Велика сила упорного извращения истины, но история науки показывает, что, к счастью, действие этой силы непродолжительно.
Глава 1. Основные события биологической дискуссии с июля 1962-го по октябрь 1964 года
Как уже упоминалось в предисловии, предыдущие главы писались в 1961–1962 годах, когда лысенкоизм в нашей биологической науке и в агрономии занимал еще ведущие позиции, во всяком случае — организационно. Доминировал он и в системах среднего и высшего образования. Ему оказывалась безоговорочная политическая и административная поддержка. Каких-либо реальных возможностей для официального издания этой работы мы, естественно, не видели, и она готовилась прежде всего как исторический и критический очерк, предназначенный для воздействия на общественное мнение, для устной полемики, для привлечения внимания к существовавшей ситуации.
Лысенкоизм был, несомненно, историческим явлением — он активно и искусственно насаждался вместе с процессами более высокого порядка, а не являлся закономерностью нормального развития науки. Он был симптомом более серьезной болезни. И естественно, что постепенное «вытеснение» лысенкоизма — также отражение исторических событий, и свидетели этого процесса не должны оставлять его без изучения и описания.
Период 1962–1966 годов был для советской биологии весьма бурным. Вначале он сопровождался расширением и укреплением лысенкоизма. Демонстрация получаемой ими государственной поддержки была столь широка, что в некоторых отношениях ситуация напоминала август 1948 года. Н. С. Хрущев оказывал Т. Д. Лысенко намного более открытую, широкую и конкретную помощь, чем Сталин. По существу глава партии и государства стал прямым проповедником лысенкоизма, проводником в жизнь его псевдонаучных рекомендаций. Настолько тесной была связь между деятельностью Т. Д. Лысенко и Н. С. Хрущева, 290 что перелом в судьбе Хрущева в октябре 1964 года стал одновременно переломом и в судьбе лысенкоизма.
Президиум АН СССР проверяет работу Т. Д. Лысенко
Успехи биохимии, молекулярной биологии и генетики в расшифровке генетического кода, раскрытии механизмов синтеза белка и репродукции наследственных макромолекул, осуществленные в 1961–1962 годах, всколыхнули научную общественность во всем мире. Биология оказалась в центре внимания — самая широкая пресса во всех странах представляла эти достижения как сенсацию, и читатели, уже привыкшие к событиям космических программ, потерявшие счет искусственным спутникам Земли, охотно переключили свой интерес на достижения науки, которая в наибольшей степени заслуживала внимания человечества. В результате биологических сенсаций всего лишь за несколько месяцев 1961 года и начала 1962 года финансирование биологических учреждений, например США, увеличилось в 3–4 раза, и новые области биологии— молекулярная биология, молекулярная генетика, молекулярная биофизика и другие — с исключительной быстротой приобрели доминирующее значение.
На фоне бурного прогресса биологии, на фоне лавины открытий, выявивших новые возможности и огромные практические перспективы, отставание советской биологии стало особенно заметным. Стал особенно тягостным гнет лысенкоизма, его стремление подавить новые ростки, которые с неизбежностью пробивались в науке. Контроль биологической литературы последователями «мичуринской» науки был настолько прочным, что за период с 1959 по 1962 год в советской печати не появилось практически ни одной статьи с прямой критикой лысенкоизма, и это после бурного дискуссионного 1958 года. Публикация специальных генетических статей была возможна, но они проходили в основном в химических, физических, математических изданиях. Любая же прямая критика Т. Д. Лысенко немедленно исключалась редколлегиями и цензурой. В то же время как журналы, так и широкая пресса вели пропаганду достижений «мичуринцев».
Отставание в развитии теоретической биологии стало столь явным, что какие-то решения оказывались неизбежны, давление ученых на Академию наук и другие научно-административные центры становилось все более и более сильным.
11 мая 1962 года Президиум АН СССР созвал организационное совещание по проблемам молекулярной биологии, на котором академик В. А. Энгельгардт сделал обстоятельный доклад о достижениях и перспективах этого раздела науки. Он подчеркнул, что новые достижения молекулярной биологии не изолированы, а означают сдвиг всего естествознания[53]. Вывод доклада горячо поддержали все участники совещания, и в итоге был образован при Президиуме АН СССР постоянный Научный совет по молекулярной биологии. Поскольку намечавшаяся совещанием программа по созданию новых институтов и лабораторий требовала правительственных постановлений, Президиум АН СССР решил образовать специальную комиссию для подготовки проекта правительственного постановления по вопросам развития молекулярной биологии. Ее рабочие группы с одобрения Президиума АН СССР начали проверку состояния исследований в биологических институтах АН СССР. Попал в сферу проверки и Институт генетики АН СССР, возглавлявшийся Т. Д. Лысенко. В конце июня в этот институт впервые за 20 лет приехала группа ученых, имевших полномочия проверять, изучать и докладывать о своих решениях. В составе группы были биологи, физики, химики и даже медики.
