— Хорошо, — сказал он. — Значит, в семь часов я жду тебя… где?
— На углу Невской и Лиговской, — ничуть не подав вида, заметила ли, нет, его обращения, ответила она.
— Это что, у лавки колониальных товаров? — уточнил Реутов, стараясь держать себя в руках.
— Да, — кивнула Полина. — До вечера, — и, улыбнувшись на прощание еще раз, пошла к выходу, а Реутов вдруг почувствовал такую смертельную усталость и такой «звон» в голове, какие в последний раз ему пришлось испытать много лет назад — после успешной защиты докторской диссертации.
Глава 2. Поворот винта
Обиталищем василиска являются пустыни. В пустыню же он способен обратить любую плодородную местность.
Караваева Зоя Лукинична (15 марта 1964, Салоники — ) — симультанный[19] переводчик с английского, французского и испанского языков.
Кетко Полина Спиридоновна (8 декабря 1968, Архангельск — ) — студентка врачебного факультета Психоневрологического института им. В.М. Бехтерева.
Казареева Лилиан (12 июня 1966, Сан-Франциско — ) — журналистка.
Смотрели не на него. Это Илья понял сразу, как и то, что человек невнятной наружности в зале прилета смотрел на Зою совсем не так, как должен был бы смотреть мужчина на незнакомую красивую женщину. Было в этом взгляде что-то знакомое, легко узнаваемое и, следовательно, настораживающее, но сам Караваев, как ни странно, наблюдателя совершенно не заинтересовал. Тот лишь скользнул по нему «пустым», равнодушным взглядом и снова уставился на Зою. И это Илье не понравилось еще больше.
Теоретически, это могло быть и случайностью. Мелкой флуктуацией в ткани обыденной жизни. Ошибка в опознании, например. Не исключалось и то, что Зоя действительно похожа на кого-то другого. В конце концов, похожих людей гораздо больше, чем привыкли думать обыватели. Могло так же случиться, что тип этот так смотрит на всех красивых женщин. Однако интуиция, ни разу в жизни его не подводившая, подсказывала, что все это не так. Впрочем, в любом случае, время «дергаться» еще не наступило, и, отложив впечатления «на потом», Илья вывел «семейство» из здания аэропорта, нанял извозчика на «Русском кабриолете», достаточно вместительном, чтобы загрузить в него все многочисленные чемоданы Зои, и назвал адрес арендованной от его имени квартиры, на Двинской улице.
Было уже поздно и, как всегда осенью в Петрове, сыро и знобко. Однако в салоне машины тепло, и Вероника сразу же пригрелась и заснула, а Илья и Зоя с интересом смотрели в окна на проносящиеся мимо ярко освещенные улицы одного из красивейших городов Европы. Поток машин в этот час заметно поредел, хотя и не иссяк, и извозчик почти всю дорогу гнал под семьдесят, пользуясь тем, что ночью патрульная служба смотрела на это сквозь пальцы. Он даже на желтый свет пару раз проскочил, но «прилипший» к Кабриолету темный внедорожник с тонированными стеклами, хоть и держал дистанцию, ни разу не потерялся.
«Нехорошо, — резюмировал Караваев свои наблюдения, когда они уже подъезжали к Двинской. — Некрасиво».
По всему выходило, что «Бюро услуг», в лучшем случае, напортачило, а в худшем — сознательно нарушило взятые на себя обязательства. И, хотя Илья Константинович предполагал уйти на покой — а, может быть, как раз потому, что действительно хотел это сделать — такое поведение людей, подписавших контракт, он оставить без последствий не мог. Даже у преступников — «Положим, не у всех, но все же…» — существует или, во всяком случае, должен существовать некий корпоративный кодекс чести. А коли так, то люди из Бюро ошиблись еще как минимум, дважды. Они не учли, что клиент N107 человек отнюдь не простой, и не догадывались, разумеется, что знает он о них, гораздо больше, чем им того хотелось бы.
— Ты… — Зоя остановилась напротив Ильи, по-видимому, совершенно не представляя себе, какое впечатление производят на него ее глаза и мягкие движения губ. Впрочем, сейчас она была настолько напряжена, что, вероятно, не обратила бы внимания на выражение его глаз и на то, как он на нее смотрит, даже если бы он позволил себе ей это показать.
— Нет, — покачал головой Илья, отвечая на так и не заданный вопрос. — Иди, устраивайся, принимай душ и ложись спать. — Он сделал короткую паузу, проверяя, поняла ли она то, что он хочет ей сказать, но, очевидно, женщина была слишком взвинчена, чтобы улавливать нюансы, хотя к слежке это никакого отношения не имело. Зоя о «хвосте» не знала.
— Ни о чем не думай, — добавил он тогда. — Я еще чаю попью и посмотрю телевизор, а потом лягу с краю и тебя не потревожу.
Вообще-то контракт предусматривал Matrimonium instum[21], и, положа руку на сердце, Илья был бы совсем не прочь реализовать свои «супружеские права и обязанности». Однако что-то мешало поступить так, как предусматривало «достигнутое соглашение». Зоя, по его личным, не поддающимся, разумеется, мгновенному анализу ощущениям, была слишком хороша для той игры, в которую подрядилась играть. И дело было не во внешности или, во всяком случае, не только в ней. Вот в чем штука.
