– Только это… я от них еще раньше подорвал! Мне с «синими» не по пути!
– Вот так даже? – удивился Анохин. – А то Клещ пытался со мной из-за твоей головы торговаться…
– Что дальше, командир? – прошептал над ухом Леха. – Давай, приказывай, что делать-то!
Анохин на секунду задумался.
– Леха, ты в зону обратно хочешь? – спросил он.
– Нет… ясный же перец! Воли хочу.
– А ты, Федор?
– Если вы на волю… то и я с вами!
– Решено! – подытожил Анохин. – Тогда давайте будем отрываться от «синих»… А заодно и от предполагаемой погони!
О том, чтобы в такую темень ломить прямиком через лес, не могло быть и речи. Для начала следовало отойти хоть на пару-тройку верст от автозака и двух убитых кем-то вохровцев. Это верное решение и на случай погони – за этим дело вряд ли заржавеет, – и для того, чтобы как-то разойтись с Клещом и другими уголовниками, которые тоже могут представлять из себя опасность.
Так они и поступили. Сначала шли по краю дороги, в том же направлении, куда держал путь автозак. Затем, спустя полчаса, обнаружили – исключительно благодаря чутью бывшего егеря – ответвление какого-то неведомого им проселка, на который, чуть посовещавшись, и свернули.
Когда они отошли по прикидкам Анохина от тракта не менее чем на километр, морпех скомандовал:
– Привал, господа хорошие.
Роясь в сумке в поисках своих вещей – хотелось как можно быстрее сбросить с себя эту проклятую робу, – Анохин негромко спросил:
– Дед, ты где?
– Здесь я, мил человек, – прошелестело чуть в сторонке. – Хочу одежку переменитъ.
– Леша, у тебя есть с собой хоть что-нибудь из гражданки? – спросил Анохин, натягивая на себя джинсы. – Могу вот майку дать… правда, цвета хаки. И еще на выбор есть или свитер, или кожанка.
– Не, командир, спасибо, – подал негромкую реплику Леха-Дизель. – Я ж когда с дисбата сорвался с двумя парнями, то ушел чисто… в отличие от них. Почти три месяца на гражданке пожил… Эх, ну и мудила же я! Ладно, чего уж там… Есть у меня, командир, и штанцы, правда, спортивного прикида, и рубашка, и даже куртец типа ветровки!..
– Добро, – сказал Анохин. – Повезло, конечно, что удалось свои сидоры прихватить! Когда б мы еще смогли в гражданку переодеться… Подфартило. Но расслабляться не следует! Поэтому ничего не разбрасывайте… чтоб поменьше следов оставлять!
– А что толку? – В голосе Лехи прозвучала скрытая тревога. – Один хрен за нами по следу собачек пустят… Если не будет дождя, они верняк наш след возьмут!
– Не будем гадать, – сказал Анохин. – Тюремную робу все едино здесь нельзя оставлять! Запихайте пока в сидор! А утром уже решим, что и как…
Анохин почувствовал, как чья-то рука в темноте коснулась его плеча.
– Потише бы надо… – послышался тихий шепот Деда. – Кто-то бродит недалеко… анчутка!.
Анохин, у которого, как у волка, тут же шерсть встала дыбом на загривке, протянул бывшему егерю «калаш», а сам медленно вытащил из поясной кобуры «макаров»… Но взводить пока не стал, а лишь снял с предохранителя.
– Т-с-с! – прошипел он, адресуясь Лехе. – Замри…
Все трое замерли и даже, кажется, перестали дышать.
В какой-то момент Анохин услышал, как легонько затрещали сучья метрах в двадцати от них… Как будто кто-то крался за ними по проселку… а затем, в последний момент, то ли подался назад, то ли отступил в лес и там затаился.
«Неужели „синие“ за нами увязались? – мелькнуло в голове у Анохина. – А может, все проще… зверь какой-нибудь бродит в лесных чащах?»
– Зверя, наверное, спугнули, – словно заглянув в его мысли, прошептал над ухом бывший егерь. – Может, и поблазнилось мне.
На всякий случай они снялись с места. Но после того, как прошли с полкилометра по той же лесной дороге, Анохин вновь скомандовал привал.
Нет, он не устал. Да и другие пока не жаловались… Но нужно было остановиться ненадолго. Хотя бы для того, чтобы понять, где именно они находятся, в какую сторону им предстоит дальше топать и что им вообще нужно делать в данной непростой ситуации.
– Федор, ты уже прикинул, где мы сейчас?
– Не, мил человек, не знаю, – после длительной паузы отозвался Уваров. – Когда рассветлеется, тогда и поглядим.
– Ну а дорога, по которой нас везли? – спросил Леха. – Куда, Дед, ехал наш автозак?
– Вестимое дело… в Лесной, – чуток подумав, сказал Уваров. – Но все ж надо утра обождать.
Анохин сначала почувствовал легкое разочарование – почему-то он рассчитывал, что Уваров мигом сориентируется на местности. Но тут же и обругал себя за излишнюю нетерпеливость: в той темно-серой мгле, которая их окружает, все сливается воедино, меняет до неузнаваемости свои привычные формы… При такой паршивой видимости человек способен заблудиться даже в хорошо знакомом лесу, куда он многие годы отправлялся на «грибалку». А здесь тайга на десятки километров окрест.
– У нас тут в июне ночи серые и короткие, – прошептал Уваров. – Если б не хмарь и туман, то темени, почитай, уже не было бы и в помине. Такие ночи здеся летом редки! А што касается…
Уваров вдруг оборвал себя и к чему-то прислушался.