Комиссия тщательно изучала работы, проводившиеся в Институте и на экспериментальной базе в Горках Ленинских, и на своем предпоследнем совещании 10 июля 1962 года почти единодушно высказала резко отрицательное суждение об уровне проводимых исследований. Это суждение, предстояло закрепить решением и сообщить о нем в Президиум АН СССР. Однако решение не было принято, и вечером 12 июля члены комиссии были извещены по телефону о том, что заключительное заседание отменяется и комиссию следует считать прекратившей существование. Дальнейшая судьба материалов осталась неизвестной.
Н. С. Хрущев и руководители партии проверяют работу Т. Д. Лысенко
Причина столь резкого поворота была очевидной. 11 июля экспериментальную базу Т. Д. Лысенко в Горках Ленинских посетил Н. С. Хрущев вместе с руководителями партии и правительства. На следующий день все центральные газеты опубликовали на первых страницах фотографии Т. Д. Лысенко рядом с Н. С. Хрущевым на ферме жирномолочных коров, среди тучных колосьев в поле, а также обширную информацию о том одобрении, которое Н. С. Хрущев высказал в адрес работ, проводимых Т. Д. Лысенко и его последователями. «Достижения мичуринской биологии, — отметил Н. С. Хрущев, — это результат настойчивой борьбы ученых и практиков, онн являются достоянием нашего народа, коммунистической партии. Эти достижения на практике, в производстве содействуют созданию обилия сельскохозяйственных продуктов, решению задач коммунистического строительства в нашей стране» (Правда. 1962. 12 июля).
После этого визита и прекратила существование комиссия Президиума АН СССР по подготовке решения о развитии молекулярной биологии. Вместо нее была создана другая комиссия — для подготовки другого постановления, призывавшего ориентировать советских биологов укрепить связь науки с практикой, сделать достижения Т. Д. Лысенко образцом для других областей науки. В состав новой комиссии включили Т. Д. Лысенко вместе с группой его сторонников, но возглавил ее зав. отделом науки ЦК КПСС В. А. Кириллин, занимавший в тот период нейтральную позицию. Оказались представлены и противные Т. Д. Лысенко силы. Можно было рассчитывать на компромисс, на временное согласие противоположных. Направлений перед лицом высших сфер.
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по дальнейшему развитию биологической науки и укреплению ее связи с практикой»
Комиссия на этот раз работала долго. По многим вопросам решения никак не удавалось согласовать. Несколько раз миновали сроки, отведенные ей, а окончательного документа не рождалось. Наконец вместо большой комиссии организовали небольшую редакционную группу из 7 человек, представлявших основные ведомства (ЦК КПСС, Министерство высшего образования, Министерство сельского хозяйства, Комитет по координации научных исследований, АН СССР, ВАСХНИЛ и АМН СССР). На основании уже имевшихся протоколов и различных проектов вызрел текст окончательного проекта. Он и был принят ЦК КПСС и Советом Министров СССР и опубликован в центральной печати 25 января 1963 года. В принятом постановлении, хотя оно и было компромиссным, достижения мичуринской биологии и необходимость ее развития были особо выделены и подчеркнуты: «Советские бнологн мичуринского направления достигли больших успехов и занимают ведущее место в мире в области генетики, селекции и семеноводства, в особенности в вопросах управления наследственностью и ее изменчивостью, внесли существенный вклад в теорию и практику сельскохозяйственного производства. На этой основе советские ученые разработали и применяют в практике сельского хозяйства ряд новых селекционно-семеноводческих, агротехнических приемов — направленное изменение наследственно яровых сортов в озимые и озимые в яровые, внутрисортовые скрещивания растений самоопылителей, свободное переопыление сортов, вегетативную и отдаленную гибридизацию…
Имеются успехи в создании новых высокопродуктивных пород и породных групп крупного рогатого скота, свиней и овец. На экспериментальной базе Института геиетики Академии наук СССР «Горки Ленинские» создано племенное стадо коров, обладающих жирностью молока в 5–5,2 процента, используя которое можно значительно повысить жирность молока стад колхозов и совхозов… (Правда. 1963. 25 янв.).
