Я обдумала свое положение. Грайне полностью держала ситуацию в руках – главным образом потому, что я отправилась на ДЭЛО совершенно неподготовленная. Однако Блевинс, очевидно, доверял ей как дейцу. Я не видела никакого смысла задерживаться. И, по правде сказать, я была рада на время оказаться в Кембридже без Грайне, чтобы выяснить, как это все вообще могло произойти.
– Да, спасибо, я вернусь домой.
– Отлично. – Грайне посмотрела на Сю Ли. – Часто ли тебе случалось кого-нибудь переносить?
Сю Ли пожала плечами:
– В детстве мы с сестрами делали такое для игры, но с ослаблением магии переносить стало так сложно, что мы эту затею забросили.
– Тогда я помогу тебе освежить память, – сказала Грайне. – Отправлю Мел вперед во времени, и ты узнаешь, как после ужина отправить меня.
Сю Ли кивнула.
– Но тебе надо будет обратить особое внимание на некоторые мелкие отличия, – продолжала Грайне. – В частности, на разницу в конечных координатах.
– Это как? – спросила я. – Мы обе возвращаемся в одно и то же место.
– Нет, – ответила Грайне весело, но с извиняющейся улыбкой. – Нет, это не так, Мелисанда Стоукс.
У меня внезапно похолодело под ложечкой от дурного предчувствия, которые мне, дорогой читатель, вообще-то не свойственны. Не зря меня насторожило, что Грайне знает о фотографии и о важности затмения.
– Куда ты собираешься? – спросила я.
– О, я-то – назад в штаб-квартиру ДОДО, – ответила она. – У меня там куча дел, и ты мне в них мешаешь. Так что я перенесу тебя в другое время, где магия совсем слаба, и оттуда тебя уже никто не сумеет перенести дальше. Прощай, Мелисанда Стоукс. Приятно было работать вместе с тобой. Счастливого пути.
Она еще не договорила, как комната начала меркнуть и колыхаться. Ноздрей коснулся дивный, еле уловимый аромат, который я всегда ощущала во время перенесения, а в следующий миг…
…Я очнулась здесь три недели назад, голая, замерзшая, на грязной лондонской мостовой, с желанием скорее узнать, какой сегодня день и какое число, словно Скрудж в конце «Рождественской песни» (которая вышла всего десять лет назад).
Прохожие позвали бидля, и меня отправили в Бедлам. По счастью, тамошний врач (слава богу!) увидел в моем «сумасшествии» нечто необычное и забрал меня к себе домой, чтобы «выхаживать» вместе с супругой. Они с ней угадали почти правильно: приняли меня за ведьму. (У врача были дальние родственницы-ведьмы, и он с жалостью наблюдал, как они впадают в отчаяние из-за ослабления магии; одна даже наложила на себя руки.) Врач и его жена дали мне кров, еду, одежду, которая сейчас на мне, и поставили единственное условие – я не должна предпринимать попыток войти в контакт с ведьмами.
В любом случае я не знаю ни одной ведьмы в Лондоне 1851 года. А если б и знала, у нее наверняка не хватит сил перенести меня в будущее до солнечного затмения. Которое произойдет через семнадцать дней.
ДЕНЬ 1947 (ЧЕРНАЯ ПЯТНИЦА, ГОД 5)
Всем привет, это Мортимер, пишу первый пост в новой системе ГРИМНИР через защищенную локальную сеть.
Те из вас, кто интересуется скандинавской мифологией, наверное, читали, как Один из тактических соображений притворился простым смертным. Смертного этого звали Гримнир.
ОДИН больше для меня недоступен, меня вышвырнули и сменили пароли, а я в бегах вместе с несколькими бывшими коллегами. Однако я наладил в даркнете новую систему, чтобы мы могли оставаться на связи и записывать, что происходит. И я назвал ее ГРИМНИР.
Писатель из меня довольно паршивый, но вот что произошло.
Два дня назад, в среду вечером (накануне Дня благодарения), после нескольких задержек Грайне и Мел наконец перенесли в ВиМН Сан-Франциско 1850 года якобы с заданием завербовать там китайскую ИГСОВу. В ОДЕКе старого типа два дейца и переносящая ведьма не поместились бы, так что отправляли их из гораздо более просторного АТТО № 1. К этому времени он уже стоял на прицепе тягача, готовый к полевым испытаниям на улицах Бостона. Испытания должны были начаться в пятницу.
ДЭЛО планировалось как однодневное либо максимум с одной ночевкой, но как я уже сказал, отправка несколько раз откладывалась. К тому времени как все вошли в АТТО, Мелисанда почти смирилась с тем, что проведет на задании почти весь День благодарения, а выходной отгуляет в пятницу.
Примерно в то же время (в среду) между Тристаном, Блевинсом и Эржебет шла активная переписка по поводу необычного ДЭЛА, намеченного на утро пятницы. Тристан должен был отправиться в Германию 20 000 года до нашей эры. Эржебет отвечала в том духе, что исполняет приказы, и вообще она тут с самого начала человек подневольный. Пришлось Тристану самому уточнять задание у Блевинса и выяснять подробности у хронотроновского персонала.
В итоге Гордон Хили, один из хронотроновских нердов, сдал билеты на самолет (он должен был лететь к родителям) и просидел ночь, пытаясь разобраться с миссией и накопать нужную Тристану информацию. Они с Эржебет зарезервировали час в ОДЕКе № 1 в пятницу рано утром, поскольку все остальное время до конца дня в ОДЕКах было расписано до минуты. Я вызвался посидеть за пультом управления.
