд ударил в одно из немногих слабых мест японского крейсера – незащищенную бронею корму, перебив при этом привод рулевого управления. Идущий третьим в колонне крейсер свалился в циркуляцию, смешав свой строй и на время облегчив положение флагмана. Иессен тем временем обошел со своим отрядом горящего как факел «Донского» и бросился догонять свои броненосцы. С другой стороны к месту боя главных сил на всех парах подходили два оставшихся крейсера Вирена. Наступала решительная минута боя, и любой снаряд мог решить его судьбу.
Из рубки «Осляби» в это время выносили погибших. Руководил этой работой непонятно откуда взявшийся, непривычно тихий Архипыч.
– К штурвалу! – велел ему хриплым голосом Алеша.
Старик, ни слова не говоря, занял его место, а великий князь встал туда, где прежде стоял Вирениус.
– Самый полный вперед, – скомандовал он и с удивлением услышал, как его вестовой что-то говорит, постепенно возвышая голос.
– Правило веры и образ кротости, воздержания учителя,
Яви тя стаду твоему яже вещей истина;
Сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая,
Отче священноначальниче Николае,
Моли Христа Бога спастися душам нашим.
До сих пор Алеша ни разу не слышал от старого матроса молитв, а тут с удивлением понял, что тот читает тропарь наизусть. Сам, к сожалению или к счастью, он не был особенно религиозен, но в этот момент обращение к святому, служащему по морской части, как говорил, подвыпив, тот же Архипыч, показалось ему уместным. Краткая передышка заканчивалась, японцы сомкнули свои ряды, не став дожидаться вышедшей из строя «Асамы», а русские броненосцы уже догоняли корабли Иессена.
Немногочисленные попадания в японские броненосные крейсера практически не привели к падению их боеспособности. Лишь несколько замолчавших средне- и мелкокалиберных орудий да оторванный прямым попаданием ствол носовой башни на «Адзуме» свидетельствовали, что русские снаряды все же поражали цель. По сути, выбитая из строя «Асама» была пока единственным крупным успехом их оппонентов. Увы, корабли Вирениуса и Иессена пострадали куда сильнее. Многие стоящие открыто орудия были разбиты, а обслуживающие их артиллеристы понесли тяжелые потери. Что еще хуже, многие пушки были выведены из строя без участия вражеского огня, вследствие поломки подъемных дуг. Фактически большинство кораблей на треть потеряли свою огневую мощь, не нанеся существенных потерь противнику. К тому же практически на всех кораблях были повреждены трубы, что приводило к потере тяги и повышенному расходу топлива. Однако дух моряков не был сломлен, и, наскоро перевязав раны друг другу и стиснув зубы, они были готовы драться до конца. Продолжавший нести адмиральский флаг «Ослябя», несмотря на роковой снаряд, уничтоживший всех в боевой рубке, пострадал значительно меньше других. Его артиллерия, защищенная башнями и казематами, была исправна, главный броневой пояс не поврежден, а принявший командование великий князь – полон решимости победить или умереть. Наступил решительный момент битвы, Камимура в очередной раз охватил голову русской колонны и не собирался ее отпускать, сокращая дистанцию и обрушивая на вражеский броненосец море огня. Однако «Ослябя» продолжал идти как заколдованный, ожесточенно отвечая своему противнику ударом на удар. Шедшие следом «Николай» и крейсера Иессена, несмотря на повреждения, продолжали так же размеренно вести огонь, иногда добиваясь попаданий.
В этот момент неожиданно отличился «Рюрик». Первый в серии больших океанских рейдеров, он не успел получить разработанные позднее новейшие восьмидюймовые орудия Канэ, как его более молодые собратья. Но и его несколько устаревшие пушки, стрелявшие дымным порохом, сумели достать идущий концевым «Иватэ». Тяжелый снаряд, пробив шестидюймовую броню двухэтажного каземата, с оглушительным грохотом разорвался в тесном пространстве, воспламенив сложенные рядом полузаряды. Вспыхнувшие картузы с порохом в мгновение ока испепелили прислугу на обоих этажах и заставили детонировать только что поднятый элеватором снаряд. Этот новый взрыв сорвал со станка поврежденное уже прямым попаданием орудие и выкинул его вместе с броневой плитой в море, обнажив беззащитные теперь внутренности корабля. Казалось, еще минута, и огненный ураган дойдет до погребов, поставив жирную точку в судьбе крейсера и почти шестисот человек экипажа, но время шло, а «Иватэ» продолжал идти вперед как заговоренный.