В Постановлении отмечались успехи и значение других, антилысенковских направлений биологии. «Все возрастающее значение приобретают такие разделы науки, как биохимия, биофизика, генетика, микробиология, вирусология и иммунология, изучающие детальное строение и функции живой материи на всех уровнях ее развития…
Путем использования генетических методик получены и внедрены в производство высокоактивные продуценты антибиотиков…»
Всем было известно, что речь идет в данном случае о классической генетике, и такого рода формулировки дифференцировали генетику и мичуринскую биологию, создавая для классической генетики определенный легальный простор.
Серия серьезных задач выдвинута для генетики и в длинном списке основных проблем биологии, медицины, сельскохозяйственной науки, которыми, по мнению ЦК КПСС и Совета Министров СССР, должны были в первую 294 очередь заниматься советские ученые. Определенные возможности получала генетика наряду с мичуринской биологией и в сфере образования.
В Постановлении ни разу не были применены понятия «морганизм», «менделизм» и не были названы чьи-либо имена, и это было весьма важно. Однако сельскохозяйственный отдел редакции «Правды» поместил рядом с Постановлением в качестве его иллюстрации портреты двух лысенковцев (Ф. Г. Кириченко и П. Ф. Гаркавого) среди высокой пшеницы на полях Одесского селекционного генетического института имени Т. Д. Лысенко (это нмя было присвоено Институту в 1948 году). Стоял январь, метели и морозы, и колосящиеся поля никак не подходили для газетной фотографии, да и объяснительного текста к ней никакого не было — был лишь символ того, кто есть образец, пример для подражания, эталон связи науки с практикой, с жизнью.
Как использовали Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о биологии оба направления
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросам биологии было, как мы видели, компромиссным. В нем дана весьма поощрительная оценка успеха мичуринской биологии и обеспечены для нее широкие возможности, отсутствует прямая критика в адрес классических направлений, и разделы биологии, по существу противоположные лысеакоизму (молекулярная биология, биохимия, биофизика и др.), также получали широкую опору и возможность для развития. Под генетикой в постановлении явно и в положительном смысле понималась классическая генетика, лысенкоизм же обозначался как некий самостоятельный участок биологии в форме «мичуринской биологии». Эта дифференцировка ограничивала, естественно, сферу лысенкоизма и содержала в себе возможность прогресса антилысенковских направлений биологии.
Но компромисс с классическими направлениями биологии не мог удовлетворить таких людей, как Т. Д. Лысенко, М. А. Ольшанский, И. И. Презент и других. Об одних и тех же явлениях природы не может быть двух равноценных истин. Темнота несовместима со светом. Развитие настоящей генетики, проникновение ее в сферу образования, предоставление научной молодежи права выбора между концепциями, выбора, основанного на сравнении, на оценке перспектив, не могло быть приемлемо для лысенковцев. Призыв к временному миру не мог быть ими воспринят, ибо война с мировой наукой являлась для них средством существования. Поэтому они увидели лишь ту часть правительственного решения, которая одобряла их направление, говорила об их успехах, и использовали это одобрение для расширения своего монополизма, для усиления критики классической биологии.
Почти одновременно с публикацией Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросам биологии в газетах «Правда» и «Известия» (1963. 28 янв.) была напечатана на двух полосах большая статья Т. Д. Лысенко «Теоретические основы направленного изменения наследственности сельскохозяйственных растений». Т. Д. Лысенко и раньше часто печатался в «Правде» или в «Известиях», однако на этот раз форма одновременного появления статьи в двух центральных газетах не была простой публикацией. Такая форма означает, как известно, что статья Т. Д. Лысенко поступила в обе редакции из ЦК КПСС с директивным указанием об одновременной аутентичной публикации без рецензирования и без всяких редакционных изменений. Она вызывала весьма тягостные ощущения — в ней он снова повторял свои давно и многократно раскритикованные положения о порождении видов: ржи — пшеницей, овсюга — овсом, об ошибках Дарвина, Моргана, Вейсмана, свою старую концепцию наследственности и развития и т. д. К ним он добавил некий «закон превращения неживого в живое» и «закон жизни вида». Т. Д. Лысенко вновь отрицал существование «наследственного вещества» и роль ДНК в наследственности. Для 1963 года, года широкого интереса к проблемам генетического кода, синтеза белков, директивная статья Т. Д. Лысенко была вопиющим анахронизмом, она стремилась возвратить даже мичуринскую биологию на рубежи 1937 и 1948 годов.
