модельный маячок, который, на всякий случай, собрал между своими «экскурсиями» к барже из деталей, купленных еще утром в магазинах «Сделай сам» и «Левша». Маячок получился несколько великоват, зато сигнал его, хоть и на пределе мощности, но все-таки принимался спутниковой системой международной федерации радиолюбителей.
Так что теперь, имея «в стане неприятеля» своего засланца, Илья предоставил беглецам полную свободу действий, развернулся и поехал на Петроградскую сторону где по данным купленного им в рамках маскировочной программы путеводителя имелся круглосуточный Сетевой Центр со стандартным названием «Паучок». Почему в России не прижилось повсеместно принятое название «Интернет-кафе», Караваев мог только гадать, но, с другой стороны, занимать этим голову он не стал. И без того хватало, о чем подумать.
В «Паучке» он взял большую чашку кофе, сто пятьдесят граммов какого-то коньяка, названием которого даже не поинтересовался, и, тихо радуясь, что в Каганате законы против курения еще не прижились, устроился за арендованным на ближайший час терминалом. Сначала он пробежался по нескольким известным ему новостным и аналитическим сайтам. Затем просмотрел утренний выпуск «Балтийского Курьера» и только после этого зашел под ником «Прохожий» на один из форумов любителей альтернативной истории, а именно тот, что существовал уже лет десять при кафедре современной истории Иерусалимского университета и послал участнику форума под ником «Лунатик» личное сообщение вполне безобидного свойства.
Лунатик — докторант кафедры математической физики и по совместительству сетевой взломщик Миха Карварский, который, впрочем, знал Прохожего только по сети, — откликнулся через двенадцать с половиной минут. Он прислал на только что заведенный Ильей разовый адрес электронной почты свой, точно такой же — то есть открытый исключительно для данного случая — адрес. И уже по этому адресу Илья выслал список вопросов, на которые желал бы получить ответы до шести часов утра. Еще через полчаса Караваев узнал, сколько это ему будет стоить и, ни минуты не сомневаясь в правильности принятого решения, оплатил счет переводом электронных денег согласно указанным в письме Лунатика банковским реквизитам. При этом можно было не сомневаться, что деньги на этом счету задержатся ровно столько времени, сколько понадобится Карварскому, чтобы отправить их дальше, заодно закрыв за ненадобностью этот очередной — для такого случая, собственно, и открытый — счет в каком-то богом забытом африканском королевстве.
Теперь можно было бы и спать отправиться, но у Ильи оставалось еще двадцать минут машинного времени, и он решил, раз уж все равно находился в сети, проверить пару догадок, возникших у него на протяжении этого длинного дня. Поисковая система мемориального сайта Казачьих войск сразу же выдала ему одиннадцать упоминаний фамилии Реутова. Прежде всего, к немалому удивлению Ильи, сотник В.Б. Реутов числился в списке ветеранов Второй Отечественной войны. Но, как и о многих других ветеранах, никаких дополнительных сведений (даже года рождения) о нем не сообщалось, так что оставалось гадать, к какому казачьему войску он принадлежал и в каких частях и на каких фронтах воевал. Не говоря уже о том, какой это Реутов? Тот ли самый или какой-нибудь другой, поскольку второй раз и теперь уже полковник Реутов (именно так, без инициалов) был помещен в списки павших. Зато здесь были приведены и некоторые биографические данные. Сообщалось, например, что служил Реутов в 8-й специального назначения бригаде 2-го казачьего корпуса Нижневолжского Казачьего войска и призван был, соответственно, из Итиля в 1958 году. Кроме того, в примечании указывалось, что место захоронения имярек не известно, но, скорее всего, таковым является одно из трех кладбищ в предместьях Вены, где находятся братские могилы офицеров и нижних чинов Русской императорской армии, павших в апрельских боях 1962 года. Остальные девять упоминаний относились к наградным спискам, в которых В.Б.Реутов — иногда с указанием звания, а иногда и без оного — появлялся с 1958 по 1962 год.
Допив кофе и коньяк и выкурив еще одну сигарету, Илья закрыл входную страницу и, размышляя над тем, что бы это значило и какое отношение все это безобразие имеет, если, конечно, все-таки имеет, к нынешним событиям, отправился отдыхать.
Потом Вадим наконец согрелся, но главное, вероятно, расслабился. Потому что, как пролетели мимо Лесотехнической академии и выскочили на восьмирядное Выборгское шоссе, он помнил отчетливо, а то, как пронеслись мимо Сестрорецка, — уже как в тумане. Но вот после Сестрорецка он не помнил ровным счетом ничего до тех пор, пока его не растолкали по прибытии на место. С трудом разлепив глаза и не слишком хорошо соображая со сна, Реутов, тем не менее, послушно выбрался из теплого нутра машины в сырую холодную ночь. Машинально запахнул плотнее шерстяное одеяло, по-прежнему остававшееся единственной его одеждой. Почувствовал под босыми ногами ледяную твердую землю, вдохнул запах осени и соснового леса и вдруг увидел прямо перед собой водную гладь. В разрыв туч выглянула луна и покрытая рябью вода — сейчас он почувствовал, что дует довольно сильный ветер, — засверкала волшебным серебром. И вот какая странность, вид озера и темных деревьев на противоположном берегу, оказался тем спусковым механизмом, который вдруг и сразу, как электрический прибор при подаче энергии, включил его сознание. Вадим окончательно проснулся, вспомнил предшествующие данному моменту события, почувствовал холод и голод и осознал наконец в какое невероятное дерьмо влип. На мгновение ему даже жарко стало, и чуть ли не пот горячий на лбу выступил. Но он был сейчас не один, и это решило все. Если мнение Давида и Лилиан его, по большому счету, волновало не слишком сильно — во всяком случае, пока — то «потечь» перед Полиной означало бы катастрофу. Никак не меньше.