Несмотря на подавляющий перевес «Баяна» и «Аскольда», избитые до полусмерти «Нанива» и «Такачихо» совершенно не собирались тонуть. Напротив, как только потерявший терпение Вирен приказал подойти, что называется, на пистолетный выстрел и покончить с упрямыми японцами, с почти утратившего боеспособность флагмана Уриу выстрелили самодвижущейся миной. К счастью, предполагавший нечто подобное Эссен вовремя сманеврировал, и та, оставляя пенистый след, прошла мимо русского крейсера. Однако эта отчаянная попытка натолкнула на мысль командира русского отряда сделать то же самое.
– Николай Оттович, – обратился он к командиру корабля с подчеркнутой вежливостью, – прикажите минерам расстрелять противника минами.
– Прошу прощения, Роберт Николаевич, – твердо отвечал Эссен, – не лучше ли воспользоваться для этого миноносцами? Пусть они под прикрытием «Авроры» добьют подранков, а нам лучше бы поспешить на помощь главным силам.
Вирен с неприязнью посмотрел в глаза командиру своего флагмана. Хуже всего было то, что Эссен был кругом прав, и это прекрасно понимали все присутствующие. Но боже мой, как же не хотелось отдавать честь утопления врага кому-то другому! Впрочем, один крейсер они сегодня уже утопили, а главным силам действительно не помешала бы их помощь.
– Пожалуй, вы правы, – тщательно выбирая слова, проговорил Вирен, – однако миноносцы мне не подчинены и могут не выполнить моего приказа.
– Я так не думаю, – не согласился с ним Эссен, – вряд ли настоящий миноносник устоит перед соблазном утопить врага. Впрочем, отчего бы нам не попробовать? Эти подбитые калоши все равно далеко не уйдут.
Скрепя сердце Роберт Николаевич последовал его совету, и «Баян» с «Аскольдом», подняв буруны, побежали в сторону своего обоза. Подойдя к транспортам, они просемафорили на миноносцы и «Аврору» направление на поврежденные японские корабли и безапелляционный приказ их уничтожить. Впрочем, Сухотин, не слишком довольный, что его крейсер выделили охранять транспорты, с восторгом ухватился за возможность отличиться и вместе с четырьмя миноносцами двинулся в сторону противника.
– «Богиня» она и есть «богиня», – покачал головой Вирен, наблюдая, как неспешно двинулся крейсер в сторону противника.
– На подранков и ее хватит, – заметил в ответ Эссен и вопросительно взглянул на начальника отряда.
– Полный вперед, – решительно приказал тот, правильно истолковав его взгляд. – А то еще чего доброго Вирениус с Иессеном всех японцев без нас потопят.
Порт-артурские крейсера подоспели как раз вовремя. Главные силы японцев и русских только что привели в порядок свои колонны и снова сошлись в смертельном поединке. Чуть в стороне от них кое-как ковылял подбитый «Дмитрий Донской», а с другой спешил на соединение со своими починивший рулевой привод «Асама». Справедливо рассудив, что лучшей помощью, которую он только может оказать своим, будет связать вражеский крейсер боем, Вирен двинул свои корабли на перехват. Разумеется, построенный на эльсвикских верфях японский броненосный крейсер был больше и мощнее своих русских противников, однако те вцепились в него, как легавые в кабана, и, кусая то с одной стороны, то с другой, не давали опомниться матерому зверю. Наконец командир «Асамы» капитан первого ранга Ясиро решил, что огонь от «Аскольда» он как-нибудь потерпит, а вот наглого «Баяна» следует немедленно наказать, и развернул крейсер в его сторону. Орудия обоих кораблей загрохотали с удвоенной силой, стремясь уничтожить противника. Пока флагман Вирена отвлекал весь огонь на себя, бронепалубный крейсер вел стрельбу в почти полигонных условиях, забрасывая врага снарядами. Однако хорошо бронированный японец стои