– Слушай, Тамара Львовна, а у тебя внуки есть?
– А ты что, хочешь своего подбросить?
Саша улыбнулся.
– Нет. Что ты можешь сказать о них?
Тамара Львовна округлила глаза.
– Саш, у тебя не давление, – вынесла вердикт женщина. – У тебя воспаление головного мозга.
Истомин хохотнул.
– И все-таки.
– Что можно сказать о собственных внуках? Игорек – самый младшенький, уже головку держит. Аленка в этом году пошла в первый класс. Немного ленится, но если над ней стоять, толк будет. Стасик в четвертый перешел. Этот и на волейбол ходит, и на этот… да как же его? Настольный теннис, что ли?
– Пинг-понг, – подсказал Александр.
– Да, именно, – кивнула Тамара. – На пинг-понг, и учится хорошо. Машенька… – женщина замолчала. На мгновение, но Саша понял, это как раз то, что ему нужно. – Машенька в девятом. – Она снова замолчала, будто сказала достаточно.
– Ну и как у тебя отношения с ней? – спросил Истомин.
– По-разному, – на его удивление она ответила быстро и, судя по всему, правду. – Подростки. Всегда по-разному.
Теперь она уже и не скрывала безмерную печаль.
– Она может раздуть проблему из пустяка. Но при этом она очень ласковая.
Она посмотрела на Истомина так, будто обвиняла его в наговорах на свою внучку.
– Понимаешь? Она очень отзывчивая и ласковая.
Саша, если честно, ни черта не понимал. Если человек отзывчивый, то никогда не набросится на своих родных с упреками. Если он ласковый, то ни за что не выбежит из квартиры, хлопнув дверью.
– Просто бывают моменты, когда она не может удержать свою подростковую прыть. Это пройдет. Со временем.
– А есть ли у нас время? – спросил Саша, вспомнив об эпидемии самоубийств.
– Что? – не поняла Тамара.
– Да я так, мысли вслух.
Все сидели как в воду опущенные. Что на них так подействовало, трудно сказать. Мало кто не слышал о подростковых самоубийствах. Только до причин докапываться никто не будет. Всегда же можно сослаться на неустроенность в личной жизни.
Александр глотнул из кружки. Кофе совсем остыл, и во рту чувствовался кислый привкус.
«У нас может вообще не быть времени», – подумал Истомин и достал телефон, чтобы позвонить сыну.
Людмила очнулась, посмотрела на дочь с кровавой маской вместо лица и снова потеряла сознание.
Второй раз она очнулась спустя час. Встала, пошатнулась и пошла к двери. Она избегала смотреть на труп Влады. Она избегала смотреть на собственное отражение в зеркале. Люда не сразу вспомнила, зачем вышла из спальни дочери. Ей нужен телефон. Точно, она собиралась позвонить ублюдку. Ведь это только он виноват в смерти Владочки. Он!
Она поискала в контактах имя мужа, но не нашла. Возможно, от обиды удалила. Хотя она все равно его помнила наизусть. Восемь, девять, один, пять… Небольшая пауза. Триста пятнадцать, два ноля, ноль, пять. Она еще раз просмотрела набранный номер. Да, это он. И нажала вызов. Трубку подняла «шлюха помоложе».
– Чего вам? – без предисловий и размениваний на элементарные приветствия спросила женщина.
Люда попыталась вспомнить, как ее зовут, но не смогла и просто ответила:
– Вадика позови.
– Его сейчас нет.
– А когда… – начала Людмила и тут же осеклась. Да ей плевать, когда он придет, для нее было куда важнее донести до него факт его вины. – Передай ему, что Владка покончила жизнь самоубийством. – И нажала «отбой».
Эта фраза получилась какой-то обыденной, будто она говорила о том, что этого мудака вызывают в школу к Владочке. Люда посмотрела на руки. Она держала бутылку вина в одной руке и бокал в другой. Телефон куда-то делся. Она не заметила, когда положила его на стол и взяла в руки… Она снова посмотрела на бутылку и бокал. Сука! Как ты можешь?! Людмила замахала руками, будто в них были клубки сплетенных змей. Бутылка и бокал разбились одновременно. Слезы застилали глаза, она даже не сразу нашла телефон, который только что видела на краю стола. Люда долго смотрела на клавиши, не понимая, какие именно цифры нужно набирать. 02? Это же полиция. Чем они сейчас помогут? Может, 03? А что, если они скажут, что нужно сначала полицию вызывать?
Пока она думала, кому позвонить, ее телефон завибрировал. Людмила едва не выронила его. Не глядя на высветившийся номер на дисплее, она нажала «вызов» и прижала трубку к уху.
– Я слушаю.
– Что случилось с Владкой?
Люда едва заметно улыбнулась. Он позвонил ей впервые за этот год.
– Ты слышишь меня? Люда?!
– Что, для того чтобы ты мне позвонил, Владочке нужно было вогнать в собственный мозг портняжные ножницы? – заискивающе спросила Людмила.
– Что ты несешь?! Она что, жива?
– Я же говорила: она все выдумала, – голос нынешней жены прозвучал так отчетливо, будто они находились здесь же, в кухне.
Людмиле вдруг стало смешно. Они продолжают думать об изменах и любви, даже когда тело их дочери остывает в спальне.
– Я сейчас приеду, – сказал Вадим, но она его уже не слышала. Люда села на стерильный пол и отбросила телефон вслед за бутылкой и бокалом.
Смех стал истеричным, а потом и вовсе перешел в рыдания.