Так что мы прибыли в офис примерно за час до остальных сотрудников. Тристан хорошо выспался, но все равно выглядел несколько ошарашенным (как я говорил, ему предстояло отправиться в 20 000 год до нашей эры.) Эржебет смотрела с мрачной обреченностью (впрочем, к такому ее выражению все привыкли). Мы заглянули в журнал проверить, вернулись ли Грайне и Мел. Оказалось, что нет. Несколько необычно, однако пока не повод для настоящей тревоги.
Я остался у пульта управления за стеклянной стеной. Пока Эржебет и Тристан проходили положенные процедуры для входа в биоопасную зону, я включил ОДЕК № 1 и начал стандартную проверку. Через некоторое время увидел через стену Тристана в халате. Он помахал мне рукой и вошел в ОДЕК.
Эржебет зашла было следом, потом замерла на пороге и шагнула назад. Довольно долго она смотрела в ОДЕК.
Я включил интерком и спросил, в чем проблема.
– Заходите, Эржебет, – позвал Тристан.
– Нет, это вы оттуда выходите, – ответила она.
– Что такое?
– Я сказала, выходите оттуда. Побыстрее. Мне надо кое-что вам сообщить.
Тристан недовольно хмыкнул и вышел из ОДЕКа. Эржебет закрыла за ним дверь и заметно расслабилась – до этой минуты я и не замечал, насколько она напряжена.
– Ладно, – сказал Тристан. – Что такое?
– Не было настоящего приказа отправлять вас на это ДЭЛО.
Тристан на мгновение застыл, потом сжал губы так, что они побелели.
– Что? – выговорил он наконец.
– Все подделано. От начала и до конца. Это часть плана.
– Какого плана? Кто за ним стоит?
Эржебет выглядела смущенной, но уже смирилась с тем, что придется рассказать все.
– План требовал избавиться от вас и Мелисанды. Мелисанда уже не вернется, а мне предстояло устранить вас.
Шок на лице Тристана был сильнее моего, хоть я и не поверил бы, что такое возможно.
– Но Мелисанда там с… – начал он.
– Грайне и придумала этот план, – ответила Эржебет. – И я в нем участвовала. Однако я не спала всю ночь, думала про Мелисанду и про то, как это нехорошо. Так что я не выполню, что обещала Грайне.
Наступила полная тишина, которую нарушало лишь гудение ОДЕКа.
– Я больше этого не хочу, – продолжала она почти жалобно (что, если вы знаете Эржебет, почти невозможно вообразить). – Я ухожу. Я уйду и займусь чем-нибудь дру…
Тристан крепко стиснул запястье Эржебет. Он не затряс ее, но видно было, как трудно ему сдержаться.
– Что с Мел? Что затеяла Грайне? Объяснитесь!
Эржебет выглядела почти зашуганной – по крайней мере насколько для нее вообще такое возможно.
– Грайне хочет захватить ДОДО и использовать его в своих целях, – ответила она неожиданно тоненьким голоском. – Из Сан-Франциско она уже перенесла Мел в такое место, откуда той не вернуться.
– Где это место? Когда?
Эржебет прятала глаза.
– Мы условились не говорить друг другу, что делаем. Как во французском Сопротивлении. Что не знаешь, то и не выдашь.
– Какое, к дьяволу, французское Сопротивление?! – взревел Тристан. Я еще никогда не видел его в таком бешенстве. Он отпустил руку Эржебет и побрел прочь, что-то бормоча.
Эржебет побагровела так, что стала почти неузнаваемой. До сего момента я и не подозревал, что она способна устыдиться.
– Конечно, я знаю. – Она глянула на Тристана. – И вы, если подумаете, тоже. Вы всегда знали, где в конце концов окажется Мел.
Тристан повернулся к ней, и ярость на его лице сменилась внезапной догадкой.
– Лондон, – сказал он. – Тысяча восемьсот пятьдесят первый.
– Да. Об этом мы можем поговорить позже. А сейчас… Грайне вернется из Сан-Франциско тысяча восемьсот пятидесятого. Блевинсом она вертит как хочет. Фринком тоже. Мистер Масляная Рожа Гордон Хили – ее раб. Она пыталась соблазнить Мортимера, но, говорит, он слишком нерд.
– Гик, – поправил я. – Будь я нердом, она бы уже затащила меня в койку.
– Есть и другие, – сказала Эржебет. – Я не всех знаю.
Тристан по-прежнему смотрел ошарашенно:
– Но какова ее цель? Чего она хочет?
– Сохранить магию, – ответила Эржебет. – Это не то же самое, что позволить ей угаснуть, а потом возродить.
– Черт, – тихо протянул Тристан. Потом, когда смысл услышанного окончательно до него дошел, он повторил уже громче: – Черт!
– Я ухожу, – с нервной решимостью объявила Эржебет. – И вам тоже советую уйти, Тристан Лионс.
– Я вас никуда не пущу, – сказал Тристан. – Пока не расскажете все, что знаете.
Эржебет часто задышала, как будто сообразила наконец, что не может просто уйти.
– Я уже рассказала вам почти все. Но я останусь с вами, пока мы не придумаем, как выручить Мелисанду.