Я пожала плечами:
– Я не могу помочь в твоем деле, коли ты не говоришь, в чем оно состоит.
– Важно одно – чтобы фабрика исчезла и нам снова было где спрятать книгу.
– Так ты говоришь. Но я должна знать вашу цель, дабы понять, хочу ли я ей способствовать. Что, если она против интересов Ирландии, пусть ты и уверяешь, что в вашем Новом Свете мы процветаем?
– Это никак не связано с Ирландией.
– Тогда скажи мне, с чем это связано. Здесь и сейчас все, что ты можешь мне предложить – помимо совета сэру Эдварду утолять его похоть со мной и моими сестрами, – это знания, коими ты обладаешь, а я нет. Вот цена моей помощи – знание. Начни с чего-нибудь простого. Расскажи, чем вы занимаетесь. В целом, не в частностях.
Он насупил брови. Посидел немного, словно переваривая неприятную истину, а затем сообщил мне вот что:
– В будущем – через много лет после твоей смерти, но задолго до моего рождения – магия совершенно исчезнет.
– Не может такого быть, – ответила я.
– Мне незачем лгать и нечего предложить тебе, кроме правды.
– Кто ее уничтожит? Инквизиция? Эти глупые попы преследуют невинных женщин, как будто настоящие ведьмы дадут себя схватить, пытать и убить! Любая женщина, которая не освободилась из застенков посредством магии, почитай, и не обладала магической силой. Простая логика. Так это инквизиторы? Как они сумели при своем-то скудоумии?
Тристан покачал головой:
– Как магия исчезла – отдельный разговор для другого раза. Сейчас важно, что я и мои товарищи пытаемся ее вернуть. Но для этого нужно много всего – материалы, оборудование и накладные расходы. В чем именно они состоят – слишком долго объяснить. В мое время осталась лишь одна ведьма.
– Лишь одна! – изумилась я.
– Насколько мы знаем. Она очень стара, а когда была молода и училась, магия в мире уже почти иссякла. Так что мы в невыгодном положении. Мы пытаемся узнать больше, чтобы доставить эти знания в будущее и восстановить магию.
Теперь пришел мой черед свести брови и замолчать.
– Как ни трудно поверить твоему рассказу, – сказала я наконец, – думаю, ты говорил искренне. От имени моих сестер благодарю тебя за то, что вы делаете.
– И ты поможешь мне в этом?
– Насколько смогу, хотя у меня еще много вопросов, больше, чем было до твоего рассказа.
– Я понимаю, что это нелегко уложить в голове за один раз. Надеюсь, ты поможешь мне. И в этом предприятии, и, возможно, в других.
– Ради моих сестер, хоть я их никогда не видела, вот тебе моя рука и мое сердце. Однако начнем с теперешней задачи, хорошо?
– Хорошо. Когда покончим с ней, мне будет понятнее, в какую сторону двигаться. И я расскажу тебе больше.
– Да уж, расскажи. Итак, нам надо найти другое средство, чтобы сэр Эдвард не дал денег Бостонскому совету.
– Может, он спустил наследство? – предложил Тристан. – Ты можешь сделать, чтобы так случилось?
Я мотнула головой:
– Это было бы поведение человека совсем другого склада, а значит, потребовало бы слишком много других перемен. Нужно что-нибудь простое, однократное. Может, он не родился или умер в детстве.
– Это немножко чересчур, – сказал Тристан, которого я до сих пор не подозревала в чувствительности. – Плюс у него есть потомки, достаточно значительные, чтобы попасть в энциклопедию.
– Куда?
– У него есть важные для истории дети, которые еще не родились. Мы не можем настолько менять будущее. Он должен остаться в живых. – Тристан задумался. – Может, он вложился в Бостонский совет, но корабли погибли в море?
– Мы не насылаем непогоду, кроме как в сказках. Это не то что просто поднять бурю и сбить корабль с курса. Магия более научна, если тебе знакомо такое понятие.
– Знакомо, – ответил он.
– Но давай я проверю. – С этим словами я достала из-за сундука мой айриаван и поднесла к лицу.
– Ты собираешься проверять это, глядя на метлу? – спросил Тристан.
– Это не метла, – ответила я, хотя и не знала английского названия – никогда не было случая его употребить.
Смущение Тристана неудивительно. Для него это выглядело пуком веточек, перевязанных, как метелка. Да и разве мне не доводилось слышать о ведьмах, подметающих своими айриаванами пол, дабы отвести подозрения попов и любопытных соседок?
– Это… счеты, – объяснила я. – Какое у тебя странное лицо стало, Тристан Лионс. С чего бы?
– А что ты с этим делаешь? – спросил он точь-в-точь как ребенок, который увидел саламандру и хочет ее потрогать. Небось выхватил бы айриаван у меня, коли бы не сдержался.
– Он помогает мне просчитывать шансы и возможные осложнения всех таких дел. Без него я бы не просновала в эту Нить, чтобы тебе помочь. Игры, в которые ты играешь, чреваты очень серьезными последствиями, и эта вещь позволяет мне узнать, что может получиться.
Было заметно, что он старается дышать ровно.
– Ты знаешь, что такое кипу?
Я мотнула головой.
