Отвали, гребаный членосос!
Александр не был уверен, что подростки разговаривают именно так. Но он слышал подобное в каком-то фильме и запомнил.
Сева
Почему ты злишься, Кирюша? Это потому что я – мальчик?
Кирилл
Мальчик? Соси морковку у Егорки, мальчик! Ты, наверное, ровесник моему бате, Сева?
Ну почему просто было не забросить разговор с этим ничтожеством?
Сева
Мне всего лишь двадцать семь.
Пауза.
Я знаю, почему ты так злишься. Это потому что я – не девочка. Тебе нравятся девочки?
Кирилл
Да, как ни странно.
Ублюдок все-таки втянул Сашу в свою педофильскую игру. Он, тридцатисемилетний мужик, представляется подростком и пишет какому-то недочеловеку, что любит девочек. Что это, заразно, что ли? Но он тут же себя успокоил. Во-первых, он имел в виду противоположный пол, а не возрастную категорию. И во-вторых, это происходит все еще по уважительной причине.
Сева
Хочешь, я для тебя надену платьице? Синее или красное?
Саша был в шоке. Он попытался взять себя в руки. Ничего не вышло, но писать он начал, тщательно подбирая слова.
Педрила штопаный, надень платьице синее в красный горошек и завяжи себе на хер белый бант!!!
Ответом были милые улыбочки.
)))))
«Этот мудак думает, что я шучу».
А потом мы придем к тебе с…
Он забыл, как зовут того парня – ловца педофилов. Что-то, связанное с холодным оружием. Мачете, кинжал, топор, тесак… Тесак? Резак!
А потом мы придем к тебе с Резаком и подвесим за этот бант.
Волшебство, да и только. Сева Швабрин – педрила в красном платьице – испарился.
Собеседник был в Сети минуту назад.
Сева Истомина утомил настолько, что он больше не мог сидеть за компьютером. Саша встал, прошелся по кабинету, разминая затекшие конечности. Из головы не выходил этот больной сукин сын в платьице. Трудно представить, что у этих существ были родители, но они ведь наверняка были. И что? Почему все так вышло-то, а? Последний вопрос он напрямую задал себе. И вопрошал он о конкретном своем случае. Почему он допустил то, что произошло с его сыном? Все эти программы, предостерегающие его от вредной информации, скручивание ручек с окон, хранение под замком острых предметов, лекции на тему «Безвыходные ситуации и выход из них», все это зря? Получается, так. А иначе Сережка должен был к нему подойти и рассказать о мудаке, высылающем ему ролики с самоубийствами. Должен был и не подошел. Но ведь проблемы были. Мать занята устройством своей личной жизни, в которой ни Сережке, ни Александру места не было. Отец, наоборот, опекал настолько, что проходу не давал. В школе? Не исключено, что в школе у него тоже не все гладко было. В себе же держать это он не мог? Кому-то же он это рассказывал?
Саша сел за компьютер. С кем же он мог делиться этим? Истомин нажал на Мои новости. Его новоиспеченные друзья делились фотками, взятыми из Сети, шутками и…
Настроение – хоть в петлю лезь… Предки снова грызутся.
Всего два предложения, и Саша понял. Вернее, вспомнил объяснение Дока.
Я лишь даю вам понять, что ваше отношение друг к другу может стоить вам жизни ребенка.
Вот оно! Он появлялся там, где родители были слишком заняты своими разборками. Приходил и забирал ребенка. А узнавал он об этой беде вот так же, как только что узнал Саша о беде… Он еще раз посмотрел на имя. Нютик Лютик. Замечательное имя, если тебе надо спрятаться или, наоборот, выделиться. У подростков – скорее второе. Возможно, ее зовут Аня Лютикова. Сути это уже не меняло. Они… все те, кто уже покончил с собой, поделились своей бедой, своей болезнью. И тут же к ним пришел «доктор», чтобы излечить их семьи.
Александр пододвинул к себе клавиатуру, поставил курсор в окошко «Поделиться новостью» и начал писать свою историю. В какой-то мере даже невыдуманную. Слегка приукрасив, а где надо – усугубив. Вся его история сводилась к тирании матери (тут он писал как о своей) и несчастной жизни отца и сына. В конечном счете отец предает сына и уходит из семьи. На что, собственно, теперь Кирилл Галкин и жалуется всему миру.
Он поставил точку и откинулся на спинку стула. Наживка заброшена, осталось только ждать.
В полночь Саша встал, чтобы размяться. Он сделал скручивания, не сводя глаз с монитора. Черт! Если так дело пойдет, то ему придется просидеть еще день на работе. А надо бы к Сережке съездить. Он снова прошелся из угла в угол. Саша слабо представлял, что ему делать в случае поимки ублюдка. Как его выудить из компьютера? Он махнул рукой. Надо решать проблемы по мере их поступления. Но пока проблема была одна и решаться не хотела.
Саша сделал звук динамиков громче и лег на маленький диван. Он не знал, сколько придется еще ждать, но приготовился к худшему. Если на придуманного живца Доктор не клюнет, завтра Истомин поедет к кому-нибудь из одноклассников Сережи и попробует поймать упыря на кого-то живого. Время медленно шло. Кулер периодически давал о себе знать, поднимая пузыри. Саша то погружался в беспокойный сон, то выныривал, словно сборщик жемчуга, чтобы выложить добычу и набрать побольше воздуха. Королевская жемчужина была где-то рядом. Ему надо просто нырнуть поглубже и задержаться там подольше.