Анохин тоже замер… равно как и встревоженно глядевший на них солдатик Леха.
Со стороны тракта, с которого они недавно лишь свернули на этот проселок, до них отчетливо – хотя и с немалого расстояния – донесся лай собак…
Глава 29ПОВТОРЕНИЕ – МАТЬ УЧЕНИЯ
– Ну что? – спросила Маша, нетерпеливо пританцовывая внизу. – Есть что интересное?
– Картина Шишкина маслом! Тайга… медведи… шучу, конечно. Нифига интересного для нас, – сказал Швец, крутя во все стороны головой и в то же время судорожно сжимая руками и коленями пахнущий живицей древесный ствол. – Леса кругом, чащи… Холмы какие-то вижу, но до них далековато.
– А ты выше поднимись! – задрав голову к нему, крикнула Маша. – Ну что ты застрял в метре от земли! Что можно с нижней ветки разглядеть?!
– Это ж сосна, девочка моя! Сук под ногой обломится… или нога скользнет… И тю-тю… нету Валеры!..
– А я и не знала, что ты такой трус.
Едва удержавшись, чтобы не выругаться, Валера попытался вскарабкаться чуть выше. На какой-то метр ему все же удалось подняться, но этот отчаянный подъем стоил ему едва не всех его оставшихся сил.
– Щас грохнусь, – бормотал он под нос. – Точно… конкретно сейчас вот нае…сь!
– Что? – крикнула снизу Маша. – Говори громче, не слышу!..
– Картинка окружающего нас мира, говорю, не изменилась! – рявкнул Швец, судорожно обнимая ствол сосны. – Тайга вокруг, мать-перемать!!
Периферийным зрением он засек какое-то движение в сине-зеленом море. Чуть переменив положение и едва не сорвавшись при этом, он впился взглядом в ту точку.
Сейчас он смотрел как раз в сторону, где находилась развилка, откуда их с Машей завернули к коттеджу. Сама развилка отсюда не просматривалась, но виден был фрагмент реки. Полоска воды с такого расстояния казалась темной, застывшей, как асфальтированная дорога, как гудрон, разлитый куцей полоской на изумрудном фоне тайги…
Ага, что-то есть… Кто-то или что-то мчится параллельно берегу реки! Черный или темно-синий фургон, с каким-то странным грибовидным наростом… Через две-три секунды на виду остался лишь один этот «гриб», продолжающий перемещаться… Все… теперь и он исчез из виду!
Валера спустился, изо всех сил стараясь не зацепиться каким-нибудь жизненно важным органом за сучок.
– Я вижу, ты даже по деревьям и то не способен лазать, – сказала, глядя на него, Маша. – Ну и какой с тебя, спрашивается, толк?
– Я, кажется, хомо сапиенс, а не мартышка, – почти обиделся Валера. – Кстати… могла бы и руку подать ушибленному бойцу.
Маша, презрительно фыркнув, повернулась к нему своей самой притягательной частью и направилась к коттеджу, который находился от них в двух десятках шагов.
Валера поплелся за ней – куда, спрашивается, теперь им деться друг от друга?
Чуть не дойдя до террасы, она вдруг остановилась.
– Ладно, Валера, извини меня, дурочку… Ушибся, бедняжка? Хочешь, подую на больное место?
Глаза девушки теперь светились природной добротой. Но Валера готов был прозакладывать свою рыжую шевелюру, что она не только не соболезнует ему, но даже переключилась на более тонкие методы издевки.
– Спасибо… вот этого не надо! Но за готовность поласкать меня… гран мерси!
Ответная шпилька Валеры, надо сказать, ее нисколько не уколола – Маша и ухом не повела.
Они взошли на террасу, которая теперь, ближе к вечеру, находилась в тени. Валера хотел шмякнуться с размаху в пластиковое кресло, но, вовремя вспомнив про ушибленное седалище, остался стоять на ногах.
– Ну так что ты там сумел разглядеть? – спросила Маша, грациозно усаживаясь в кресло и забрасывая ногу на ногу. – Есть какие-нибудь признаки цивилизации?
Валера вместо ответа принялся насвистывать мотив одной из песенок юности своих родителей: «…а вокруг голубая, голубая тайга…» Когда ему надоело это занятие, он закурил сигарету и стал практиковаться в выдувании изо рта правильных колец табачного дыма.
«Ни фига я тебе не буду рассказывать про движущийся „гриб“, – подумал он, метнув косой взгляд на партнершу. – Потому что ты, девочка, сама многое от меня скрываешь».
– И что теперь? – поиграв какое-то время в молчанку, произнесла Маша. – Предлагаешь выкинуть белый флаг?
– Тогда уж белую простыню.
– Но это ведь ни-че-го не изменит: поднимем мы лапки до горы или нет… Они ведь ждут от нас каких-то конкретных действий? Нельзя ведь сидеть вот так… сложа руки! Когда у нас, может быть, осталось совсем мало времени в запасе.
– Хорошо, Маша, что ты предлагаешь? Помнится мне, ты как-то говорила, что «не первый год замужем». И вроде как держала ситуацию «под контролем». Ну и?
Маша, вздохнув, сказала:
– Блин… Я своему «прикрытию» лично яйца оторву!
– Я своему – тоже, – согласился с ней Швец, хотя и не был уверен, что им вообще отсюда удастся выбраться. – Подставили нас с тобой, причем основательно.