– А цамологеп?
– О чем ты?
– У нас… у нашей ведьмы есть что-то вроде твоей метлы, но из другого материала. Мягкое, не жесткое. Но такое же ветвящееся, из множества нитей. Она применяет эту вещь так же, как ты – свою. Чтобы просчитывать возможные последствия магии. Как это работает?
– Что за глупый вопрос? Как работает письмо? Ты можешь мне объяснить, как получается, что я пишу на пергаменте тридесять значков, а ты смотришь на них и получаешь все знания мира?
– Вообще-то мы в нашем времени можем объяснить, как это получается.
– Ну тогда ты и расскажи мне, как работает мой айриаван. Потому что я понятия не имею как. Просто знаю, что работает.
Такие вот разговоры вели мы в той Нити, Ваше величество. Я сверилась с айриаваном, и мы с Тристаном рассудили, что не стоит топить корабль, на котором повезут серебро сэра Эдварда, потому как у шкипера со временем родятся дети, а те наплодят еще чертову уйму детей, а из них один напишет роман про рыбу, по мнению Тристана, важный. И мы сочли также, что попытки разрушить фабрику чреваты ломахом, ибо пуритане из соседнего селения обвинят во всем индейское племя и нападут на него, а индейцы в отместку сожгут селение, и там не построят школу, которую никак нельзя вымарать из истории. По всему получалось, что надо держаться выбранного курса и еще два-три раза поубеждать сэра Эдварда, а потом вдругорядь вернуться и проверить.
Так что мы, как всегда, отправились в таверну «Колокол», где Тристан поговорил с сэром Эдвардом и немцем, а оттуда вернулись на пивоварню. (Как же мне нравятся их поединки! А в некоторых Нитях Тристан просто чудо! Хотя, по чести сказать, Тристан теперь знает фехтовальную манеру Герберта лучше некуда, а бедняга Герберт понятия не имеет, во что ввязывается, к тому же его постоянно отвлекает странное чувство, будто все это уже происходило.) Затем я для экономии времени отправила Тристана прямиком в 1640-й в Америку, чтобы он сам проверил результаты. Не знаю, куда он оттуда – в свое собственное время или вновь ко мне, но, так или иначе, в другой Нити он опять будет здесь, и я что-нибудь еще у него вызнаю. Его слова об исчезновении магии меня опечалили, хотя произойдет это в нескором времени и на планах Вашей милости никак не скажется.
Других новостей почти нет, ибо я писала совсем недавно. В «Глобусе» снова дают комедию Вилля «Как вам это понравится», и я сходила посмотреть, хоть мне и досадно, что он украл историю вашей милости, ибо Розалинда – завуалированная Грейс О’Мэлли (как Вас здесь называют) и разве не всему Лондону об этом известно? Пиеса длинная, но поистине красивая строчка в ней только одна: «Тот не любил, кто сразу не влюбился», и разве она не украдена у Кита Марло, и разве Кит не написал ее о нашей с ним первой встрече? Мой бедный покойный Кит! Какая поганая жопа этот Вилль Шекспир! Ему даже хватило наглости намекнуть на смерть моего возлюбленного, ибо когда Вилль Кемп – шут Оселок – говорит про «большой счет, поданный маленькой компании», разве не понятно всем и каждому, что речь про убийство Кита в кабацкой потасовке?
Закончив мое Вам послание, я отправлюсь развеять меланхолию с моим милым. Скажи я Вам, кто он, Вы бы не поверили, так я скрытна.
Где бы я ни была, близко или далече, пусть меня достигают лишь добрые вести о Вашей милости, миледи Грайне! Остаюсь всегда Ваша, Грайне в Лондоне.
Из дневника Ребекки Ист-Ода
1 августа
Температура 90о по Фаренгейту, очень душно. Барометр падает, надеюсь, пойдет дождь.
Сад в ящиках на парадном крыльце: капусту уже можно срезать, но из-за жары она горчит, недавно посеянный латук взошел дружно. Лук, к моему удивлению, скоро будет готов для сбора. Остальное растет само по себе. Пришлось сделать ирригационную систему, потому что постоянно забываю поливать. Почти облегчение, что не надо теперь пропалывать целый огород. Откуда только у меня брались на него время и энергия? Я бы и кошек забывала кормить, если бы они не напоминали.
Фрэнк по-прежнему сидит за расчетами и придумывает формулы для лучшего понимания кипу, расспрашивает Эржебет про ее вещь, а затем изучает «ведьминскую швабру», как мы зовем реликвию из сундука. Тристан согласен, что это первоочередная задача. Он решил экономить время, по возможности путешествуя прямиком между 1601-м и 1640-м, поскольку теперь у нас есть «Известные готовые к сотрудничеству ведьмы» (что неизбежно сократилось до «ИГСОВы») в обоих ВиМНах, но глупо делать это без просчета рисков, а Эржебет, хоть не отказалась помочь, предупредила, что она не счетная машина и ей потребуется время. Для начала он отправился из Лондона 1601 года в Кембридж 1640-го, но оттуда прямо сюда – и пока безрезультатно. Фабрика кленового сиропа по-прежнему на месте. По крайней мере задний двор не перекапывают ежедневно.