— Секунду! — Реутов бросился к терминалу и, выведя на экран страницу поисковой системы «Русь», быстро впечатал в окошко запросов словосочетание «Карта Линдта».
Их там оказалось штук двадцать или того более, но ему подходила любая. А первой попавшейся — вернее, первой в списке — была факсимильная копия карты Итиля, вошедшей в самый знаменитый и потому практически недоступный уже в оригинале, атлас «Русского каганата», изданный в 1911 году. Но это уж как вышло, так и вышло. Реутову нужна была карта и он ее получил.
Секунду Вадим смотрел на экран, соображая, как правильнее использовать те числа, что имелись в его распоряжении, а потом «картинка» неожиданно сложилась сама собой, и Реутов ткнул пальцем в точку, находившуюся на юго-западе города.
— Вот!
— Что, вот? — Подошел ближе Давид.
— А ты посмотри, — усмехнулся в ответ донельзя довольный своим открытием Вадим. Озабоченность обнаруженным фактом посетить его еще не успела, и сердце радовалось, как ребенок. — 19 по вертикали, 56 по горизонтали… Что имеем?
— Ярославово Городище…
— А еще?
— А что еще? — Не понял Давид.
— На цифирьки посмотри, — и Реутов опять ткнул пальцем в экран.
— Одиннадцать!
— Точно, — подтвердил Вадим. — А теперь взгляни на легенду.
— Одиннадцать… оди… Кашкарская… Вот черт! А «23», значит, номер дома?
— Думаешь, артефакт? — Но, спрашивая Давида, сам Реутов так не думал.
— Ты полагаешь, твой отец мог знать, что тебе будет сниться через сорок с лишним лет? — Спросила Лили.
— Стереть память нельзя, — пожал плечами Реутов. — Но мне ее стерли. Манипулировать сознанием тоже никто не умеет, однако… — Он многозначительно посмотрел на своих друзей. — И башку новую делать пока не научились…
— Пока не доказано обратное, — согласился с ним Давид. — Ну что, позавтракаем и в путь?
Идея была принята всеми и сразу, тем более, что поиски какого-то приснившегося Реутову дома представлялись куда более привлекательным занятием, чем утомительные для души и сердца, но абсолютно бесполезные переживания по поводу событий, произошедших по другую сторону границы. Однако выйти из дому так и не удалось.
Сначала позвонил из Петрова Греч. Судя по голосу, Марику сейчас было не до шуток, и то, что он не стал скрывать это от Реутова, хотя и мог, говорило не только о том, что положение действительно серьезное. На обдумывание содержания разговора и краткое обсуждение с друзьями Вадим потратил девять минут, а потом связался с Рутбергом, разговор с которым назвать простым, означало ничего не сказать. Старый шпион знал, разумеется, кто такая «фру Амт», но, судя по всему, очень хотел выяснить, что — и, главное, откуда — знает про нее Реутов. Ответов на свои каверзные вопросы он, впрочем, не получил, зато Реутов по нескольким репликам собеседника, паузам и еще каким-то малозначительным приметам догадался, что Моисей Аронович известием крайне встревожен («Послушайтесь моего совета, Вадим Борисович, даже близко к этой ведьме не приближайтесь! Сожрет и не заметит!»), и, следуя одной только интуиции, задал встречный вопрос.
— Каменец работает на вас? — Спросил Вадим.
— Что вы знаете про Каменца? — Вопросом на вопрос ответил Рутберг, переходя на жесткий, напористый тон.
— Я первый спросил.
— А я первый не ответил.
— Ответили, — усмехнулся Вадим. — Но были настолько невежливы, что я еще подумаю, следует ли мне передавать вам его послание.
— Он работал на меня, — сразу же сдал назад Рутберг.
— Что значит, работал? — Насторожился Реутов.
— А вы что, не знали?
— Чего я не знаю?
— Каменец погиб в Санта Фе, еще в июне.
— Черт!
— Совершенно с вами согласен, — ровным голосом сказал Рутберг. — Итак?
— Он прислал мне сообщение для вас.
— Когда?
— Не помню точно, но, кажется, именно в июне.
— Почему вы мне об этом говорите только сейчас?
— А вы бы мне сказали?
— Резонно. — Согласился генерал через мгновение. — Что вы хотите взамен?
— Я хочу получить всю информацию о себе.
— Я вам ее уже…
— Не лгите! — Остановил Рутберга Реутов. — И между нами не случится недоразумения. Я умею читать и анализировать прочитанное умею тоже. Итак?
— Хорошо, — генерал сделал еще одну паузу, явно обдумывая условия сделки. — Сегодня ночью, в…
— Я не приду. — Снова прервал его Вадим. — Может быть, вышлете мне электронной почтой?
— Где вы? — Сразу же спросил Рутберг.
— Без комментариев, — усмехнулся в трубку Реутов.
— Хорошо, — не стал спорить Рутберг. — Ночью я пришлю вам факсимильные копии нескольких недостающих документов. А вы перешлете мне сообщение Каменца. Идет?
— Идет, — согласился Вадим. — Записывайте адрес…
— Ну? — Спросил Вадим, когда Полина закончила разговор с отцом, и инстинктивно обнял ее за плечи, как будто хотел от кого-то или чего-то защитить. Впрочем, так оно на самом деле и обстояло. Хотел. Должен был.