Сторонники Т. Д. Лысенко попытались закрепить эти директивы организационными мерами. 5–7 марта для обсуждения решений но биологии созвали сессию ВАСХНИЛ, на которой с докладом о задачах академии выступил ее президент М. А. Ольшанский[54]. Докладчику явно хотелось сделать сессию чем-то похожей по значению на сессию ВАСХНИЛ 1948 года и показать в докладе торжество мичуринской биологии над реакционными идеями морганизма-менделизма.
Биология, по словам М А. Ольшанского, развивалась до появления мичуринского направления лишь в XIX веке. «В начале XX века на пути ее дальнейшего развития встал менделизм-морганизм». Далее Президент ВАСХНИЛ описал историю разоблачения морганизма и торжества идей Мичурина и Лысенко, обеспечивших потребности социалистической рекомендации сельского хозяйства. Ольшанский прямо говорил, что материалистические концепции мичуринской биологии создал Т. Д. Лысенко. По мнению М. А. Ольшанского, теория «ген-молекула ДНК» лишь усугубила дефекты морганизма, а обещания генетиков овладеть биохимическими механизмами изменчивости ничего не стоят, так как мичуринская биология уже давно научилась управлять изменчивостью и постоянно создает новые формы растений и животных, нужных нашей практике. Много внимания уделялось в докладе практическим достижениям и особенно способу повышения жирномолочности и удобрения земли, а также полемике с западными и советскими генетиками.
В обсуждении доклада М. А. Ольшанского выступили в основном сторонники Т. Д. Лысенко (И. Г. Эйхфельд, Г. П. Высокос, А. С. Мусийко, В. Н. Ремесло, И. А. Сизов, А. С. Всяких, Л. К. Гребень, Ф. М. Куперман, В. В. Красота и др.). В постановлении было отмечено, что ВАСХНИЛ, как и прежде, должна быть центром именно мичуринского направления в биологической науке.
Сессия, рассмотренная выше статья Т. Д. Лысенко, ряд других статей лысенковцев, серия появившихся в тот период философских статей по вопросам биологии отчетливо показали, что принятое ЦК КПСС и Советом Министров СССР компромиссное постановление, по существу, было использовано для дальнейшего наступления на классическую биологию и для усиления монополизма мичуринского направления.
В то же время начались и противоположные процессы, усиливавшие позиции настоящей науки. Улучшалось финансирование научных учреждений, ввозилось импортное научное оборудование, расширялись экспериментальные и организационные возможности биологических исследований. Стали появляться издания переводных монографий и книг, раскрывавших достижения мировой науки, что оказывало решающее влияние на позиции научной молодежи, явно не стремящейся пополнять ряды сторонников Т. Д. Лысенко. Однако отвечать на критику в свой адрес генетики не могли — запрет критического анализа воззрений Т. Д. Лысенко сохранял свою полную силу.
Присуждение Ленинских премий по сельскому хозяйству в 1963 году
На Ленинскую премию в 1963 году в ряду многих других представлены работы двух ученых-лысенковцев: А. С. Мусийко, директора Одесского селекционно-генетического института им. Т. Д. Лысенко (работы по гибридизации кукурузы), и В. Н. Ремесло за выведение новых сортов пшеницы методом «перевоспитания» из яровых в озимые и наоборот. Оба достижения далеко не бесспорны, А. С. Мусейко многие годы боролся против внедрения в селекцию кукурузы межлинейных гибридов, дающих резкий гетерозис, и проповедовал межсортовые гибриды, обладавшие явно худшими качествами. Метод «перевоспитания», применявшийся В. Н. Ремесло, вызывал большие сомнения, и воспроизвести его никому не удавалось. По существу, В. Н. Ремесло применял для получения сорта обычный отбор, а рассуждения о «перевоспитании» — как средство обратить на себя особое внимание, выделиться из общей среды селекционеров, заслужить покровительство Т. Д. Лысенко.
