— Больше никого?
— Пока нет, — ответил Вадим.
— Тогда, прикрывай дверь, я выпускаю своего человека.
Илья дал отбой и сразу же позвонил Климову.
— Выходи, — приказал он. — И сразу же беги в переулок напротив. Только дверь за собой закрой.
— Я… — Сказал Климов. — Да. Сейчас. Да, я уже…
— Ну и ночка, — выдохнул Реутов, когда, пропетляв с четверть часа по лабиринту старого кампуса, который он, слава богу, знал лучше собственной квартиры, они задами вышли на улицу Эйлера[94] и разместились в «Мистрале» Греча.
— Да, уж, — с трудом переводя дух, откликнулся, заводивший машину Марик. — Почитай с войны так не бегал.
«Майбах» тронулся, и Реутов посмотрел наконец на часы. Было всего лишь без четверти два, а по ощущениям выходило, будто всю ночь из боя не выходили.
— Куда теперь? — Спросил он, имея в виду непроясненность ситуации со все еще лежащим в багажнике майором Кабаровым и новым персонажем истории, худым сутулым парнем лет двадцати пяти, трясущимся сейчас от пережитых в кампусе треволнений на заднем сидении машины.
— Дай подумать. — Греч дышал по-прежнему тяжело, но машину вел уверенно.
— Позвони пока девушке, — сказал он через минуту.
«И то верно, — сообразил вдруг Вадим. — Она же, наверное, добралась уже до гостиницы».
— Привет, — сказал он в трубку, когда услышал голос Полины. — Ты как?
— У меня все в порядке, — говорила она напряженно, но при всем при том голос ее звучал вполне убедительно.
— Ты где? — Приняв во внимание намек Греча, по имени Реутов ее называть не стал.
— Уже в машине. Через полчаса буду дома.
— Молодец, — похвалил Вадим. — И… Ну, в общем, извини, что так вышло.
— Дурак, — коротко ответила Полина. — Еще раз извинишься, уйду к другому.
— Не надо, — сказал Реутов, пытаясь понять, чем он умудрился ее обидеть.
— Как скажешь. — А сейчас он был уверен, что она улыбается.
«Хрен их поймешь», — мысленно покачал головой Вадим.
— Доберешься до дома, отзвонись, — сказал он вслух.
— Слушаюсь и повинуюсь.
— Мне не до шуток.
— Мне тоже. Пока!
— Пока.
— Климов, — сказал Греч, когда Реутов отключил телефон. — Ты там как? Язык себе не прикусил?
— Н… нет, — раздалось с заднего сидения. — В… вроде, нет.
— Ну и ладно, — закрыл тему Марк. — Что ты делал в лаборатории?
— Я…
— Только правду! — Жестко приказал Греч. — От этого теперь зависит, жить тебе или нет.
— Я…
— Ну!
— Я в сеть «Палаццо» вошел.
— В какую сеть? — Греч явно не понимал, о чем идет разговор.
— Во внутреннюю, — объяснил, почти перестав стучать зубами, Климов. — У них там есть закрытый контур…
— А разве можно зайти в автономную сеть? — Удивился Марк.
Реутов тоже удивился. Как ни мало он знал о вычислительных сетях, все же такие вещи казались ему очевидными.
— А они ее «распечатали», — охотно объяснил Климов. — Они же еще вчера договорились, что им будут какие-то данные сбрасывать, и время указали. Вот я с потоком данных и…
— Тебя кто-то об этом просил? — Вкрадчиво спросил Греч.
— Нет, но…
— А они тебя тут же сцапали. — Холодно сказал Греч. — И если бы только тебя…
— Но я же не знал! — Начал оправдываться Климов. — Я только…
— Ты только провалил все дело, — жестко остановил его Греч. — Теперь ты или труп или до конца жизни будешь бегать.
— Ой! — Кажется, до Климова начало доходить.
— Ладно, — устало выдохнул Греч, не реагируя на невнятные всхлипы, доносившиеся с заднего сидения. — Проехали. Ты что-то добыл?
— Не знаю, — сквозь всхлипы простонал Климов. — Там всего и было, что полторы минуты…
— Значит, и здесь пролет.
— Нет, — возразил «ломщик», а Реутов уже догадался, кого они с Гречем вытаскивали из университета. — Информация шла… У меня там такая программа… Она все подряд гребет…
— Ну и что она могла за полторы минуты выгрести?
— Теоретически, очень много.
— Диск ты взял?
— Да.
— Ладно, потом посмотришь. Может быть, хоть не зря… — Сказал Греч и снова замолчал.
Дергать его Вадим не хотел, хотя и понимал, что время уходит. Но, с другой стороны, Греч ведь и сам это знал.
Однако долго ехать не пришлось. Минут через пятнадцать, как раз сразу после того, как Реутову позвонила Полина, доложившаяся, что уже добралась до квартиры, Греч неожиданно свернул в узкий переулок, немного проехал вперед и снова свернул направо, где за слабо освещенной подворотней оказался крошечный дворик, в котором массивный «Майбах» не смог бы даже развернуться.
— Приехали, — Марик заглушил мотор и вылез из машины.
Вадим тоже выбрался наружу и огляделся. С двух сторон треугольный дворик был замкнут глухими стенами брандмауэров, так что окна имелись только в стене дома, у двери в который они остановились. Однако на первом этаже здесь было лишь одно, закрытое фанерным листом окно, а из темных окон второго и третьего этажей увидеть можно было только часть крыши машины, да и то с самого верха, для чего, правда, пришлось бы по пояс высовываться наружу.
— Бери нашего приятеля и пошли, — сказал Греч, открывая багажник.
Помощи он, однако, не предложил.
