столетом, но внимание его отвлекло резкое движение казака, и Реутов, уже не просто шедший, пусть и быстрым шагом, а бежавший к ресторану, не раздумывая, воспользовался столь удачно возникшей паузой. Он выхватил револьвер и выстрелил навскидку, одновременно фиксируя взглядом переодетого офицера, тот сгоряча, и не разобравшись, мог ведь и в него самого пульнуть. Но у казака табельный «Гурьев», уже наполовину вытянутый из кармана пиджака, за что-то там зацепился, и Вадим перевел взгляд на женщину с которой как раз теперь поравнялся. Она не одеяльце поправляла, как следовало бы ожидать, и не соску младенцу давала, а снимала с предохранителя какой-то не знакомый Реутову автомат. Но, разумеется, все произошло так быстро, что он не только не задумался над тем, что это за пистолет-пулемет такой, он вообще сейчас ни о чем не думал, действуя исключительно спонтанно и почти без вмешательства сознания. Поэтому Вадим просто ударил ее на бегу в висок, увидел «Артема», которого удар пули в правое плечо толкнул назад, останавливая и разворачивая вокруг своей оси, «ряженого», все еще лихорадочно тянущего из кармана свой застрявший там пистолет, и естественно «барышню с цветами». Букет, отброшенный за ненадобностью, еще не успел упасть на тротуар, а она уже расстреливала в упор тех двоих бедолаг, что только что неторопливо — под разговор — потягивали пиво. А еще он увидел — каким-то образом охватив бульвар одним коротким взглядом — ее парня, доставшего из портфеля такой же, как в детской коляске, короткоствольный автомат и разворачивающегося теперь навстречу Вадиму, и тяжелый черный «Коч», выскочивший из потока машин на тротуар и несущийся ко входу в ресторан, распугивая прыгающих во все стороны людей.
«На раз!»
Преодолев одним прыжком пространство, разделяющее их с казаком, Вадим на мгновение блокировал тому вооруженную руку, крикнул прямо в лицо: «Спасай генерала, мудак!» — и, не дожидаясь ответа, отшвырнул офицера в сторону, выводя тем самым из-под огня, а сам бросился дальше, непрерывно стреляя на бегу, пока в револьвере не кончились патроны. Ударил выстрел, другой, но, добежав до переулка перед рестораном и свернув в него, Реутов на несколько мгновений перестал быть мишенью. У служебных дверей ресторана, о которых он как раз подумал, находился еще один подозрительный субъект, который сразу же обернулся в сторону Вадима.
— Не стрелять! — властно приказал Реутов, переходя на шаг. — Полковник Реутов. Третье Главное Управление! Доложите обстановку.
— Какой Реутов? — опешил мужчина, пытаясь, вероятно, сообразить, где он слышал это имя, но в тот момент, когда он это все-таки вспомнил и хотел уже вскинуть руку с пистолетом, Вадим метнул нож.
Что клинок вошел мужчине в левую половину груди, Вадим увидел еще на бегу, но остался тот жив или нет уточнять не стал — в это время на бульваре и где-то в глубине здания — по-видимому, в ресторане — загремели частые выстрелы. Вадим подхватил пистолет выпавший из руки лежащего на асфальте человека и одним резким движением вырвал из его груди свой нож, перехватив скрытым хватом, так, что окровавленное лезвие легло точно вдоль линии руки, ворвался в служебное помещение ресторана.
Здесь оказалось пусто, если не считать нескольких поваров, попрятавшихся от вспыхнувшей перестрелки в углу большой кухни, где от пуль их могла защитить огромная железная плита. Для Реутова они опасности не представляли и интереса, соответственно, тоже. Пробежав через кухню и маленький предбанник, он сходу ворвался в ресторанный зал, и, как тут же выяснилось, успел, что называется, в последнюю секунду. С улицы стреляли прямо сквозь разбитые вдребезги высокие ресторанные окна. А в зале, в общем-то, и укрыться негде. Поэтому все посетители сейчас лежали на полу. Большинство из них просто растянулись среди битой посуды и разбросанной еды, прикрывая головы руками, но несколько женщин и мужчин целенаправленно ползли под огнем к дверям на кухню. Так что Вадиму сразу же пришлось перепрыгнуть через одного такого пластуна и тут же самому упасть на пол, откатываясь в сторону потому что его появление вызвало крайне оживленную реакцию по ту сторону выбитых окон, где за черным «Кочем» прятались нападающие, не попавшие в зал только потому, что здесь им дали отпор. В противоположном углу за перевернутым столом лежали Полина и ее отец, экономно, но опасно отвечавший на выстрелы с улицы из своего пистолета. Это, по-видимому, и задержало нападавших.
— Держитесь! — крикнул Реутов и пошел перекатами вперед, нацеливаясь на слепое пространство между дверью и окном.
— Полина, — крикнул он оттуда. — Следи за кухонной дверью.