Докладчиком по этим работам в Комитете по Ленинским премиям был М. А. Ольшанский. Т. Д. Лысенко также представлял в Комитете сельскохозяйственную науку и являлся единственным биологом в составе его президиума[55]. Однако обсуждение кандидатур не прошло гладко — некоторые высказали серьезные сомнения в возможности столь высокой оценки работ, и тайным голосованием 11 апреля 1963 года Комитет отклонил кандидатуры В. Н. Ремесло и А. С. Мусейко. Решения Комитета, как известно, утверждаются Советом Министров СССР и публикуются в день рождения В. И. Ленина, 22 апреля. Но уже в субботу, 13 апреля, разразилась гроза. Н. С. Хрущев в категорической форме потребовал созвать Комитет по премиям и пересмотреть данное решение. Срочное внеочередное заседание состоялось 15 апреля. Ученые, старавшиеся обосновать свои возражения, прерывались и лишались слова. Голосование на этот раз было положительным, и Мусейко и Ремесло попали в число лауреатов Ленинской премии.
Дискуссия, начатая в журнале «Нева»
В третьем номере литературного и общественно-политического журнала «Нева» за 1963 год появилась статья Ж. Медведева и В. Кирпичникова «Перспективы советской генетики», опубликованная благодаря инициативе главного редактора журнала СА. Воронова и члена редколлегии А. И. Хватова, решившихся на публикацию после тщательного изучения положения в биологии. В статье, наряду с популярным изложением основных теоретических и практических достижений классической генетики, была дана достаточно четкая критика лысенкоизма и его попыток изолировать советскую биологию от мировой науки. В своем заключении авторы статьи писали: «Как же случилось, что в нашей стране было надолго задержано развитие современной генетики? Почему мы на столь длительный период уступили капиталистическим государствам большой и продуктивный участок научного фронта под предлогом, что классическая генетика — буржуазная наука? Ведь не говорим же мы «буржуазная физика», «буржуазная химия», «буржуазная физиология"! Напротив, в этих и других областях знания мы внимательно следим за всеми достижениями за рубежом и стараемся быстро использовать все новое и интересное. Больше того, мы стремимся обеспечить успешное развитие научных исследований на современном уровне в Советском Союзе по всем без исключения научным дисциплинам. Только в биологии некоторые лица все еще упорно стараются провести резкую границу между советской и мировой наукой, игнорируют все, что делается представителями других научных направлений.
Ответ на поставленные вопросы нам кажется очень простым. Все это могпо произойти только в обстановке извращений, наблюдавшихся в период культа личности. Попытка некоторых ученых изолировать советскую биологию от мировой науки — вредный пережиток культа личности, отрыв от действительности, боязнь открыто и честно признать и исправить когда-то допущенные ошибки».
Статья, как и следовало ожидать, не прошла без внимания со стороны лысенковцев. Первый отклик уже в нюне под заголовком «Идеологический фронт борьбы в современной генетике» появился в журнале «Животноводство» (1963. № 6. С. 3–8) за подписью трех авторов (А. С. Всяких, П. Г. Власов, О. И. Бригис). Эпиграфом к статье они крупным шрифтом поместили выдержку из речи Н. С. Хрущева на встрече с литераторами 8 марта 1963 года «Мирное сосуществование в области идеологии — есть измена марксизму-ленинизму, предательство дела рабочих и крестьян». Дискуссия с журналом «Нева» шла в стиле идеологической борьбы 1948 года. «Биологический фронт борьбы — писал А. С. Всяких с соавторами, — это не только фронт борьбы советского ученого за дальнейший технический прогресс, но и фронт борьбы советской идеологии с буржуазной идеологией. Мирного сосуществования на этом фронте не может быть.
Авторам статьи «Перспективы советской генетики» Медведеву и Кирпичникову хочется убедить читателей журнала «Нева» в неклассовой природе генетики, чтобы защитить старую генетику Вейсмана — Менделя — Моргана, которую они называют классической генетикой. Известно, что в генетике много лет идет острая борьба между двумя направлениями. С одной стороны, такие ученые, как Ч. Дарвин, К. А. Тимирязев, И. В. Мичурин, развивали материалистическое направление в генетике, которое советские ученые (Т. Д. Лысенко и другие) развивают и именуют мичуринской генетикой. С другой стороны, некоторые ученые буржуазных стран, а также в нашей стране пропагандируют менделевско-моргановское направление в генетике…
Менделевско-моргановское направление в генетике по своему существу является идеалистическим, в какие бы формы оно ни рядилось, как бы ни обставляло себя частоколом ученых терминов и надуманных «закономерностей». Дело не меняется от того, что вейсманисты-морганисты пытаются рядить свои идеи в форму науки и материализма, называя гены — воображаемые крупицы воображаемого наследственного вещества — материальными, приписывая понятие вещества наследственности некоторым реально существующим в клетке органическим структурам, поскольку сами по себе эти структуры свойством наследственности не обладают и обладать не могут».