— Иди, иди, — сказал он успокаивающе и хотел было подтолкнуть в сторону спальни, но удержался, почувствовав, что даже такое «дружеское» прикосновение будет сейчас лишним.
Вот теперь она его поняла, и, кажется, он умудрился ее удивить и, пожалуй, даже озадачить.
«Господи, — подумал Илья, никак внешне не реагируя на выражение ее лица и растерянный взгляд. — Они когда-нибудь бывают вполне довольны?»
Впрочем, Зоя так ничего и не сказала. Кивнула молча и ушла, оставив его в гостиной наедине с собственными мыслями.
Илья проводил ее взглядом, дождался, пока закроется дверь в спальню и только тогда подошел к бару, встроенному в старый, если не сказать старинный, буфет красного дерева, высившийся наподобие средневекового замка в дальнем углу просторной комнаты. Вообще, квартира оказалась очень хорошей — «Ну за такие деньги хуже и предлагать стыдно!» — просторная и удобная, хотя по планировке напоминала скорее старые, «довоенные» еще европейские квартиры, чем современные. Но в этом, несомненно, была своя прелесть. Кухня, например, не вторгалась в пространство гостиной, как это зачастую делалось теперь, а находилась там, где порядочной кухне и надлежало быть, — в конце длинного коридора, проходящего вдоль всех четырех жилых комнат, как бы нанизывая их на единую ось.
Илья открыл дверцу буфета, осмотрел приготовленные для них хозяевами напитки — выбор был не богат, но в гостинице и того, пожалуй, не предложили бы — и, выбрав бутылку старки, налил себе в толстостенный хрустальный стакан на треть. Напиваться он не собирался, но немного алкоголя помешать никак не могло. Он сделал глоток, но смаковать оказалось нечего. Водка оказалась так себе, средняя.
«Надо будет купить завтра что-нибудь нормальное, — подумал он, сделав еще один медленный глоток. — И что-нибудь для Зои… Вино, ликер, коньяк? Что она пьет? И пьет ли вообще?»
Конечно, могло случиться и так, что завтра им будет не до вина, да, и в любом случае, оставлять Зою и Веронику одних было при нынешних обстоятельствах нельзя. Но и таскать их за собой по винным лавкам не представлялось разумным. На самом деле, столь внезапно обнаруженная им слежка вызывала у Ильи, чем дальше, тем большее недоумение и беспокойство. Дело в том, что, хотя вели их вполне грамотно, до настоящей имперской наружки эти неизвестные ему люди явно не дотягивали. Не тот класс, не государственный почерк. А значит, следили все-таки не за ним, а за Зоей — «Ну не за Вероникой же, в самом деле!» — и это, судя по настойчивости преследователей, ошибкой никак не являлось. За всеми их действиями прослеживалось четкое намерение. Знать бы какое?
«Во что же ты вляпалась, девочка?» Увы, не зная ее прошлого, ничего определенного Илья предположить не мог. Это мог быть кто угодно, и причины у слежки могли быть самые разные. Однако кто бы это ни был, своими действиями он — так легче было думать о таинственных злоумышленниках — грубейшим образом нарушал планы Караваева, а тот этого очень не любил. Илья задумался мимолетно, где можно в Петрове раздобыть по-быстрому какое-нибудь приличное оружие, но потом решил, что дергаться не следует. А если ситуация вдруг обострится, он, пожалуй, и без оружия справится, хотя с каким-нибудь «Бердышом»[22] или «Протазаном»[23] было бы куда спокойнее.
Илья одним глотком допил «старку» и, плеснув в стакан еще немного, отправился на кухню. Судя по звуку льющейся воды, «жена» уже была в ванной. Караваев на мгновение представил Зою, стоящей под душем, и тут же закрыл тему, приказав себе больше этого не делать. Но мгновенный образ невысокой чуть смуглой женщины с покатыми бедрами, крепкими ногами и небольшой, но, как ему почему-то привиделось, упругой грудью преследовал его до самой кухни и стоял перед глазами, пока он кипятил воду и заваривал чай.
«Вот же хвороба на мою голову!» Он попробовал чай и остался им совершенно недоволен, точно так же, как до этого не понравилась ему и чужая водка. Заварка хоть и цейлонская, была совсем не того качества, которое бы он теперь предпочел. Вообще-то Илья мог пить все, что угодно. И гнилую воду из болота глотать приходилось, и жуткий азиатский самогон, черт знает из чего сваренный. Но если имелся выбор, если позволяли обстоятельства, то Караваев, знавший толк не только во взрывчатке и снайперских комплексах, умел выбрать лучшее и никогда в этом «лучшем» не ошибался.
Впрочем, чай он все-таки выпил и «старку» допил, так что пришлось снова идти в гостиную за новой порцией. Алкоголь его сегодня совершенно не брал. Голова оставалась ясной, и это, в принципе, было хорошо, но зато никак не удавалось расслабиться. И телевизор не помог. Караваев попробовал на удачу несколько каналов, но ничего подходящего не нашел. Все было скучно или того хуже, и он продолжал — под невнятное бормотание приемника — прокручивать в голове варианты поведения и действий на все возможные и невозможные случаи жизни. А вариантов таких было много. Пожалуй, даже слишком много. Ситуация-то, как ни крути, оставалась абсолютно не проясненной. Кто, как, почему? Иди знай, как все может сложиться!