К счастью, продолжения этот мгновенный приступ паники не имел. Реутова отвлекли, и хорошо, что так, а то вполне мог случиться конфуз, да еще какой!
— Давайте, в дом! — крикнула Полина с порога, где она уже несколько минут возилась с многочисленными замками.
Вадим обернулся, увидел темную громаду дома, распахнутую дверь и исчезающую в сплотившемся за ней мраке фигуру Полины, а еще через мгновение в глубине дома вспыхнул яркий — особенно по контрасту с окружающей тьмой — электрический свет, и призыв его был столь силен, что Реутов, забыв обо всем, бросился вперед. Пара минут, проведенных им «на свежем воздухе», не только и не столько взбодрили, сколько вернули в первоначальное состояние, когда в голове сумбур, а в теле холодная ломота и боль. Однако не успел он прошлепать босыми, в конец окоченевшими ногами по деревянным ступенькам лестницы, ведущей к высоко расположенным дверям, и, нечувствительно миновав просторную прихожую, оказаться в большой, наполненной светом комнате — зале, как тут же выяснилось, что испытания тела и духа на этом отнюдь не закончились. Проскользнувшая мимо него Полина, громыхнула во дворе задними дверями «Коча» и что-то там начала ворочать. Позволить ей таскать тяжести, а именно это она, по-видимому, и собиралась делать, Реутов, естественно, не мог. И поэтому, даже не задумавшись, а на кой черт, этим вообще сейчас нужно заниматься, снова отправился в ночь, чтобы перехватить из рук Полины внушительных размеров тюк, тащить который пришлось одной рукой, потому что другой следовало придерживать, норовившее съехать с плеч или распахнуться, одеяло. Тюк при ближайшем рассмотрении оказался большой спортивной сумкой. «Там еда!» — бросила на бегу снова обогнавшая его Полина, взявшая взамен «утраченной» какую-то другую, правда меньших размеров, сумку. Впрочем, поработать носильщиками пришлось всем. В грузовом отделении внедорожника оказались припасены многие важные и полезные вещи, о которых — вот ведь женщины! — Лилиан и Полина не забыли побеспокоиться. Нашлась там и одежда для мужчин, захваченная, как выяснилось, из предположения, что то, что на них, — промокнет после заплыва или вообще будет выброшено, поскольку плыть в вечерних костюмах несподручно. Так что, в качестве утешительного приза Вадим тут же получил полиэтиленовые упаковки с бельем и носками, джинсы, рубашку, свитер, и даже вполне приличные «солдатские» ботинки, и немедля отправился в соседнюю комнату одеваться.
— Надеюсь, все будет впору, — с выражением растерянности на лице и оттенком неуверенности в голосе сказала ему вслед Полина и даже сделала какое-то неловкое движение, как будто собиралась пойти вместе с ним, но в последний момент сдержала свой несколько странный порыв. И то верно, голым она его уже сегодня видела.
Смежная комната оказалась курительной, обставленной в стиле начала века. Несмотря на свое состояние, а, возможно, как раз вследствие оного, Реутов замечал сейчас массу совершенно второстепенных и никому — и, прежде всего, ему самому — не нужных и не интересных вещей. Он обратил, например, внимание на тот факт, что дачей этот дом назвать можно было только в силу традиции. И по размерам, и по внутреннему обустройству это было скорее настоящее имение, в старом, несколько утратившем уже аромат эпохи значении этого слова — главный дом усадьбы. Паркетные полы, лепнина на потолке, обивочная ткань вместо обоев и старинная, но в отличном состоянии, мебель, удобная и основательная. Если бы здесь еще не было так холодно, то и вовсе могло померещиться, что попал в рай земной, особенно после тех мест, где привелось побывать накануне. Однако думать об этом — во всяком случае, пока — Вадим себе запретил, положив решать проблемы по мере их поступления. А на первом месте стояла пока необходимость привести себя в божеский вид и, по-возможности, согреться.
Надо сказать, что женщин Реутов знал плохо. Возможно — и даже, скорее всего — виноват в этом был он сам, потому что даже те немногие женщины, что задержались рядом с ним на относительно продолжительное время, так и остались для него непонятными и, по большому счету, неизвестными существами. Но, с другой стороны, каждый раз, когда он становился свидетелем проявлений их особой, как он считал про себя, чисто женской природы, Вадим испытывал удивление, граничащее с растерянностью. Ну как, в самом деле, можно купить человеку одежду — без примерки! — да еще такую, что будет ему в самый раз, когда сам он, и притом примеряя, никак этого без нервотрепки сделать не мог? Тем не менее, все, что приготовила Полина, оказалось ему впору.