«Похоже, выдохся, — понял Реутов, склоняясь над сразу же затрепыхавшимся и замычавшим майором. — Оно и понятно. Пятьдесят три… или больше?»
Он выдернул Кабарова из багажника, взвалил на плечо, увидел обалдевшего при виде его действий Климова, усмехнулся снисходительно, и хотел было уже войти на лестницу, когда сообразил, о чем, собственно — но, главное, как! — он сейчас подумал.
«Вот черт!» — Получалось, что о Грече, который был ему если и не ровесником, то, в любом случае, вряд ли много старше, он подумал, как о старике.
«А я, тогда, кто?»
Но ответа на этот вопрос у Вадима по-прежнему не было.
«Монстр, — подумал он с некоторой оторопью. — Монстр и есть!» — и шагнул на лестницу.
Как оказалось, у Греча здесь была «конспиративная» квартира. Две комнаты, кухня, ванная и уборная имели совершенно не жилой вид. Обстановка была старая, как в трущобах каких-нибудь. А убирались здесь в последний раз хорошо, если меньше года назад. Везде, на полу и на «мебели», толстым слоем лежала пыль, валялись какие-то грязные тряпки и обрывки старых пожелтевших газет, и отчетливо пахло мышами и плесенью.
— Н-да, — сказал Реутов оглядываясь. — Давненько я…
— Не брюзжи, — отрезал Греч и подошел к оторопело оглядывавшему дом «ломщику».
— А вот тебе, парень, — сказал он, глядя тому прямо в глаза. — Придется здесь пару дней пожить.
— Здесь?! — С ужасом переспросил Климов.
— Или сразу на кладбище, — равнодушно пожал плечами Марик и, открыв принесенную с собой сумку, стал в ней что-то искать. — Да, не стой, как болван. Сними пиджак и закатай рукав!
— Зачем? — Явно «поплыл» Климов.
— Затем, — Греч нашел наконец то, что искал, и снова повернулся к «ломщику». — Ну!
Реутов, между тем, свалил свою ношу на то, что могло когда-то называться софой, и теперь, закурив папиросу, молча наблюдал за развитием событий. Дожатый до упора Климов послушно снял пиджак и начал было закатывать рукав рубашки, но тут сообразил наконец, что делает Греч, и остановился.
— Что это? — С подозрением и даже, пожалуй, ужасом спросил он, кивая на ампулу, из которой Марик тянул шприцем какую-то прозрачную жидкость.
— Не бойся, герой, — хмыкнул Греч, не отвлекаясь от своего занятия. — Убить я тебя мог бы и более простым способом. Это снотворное. Сильное.
— А зачем? — Спросил Климов, отступая назад.
— Затем, — объяснил Греч, кидая, пустую ампулу обратно в сумку и оборачиваясь к собеседнику. — Во-первых, стресс снимет. Поспишь часов десять, и как рукой… А во-вторых, мне сейчас лишние уши здесь ни к чему. Так что, выбирай. Спать будешь, или сразу шею свернуть?
— Буду спать, — поспешно ответил Климов и с готовностью протянул у руку.
— И правильно, — кивнул Марик, захватывая руку Климова. — От сна никто еще не умирал.
— Доктор, — оглянулся он на Реутова. — Будьте любезны, наложите пациенту жгут.
Реутов подошел ближе, заглянул в сумку и, найдя там резиновый жгут, принялся за дело. Через минуту все было кончено, и слегка обалдевший Климов сел на стул и закурил.
— Вот это верно, — кивнул Греч. — Как раз минут через пять лекарство начнет действовать, а в кровати курить не стоит, а то можно и пожар устроить. А где кстати диск?
— Вот, — Климов с готовностью достал диск из кармана пиджака и протянул Гречу.
— Я его пока у себя подержу, — усмехнулся тот, забирая у «ломщика» кусок железа. — Целее будет.
— Клиент живой? — Обернулся Марк к Реутову и кивнул на притихшего Кабарова.
— Вполне, — ответил Реутов, ища взглядом что-нибудь, что могло бы заменить пепельницу.
— Ну и славно, — Греч открыл рассохшийся платяной шкаф с почти уже ничего не отражающим зеркалом и, достав оттуда грязную щербатую чашку, протянул Вадиму. — Держи! Вполне себе пепельница.
— Спасибо! — Реутов бросил докуренную почти до гильзы папиросу в чашку и тут же достал новую. — А выпивки у тебя здесь случайно нет?
— Случайно есть, — усмехнулся Греч. — Это же квартира «на всякий крайний случай».
— А случай вот он и представился, — после короткой паузы, добавил Марк несколько другим тоном. — Ладно, что сделано, то сделано. Посмотри на кухне, там должна быть картонная коробка.
Реутов кивнул и пошел искать кухню, а Марик сразу же взялся за телефон. Голос Греча был едва слышен — тот говорил тихо, да и стены в доме оказались, что надо — но все-таки Вадим разобрал, что за то время, пока он искал кухню и распечатывал заклеенную скотчем большую картонную коробку, Марик успел коротко и невнятно пообщаться с двумя или тремя собеседниками. О чем шел разговор, Реутов, разумеется, не знал, но ощущение было такое, что ни о чем хорошем. Впрочем, это были дела Греча, а у Вадима и своих забот хватало, и, не заморочиваясь лишним, он вплотную занялся коробкой, в которой были аккуратно сложены припасы на «черный день»: банки с консервами, пакеты с крекерами, плитки шоколада, банка растворимого кофе, сахар в пакетиках, блок сигарет и даже пара бутылок крымского бренди. Имелись тут, как ни странно, и маленький электрический чайник, и две стопки разовых стаканчиков, картонных — для кофе, и пластиковых для воды, но ее было запасено, почему-то, всего три бутылки.