Сережа вышел на крыльцо и посмотрел на пустынный школьный двор. Скороходов что-то задумал, и это Сергей понял из сегодняшнего поведения их компании. Только исполнить задуманное они могут как завтра, так и сегодня. Истомин был уверен, что сегодня. До дома около двух километров. Пятнадцать-двадцать минут ходьбы. Бывали дни, когда Сережа проходил это расстояние, абсолютно отключившись от внешнего мира. Он был мечтателем, и одиночество было ему не в тягость. Но сейчас он был бы рад появлению Игоря Ильичева или хотя бы Арсена. Их не было. Они исчезли, как только поняли, что их другу может что-то угрожать. Это в их духе, и Сергей их в этом не винил. Неизвестно как бы он поступил, если бы на Ильича или Арсюху наехали эти безбашенные. Хотя он наверняка не оставил бы их. Ну, почти наверняка.
Истомин уже прошел Почтовую улицу и свернул на проспект Юных Ленинцев. Но никого не встретил. Может, они его ждут на углу Быкова и Юных Ленинцев? Там за остановкой и цветочной палаткой был небольшой пролесок, в котором собирались выпивохи и малолетки, подобные Женьке и ее компании. Нет. Они знали, что он ходит через Почтовую в сторону ЖБК. А там промзона, и его легко можно было подловить. Что-то шло не так. Сережа намеренно шел медленно. Он очень хотел, чтобы то, что они задумали, случилось сегодня. Если конфликта не избежать, то нужно сделать так, чтобы быстрее все началось. Быстрее начнется – быстрее закончится. Так говорил его тренер. Теперь так думал и Истомин. Он не собирался ходить каждый день как по минному полю. Он даже готов был пойти домой к Скороходову и выяснить все раз и навсегда.
Они стояли на аллее, напротив трехэтажного дома из красного кирпича. Сережа уже не боялся. Он даже подумал, хорошо, что ему никуда идти не придется. Все решится прямо здесь и сейчас.
– Что, прямо так и пойдешь?
Сережка обернулся. Ильич и Арсен стояли в метре от него.
– Как вы здесь?
– Да вот подумали прогуляться до тебя.
– Зачем?
Он знал зачем. Настроение поднялось. Единственное, чего он боялся, так это того, что Скороходов, Женька и все остальные передумают. Бить и унижать одного – это прикольно, да и безопасно. Трое – это совсем другое дело. Пусть даже один из них очкарик, второй – едва мог отжаться пару раз. И только Сергей мог дать какой-то отпор. Но втроем… Это насторожило Истомина. Если они не пристанут сейчас, то это значит, что они будут искать подходящий момент, чтобы подловить его одного. И найдут. И непременно тогда, когда он совершенно не будет к этому готов.
– Просто так, – сказал Арсен и поправил очки.
– Очки не жалко? – спросил Игорь и засмеялся, чем показал свою нервозность. Никому не хотелось получать в нос.
– Я их сниму, – тихо сказал Арсен и снова толкнул очки пальцем.
Они развернулись и молча пошли по аллее. Каждый думал о своем. И только Истомин думал о том, что он сделает так, чтобы быстрее все началось.
Люда сидела за столом на кухне. Напротив какой-то человек в кожаной куртке что-то писал. Она плохо соображала, что происходит. Вадим налил в стакан воды и подал Людмиле.
– Спасибо.
Она отпила и посмотрела на мужа.
– А Влада где? Она не пришла еще?
Человек в кожаной куртке поднял глаза на хозяйку, потом перевел взгляд на Вадима.
– Нет, – ответил Вадим. – У нее дополнительные занятия.
Мужчина кивнул и снова принялся что-то писать.
– А что здесь происходит?
В кухню вошел человек в полицейской форме.
– Миш, ты скоро? – спросил вошедший.
Мужчина за столом оторвался от бумажки.
– Да, все уже. – Он повернул лист к Вадиму. – Вот, подпишите.
– Что это? – спросила Люда.
Ее вопрос пропустили мимо ушей. Вадим подписал и отдал лист назад. Мужчина вложил его в папку и встал.
– Может, в больницу?
– Нет, все будет хорошо. Я останусь с ней.
Мужчина попрощался и вышел вслед за полицейским из квартиры.
– Что значит, останусь с ней? Слушай, я ничего не понимаю. Ты где-то еще можешь остаться? И кто эти люди?
– Это полиция.
– Я уже поняла. Что они у нас делали и что ты там подписывал?
– Понимаешь… – Неужели придется сказать правду? Нет. – Ты выпила, – он показал на разбитую бутылку вина, – и уснула. А воду забыла выключить.
– Мы что, затопили Федоровых? – Она подскочила с места.
– Присядь. – Вадим усадил ее на место. – Я все уже убрал.
– Правда? – недоверчиво спросила Людмила.
Вадим кивнул и сел рядом. Может, и правда лучше в больницу? Сколько он сможет еще ее обманывать? Сейчас Влада на дополнительных занятиях. Вечером у подруги, возможно, даже с ночевкой. А что он скажет завтра? Сказав правду, он просто добьет ее. Он начал ее убивать еще год назад. И это он прекрасно понимал. Он своим уходом год назад убил семью физически. И Владка тому пример. Почему он вчера ничего не понял, когда она звонила ему? Почему оттолкнул ее? Причина тому сейчас сидит в их съемной однушке в Жулебино и грызет ногти. Думал ли Вадим о возвращении к бывшей жене? Постоянно, но эта самая причина не давала ему ступить и шагу.