Под урчание кулера он снова уснул.
Он шел по коридору со странными живыми обоями. Саша хотел подойти и рассмотреть рисунок, но передумал – у него здесь другая цель. Он прошел дальше. Теперь в стенах коридора были двери с табличками. Из-за мельтешащих по ним цифр надписи было не разобрать. Александр предположил, что это таблички с никами. Они были ему неинтересны. Истомин знал, что если уж Док от него прячется, то ник для него сменить – дело двух минут. Саша собирался проверить все двери. Он подошел к первой и толкнул ее. Комната была пуста. Истомин пошел дальше. У второй двери остановился. За ней слышался приглушенный разговор. Саша медленно толкнул дверь. Комната – точная копия первой: ни мебели, ни окон. На полу, скрестив ноги, напротив друг друга сидели мужчина и девушка. Мужчине на вид было лет тридцать пять – сорок, а девушка была совсем юной – двадцать, не больше. Их общение очень походило на разговор старых приятелей, ну или отца и взрослой дочери. Мужчина что-то рассказывал, а девушка смеялась. Нет, это не то. Они могли быть кем угодно, да хоть любовниками (в нашей жизни и не такое бывает), но не жертвой и убийцей. Саша все больше утверждался в мысли, что даже если Dr Weber и не дотронулся ни до одного человека, он все равно убийца.
Саша шел от двери к двери, и если раньше он аккуратно открывал их, то теперь врывался в комнаты. Времени не было. Истомин чувствовал, что времени совсем нет. В одной из комнат он застал семейного психолога, у которого они с Сережей были на приеме. Он мастурбировал, разглядывая какие-то фотографии, напротив него сидел седовласый мужик и подавал психологу эти фото со словами: «А это я топлес на пляже». Истомин заметил, что на снимках был вовсе не голый старик, а молодая девушка. Александру вдруг захотелось избить их обоих, но он тут же передумал. Цифры на стенах, полу и потолке задвигались быстрее, будто сокращая разрыв между Сашей и чем-то страшным. Нужно было спешить. Времени на дрочащих психологов и старых козлов, представляющихся топ-моделями, не было совсем.
Истомин выбежал из комнаты и, обо что-то споткнувшись, влетел в ту, что располагалась напротив. Он распластался на полу, как мальчишка. Саша осмотрелся. В дальнем углу спиной к нему сидела девочка и плакала. Ей было лет четырнадцать-пятнадцать, точнее не определишь.
– Почему ты плачешь? – как можно ласковее спросил Александр.
– Меня бросил парень…
Саша встал и понял, что он уже не взрослый мужчина, а подросток тринадцати лет. На нем даже тот свитер, что был в зиму объявления ему бойкота.
– Как тебя зовут? – все еще рассматривая себя, спросил Истомин.
– Ты что, не видел, к кому входил? – всхлипнула девочка.
Саше показалось, что он обидел ее, и, чтобы хоть как-то реабилитироваться, он произнес:
– Почему? Видел. Просто я думал, ты хочешь, чтобы я звал тебя как-нибудь по-особому.
Он услышал, как девочка захихикала. Значит, он попал в точку.
– Ну так как?
– Послушай, – сказала девочка. Саше показалось, что голос ее стал каким-то бесцветным. – А ты можешь для меня кое-что сделать?
Сейчас? Когда ему тринадцать? Да легко.
– Что? – осторожно спросил Саша.
– Ты будешь моим парнем?
«Лицо бы твое увидеть, – подумал Истомин. – Хотя здесь же можно обещать что угодно».
– Да, – сказал Саша. – Почему бы и нет? – пожал он плечами и подошел еще ближе.
С близкого расстояния девочка не казалась такой миниатюрной. Она вообще не была миниатюрной. Детское платье на ее жирном теле казалось кукольным. Все это теперь походило на зловещий маскарад.
– Ну, тогда еще кое-что, – низкий голос существа в платье заставил вздрогнуть Сашу. – Ты можешь меня потрогать?
Саша стал еще меньше, когда увидел, кто перед ним. Синее платьице в красный горошек было натянуто на обрюзгшее тело взрослого мужчины. Толстое лоснящееся лицо ухмылялось.
– Потрогай меня. Ведь я же девочка, – прошептал сумасшедший влажными губами и задрал подол платья, обнажив стоящий член с привязанным к нему белым бантом.
Кем бы эта похотливая тварь ни была, это точно не Док. Время шло. Зеленоватые цифры теперь двигались не хаотично, а ссыпались вниз, словно песок в песочных часах. И пусть пока ручеек кажется неиссякаемым, Саша знал – конец его близок. Времени оставалось совсем мало.
Истомин шел по мерцающему коридору и заглядывал в каждую дверь. Во многих были подростки перед смертью. В одной комнате Саша увидел Свету Мечникову. Она стояла на кухонном табурете и отрешенно смотрела прямо перед собой. Петля еще не свисала с потолка, но Саша знал – она непременно будет оттуда свисать. Он хотел окликнуть девочку, но вспомнив, чем закончился разговор с предыдущей, передумал. Это не его мир, и правила поведения здесь тоже не его. Он закрыл дверь и пошел к следующей.