— В Новгороде очень неспокойно. — Полина, по-видимому, тоже что-то такое почувствовала, потому что совершенно откровенно прижалась к его груди, не стесняясь присутствия Лили и Давида и, возможно, даже забыв о них в это мгновение. — Его «пасут», это его собственные слова, совершенно открыто. Даже прятаться не пытаются. Но он тоже сложа руки не сидит, предпринимает кое-что, хотя это и трудно. Информацию по фру Амт он попытается передать командующему Балтийским флотом. Адмирал Воинов человек порядочный, но знать наверняка, что он сможет сделать в создавшейся обстановке, нельзя.
— Не нравится мне это, — покачал головой Давид. После всех новостей этого утра выглядел он крайне озабоченным и, пожалуй, даже расстроенным. И то верно, не из железа же он был сделан, а предел прочности есть у всех, даже у самых крепких людей.
— Очень высокий уровень вовлеченности. — Объяснил Давид, видя, что Реутов его не понял. — Понимаешь, ты правильно сказал этому своему генералу, без разрешения властей приезд этой дамочки был бы невозможен. Но дело даже не в этом. Коррупция и тайные интересы есть везде, однако здесь, в каганате, не могут не знать, кто такая Карин ван дер Биик. Я про нее знаю, генерал твой знает, так что же одна русская контрразведка никогда про нее не слышала? И ее пускают в Петров, и не одну, как, скажем, частное лицо, а со всей своей сворой… Нонсенс! В Аргентину бы ее так не пустили.
— Уверен? — Вопрос, как ни странно, задала Лили, и голос ее был при этом…
— Да, нет, — грустно усмехнулся Казареев. — Теперь я уже ни в чем не уверен. Раньше, пожалуй, но…
И в этот момент зазвонил его телефон.
Давид вытащил трубку из кармана, посмотрел подозрительно на дисплей и, нахмурившись, ответил:
— Вас слушают.
— Извините, — еще более нахмурившись, Казареев перешел на немецкий. — Я вас слушаю. Да. Вы правы. От кого? Вот как. Хорошо. Момент.
— Тебя, — Казареев передал трубку Лили и внимательно на нее посмотрел.
— Слушаю, — голос Лили звучал абсолютно бесстрастно, как будто и не человек говорит, а машина какая-нибудь. — Да. Вы первый… Принято. Дека 89-93-77-96. Вы удовлетворены? Говорите.
После этого несколько минут она просто слушала собеседника, только два или три раза, вероятно, по его просьбе подтверждала, что все еще находится на линии и все, сказанное им, слышит.
— Благодарю вас, — сказала она затем тем же ровным голосом. — Вы были крайне любезны. Я жду вашего сообщения по известному вам адресу.
Выключив телефон, Лили, не глядя, сунула его Давиду и, не сказав никому ни слова пошла прочь. А все остальные — Вадим, Полина и Давид — так и застыли, где стояли, молча глядя вслед уходящей женщине. Потом хлопнула дверь в спальню, и мгновение оцепенения прошло.
— Я… — Сказал Давид, но продолжения не последовало и, махнув на прощание рукой, он бросился вслед за Лили.
— Ты что-нибудь понял? — Спросила совершенно обескураженная Полина.
— Боюсь, что да, — Вадим подошел к столу налил в стаканы по чуть-чуть коньяка и обернулся к Полине, которая все еще ничего не поняла. — Я думаю, у Лили случилась беда.
— Какая беда?
— А мы это сейчас узнаем, — Вадим протянул ей стакан и, сев к терминалу, быстро нашел аргентинский новостной портал.
Частный самолет, в котором летели братья Соломон и Даниэль Бурги, исчез с экранов радаров три часа назад. Случилось это над океаном, где-то между Мар-дель-Плата и Некочеа, и сейчас в этом районе уже велись поиски силами ВМФ Аргентины и корпуса охраны побережья. Но вероятность того, что кто-то в катастрофе уцелел, была крайне мала, чего аргентинские комментаторы даже не пытались скрыть. Ну а Вадим, который подозревал, что «Мистраль» Бургов упал в океан не сам, а был туда сброшен — уж больно все одно к одному складывалось — не сомневался, что Лили все поняла верно. Ее отец погиб. Чего, однако, она, возможно, еще не знала, так это того, что удар по «Холстейн Биотекнолоджис», акции которого стремительно понеслись вниз, оказался и того сильнее. При известии о гибели племянников скончался от сердечного приступа номинальный глава и основатель компании Леопольд Холстейн. Случилось это менее часа назад, и, вполне вероятно, что таинственный собеседник Лили этого еще не знал. Зато Вадим посмотрев на лицо покойного магната пришел к мысли, что и ему, вероятно, помогли покинуть этот мир. Холстейну было восемьдесят три года, но, по мнению Реутова, люди с таким волчьим взглядом от инфаркта не умирают. Они умирают от пули или старости, но…
— Сработал «страховочный пояс», — сказал, появляясь в гостиной, Давид.
— Ты о чем? — Обернулся к нему Реутов.
— Даниэль все предусмотрел заранее, — объяснил Давид, подходя к столу. — Я заберу коньяк, не возражаете?
— Бери конечно.
— Может быть, я посижу с Ли? — Спросила Полина.
— Позже, — кивнул Казареев. — Не сейчас. Сейчас я. — И, повернувшись, пошел обратно в спальню.
— Звонил поверенный в делах из Лихтенштейна, — объяснил он на пороге и скрылся за дверью.