В следующее мгновение, встав в полный рост, Вадим швырнул в окно, подхваченный с пола стул. Стул еще летел, притягивая к себе внимание и выстрелы противника, а Реутов уже выглянул из-за стены и, прежде чем снова скрыться, успел поймать взглядом неясное движение по ту сторону «Коча» — и выстрелил наугад прямо через все еще целые тонированные стекла внедорожника. Наградой ему был крик боли и трехэтажный мат, раздавшиеся снаружи, но он не почивал на лаврах и тут же снова выглянул из-за стены, но теперь уже по другую ее сторону в дверь. И, надо сказать, очень удачно выглянул, потому что его снова очевидным образом прошляпили. Оно бы и ничего, если бы он просто выстрелил наугад и опять ушел под защиту стены, но Вадим ситуацию «прочитал» верно, а главное быстро. Не мешкая, он выскочил через распахнутую дверь на улицу и, оттолкнувшись от асфальта, прыгнул через капот машины, на ходу переводя нож во внешний хват. По нему выстрелили, но, упав на капот, и скатываясь по другую сторону «Коча», Реутов на мгновение оказался вне направления огня, а в следующую секунду стрелял уже он. Четыре выстрела в упор, хотя хватило бы и двух, но в горячке боя ему, разумеется, было не до снайперской стрельбы. Не поднимаясь с земли, он перекатился в сторону, выискивая взглядом новых врагов, но давешние парень с девушкой обстрелять его не успели. Раздалась дробь автоматной очереди, и оба рухнули на асфальт рядом с теми двумя казаками, которых они убили несколькими минутами раньше, а бежевый «Нево», из окна которого раздались выстрелы, уже подъезжал к Вадиму.
— Давай! — Крикнул в открытое окно Давид, и Вадим бросился обратно в ресторан.
— Полина! — Он остановился на пороге, тщательно фиксируя все пространство разгромленного ресторана. — Быстро! Генерал!
Из-за опрокинутого стола возникла растрепанная голова Полины с глазами на пол-лица, но тут же раздался мат, и огромная ладонь, как молоток гвоздь, отправила ее обратно под защиту столешницы.
— Господин полковник! — крикнул Вадим. — Время! Быстро в машину! Оба!
— Раскомандовался! — Генерал поднялся из-за столешницы, стремительно оглядел «поле брани», хмыкнул, и одним движением вырвав Полину из-за импровизированной баррикады, буквально швырнул в сторону Реутова. — Держи, казак!
Вадим подхватил девушку и, придержав, выглянул наружу, но там все было в порядке, если таковым можно, конечно, считать бедлам, возникший на набережной в ходе скоротечного уличного боя.
— Беги в машину! — приказал он и толкнул Полину в сторону «Нево».
— Теперь вы!
На этот раз Шуг спорить не стал и довольно бодро для своего возраста побежал за дочерью. Реутов задержался еще на мгновение, готовый прикрыть их огнем, но никто в данный момент атаковать их, похоже, не собирался. Тогда Вадим побежал вслед за Полиной и генералом к машине и, бросив последний взгляд на все еще бьющуюся в истерике «улицу», заметил распростертого на тротуаре казака. Тот не успел помочь своему генералу, но зато очень выручил Вадима, связав противника перестрелкой.
«Царствие тебе небесное, парень! Покойся с миром…»
— Что произошло между нами весной 59-го? — неожиданно спросил Шуг, когда угнанный Давидом «Нево», покружив по городу, выскочил на окружное шоссе.
— Между нами? — Вопрос генерала застал Вадима врасплох. «Он что, не верит, что я это я?» — Не помню, — зло ответил Реутов и отвернулся к окну. «Вот же сука! Да пошел он со своими проверками на… О!» — Я вас на хер послал, — сказал он, не оборачиваясь.
— Не на хер, а на хуй, — поправил его генерал. — А за что?
— За высоту.
— За высоту, — согласился Шуг совершенно другим тоном. — За высоту… — повторил он задумчиво. — Я тебя обматерил и пообещал…
— Отдать под трибунал.
— Точно, а ты мне посоветовал…
— Повеситься.
— Так точно, — уже совершенно обычным тоном подтвердил Шуг. — Ну и на закуску. Что я тебе сказал, когда ты меня послал.
— Дословно не помню, — ответил, оборачиваясь, Вадим. — Но по смыслу, что мое счастье, что мы наедине. И если еще раз себе позволю, и уж, не дай бог, при подчиненных, сами на месте расстреляете.
— Примерно так, — кивнул Шуг, буквально буравя взглядом лоб Реутова.
— Нету там ничего, — сказал Вадим. — Нету.
— Нету, — согласился Шуг и тронул Давида за плечо. — Вы город знаете?
— Не очень.
— Тогда, на следующем съезде направо и до первого светофора.
Минут десять сидели молча, только генерал время от времени командовал, куда нужно свернуть.
— Здесь притормози, — сказал он наконец когда они оказались около неприметного серо-кирпичного здания, окруженного глухим забором, и снова повернулся к Вадиму.
— Дело гавно, — сказал он, глядя Реутову прямо в глаза. — Поля тебе потом все расскажет, а сейчас жалко время на повторы тратить. Дорогу на Старую Руссу знаете? Ну найдете. Ждите меня на заправке у поворота на Успалань, это уже недалеко от Руссы будет. Там есть кабак придорожный, называется «Сосны». Он открыт всю ночь, вот в нем и ждите от полуночи до часа. Если не смогу приехать сам, пришлю смышленого человека. Пароль — «Это вы Константиновскую мызу покупать хотите?», отзыв — «Собирались, но передумали». Ну а если нет, сами не дети, думайте, а лучше всего вот с этим, — он кивнул на Давида. — За океан сматывайтесь до выяснения. Дерьмовые дела здесь завариваются, если в столице на генерала Генерального Штаба вот так вот… Суки! Ну я до них доберусь!