Пленум ЦК КПСС по вопросам идеологии в июне 1963 года
Намечавшийся Пленум ЦК КПСС по идеологическим вопросам планировался для осуществления проблем литературы, искусства, партийной пропаганды и других вопросов, возникших, прежде всего, как следствие курса партии на разоблачение культа личности и связанных с ним явлений. Обычное стремление лысенковцев придать своей перманентной дискуссии по генетике идеологическую окраску говорило о том, что они попытаются использовать и этот Пленум для укрепления своих позиций. И такие попытки действительно имели место. М. А. Ольшанский и Т. Д. Лысенко попытались включить в основной доклад Л. Ф. Ильичева ряд положений об идеологической реакционности менделизма-морганизма, однако при предварительном обсуждении научных разделов доклада с руководством Академии наук СССР эти положения решено было не выдвигать. Только один раз на Пленуме в речи секретаря МГК КПСС тов. НХ. Егорычева прозвучали слова осуждения в адрес рукописи первого варианта настоящей книги. Материалы, положенные в основу этого раздела речи Н. Г. Егорычева, были переданы в МГК КПСС секретарем парткома Тимирязевской академии А. Степановым, организовавшим в июле и в ноябре 1962 года специальные проработки автора и объявившего книгу антипартийной, антинаучной и антисоветской (решения парткома ТСХА от 30 июля 1962 года).
В речи НХ. Егорычева по этому поводу сказано следующее: «Советская наука развивается невиданно быстрыми темпами. Для правильного воспитания научных кадров, для успешного развития всех отраслей науки огромное значение имеет марксистско-ленинское философское обоснование новейших открытий. В. И. Ленин учил, что «без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей…
Предавая забвению это ленинское указание, отдельные ученые некритически относятся к буржуазным научным концепциям. Так, например, ЖА. Медведев, бывший старший научный сотрудник кафедры агрохимии Сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, подготовил к печати монографию «Биологическая наука и культ личности». В этой работе неправильно освещаются основные вопросы развития советской биологии, охаивается мичуринская наука, захваливаются те буржуазные исследования, которые не являются последовательно материалистическими. Получив отпор от коллектива академии, Медведев не сложил оружия, перебазировался в Калужскую область и подготовил к печати (а Медгиз издал) книгу «Биосинтез белков и проблемы оногенеза», содержавшую подобные же ошибки. За ширмой наукообразности порой прячутся идейные вывихи!
К сожалению, мы еще мало издаем книг и серьезных философских исследований, в которых осмысливались бы достижения естественных наук и которые помогали бы разоблачению чуждых нам воззрений» (Московская правда. 1963. 20 июня; Вечерняя Москва. 1963. 19 июня).
Выступление Н. Г. Егорычева полностью напечатано только в московских газетах, и оно не имело серьезных последствий, хотя о двух сравнительно курьезных случаях, связанных с этим выступлением, следует рассказать. Я действительно работал в г. Обнинске, Калужской области, в лаборатории молекулярной радиобиологии Института медицинской радиологии АМН СССР. На Пленуме ЦК КПСС присутствовал один весьма ответственный работник Калужского обкома. Услышав о Медведеве, «перебазировавшемся в Калужскую область и не сложившем оружия», он сразу же позвонил в Калугу и распорядился «перебазировать» Медведева куда-нибудь подальше. Срочно по всем научным учреждениям области начались телефонные поиски Медведева, и он был обнаружен в г. Боровске в Институте биохимии и физиологии сельскохозяйственных животных, примерно в 30 км от Обнинска. Это — другой Медведев, но случайно он оказался биохимиком и тоже окончил Тимирязевскую академию. Последовало распоряжение Медведева уволить, и только через несколько дней вызванные в Калугу руководители Института поняли причины этого акта и разъяснили, что их Медведев никакого отношения к упомянутым работам не имеет, что он тихий и спокойный человек. Когда же нашли настоященго автора, страсти в значительной степени улеглись. Кроме того, в системе медицинской науки акции лысенкоизма к 1963 году уже не ценились, а Академия медицинских наук предпринимала решительные шаги по восстановлению настоящей медицинской генетики.
Вторую книгу, упомянутую Н. Г. Егорычевым, — «Биосинтез белков и проблемы онтогенеза» постигла в 1963 году печальная судьба Еще за две недели до Пленума по распоряжению идеологической комиссии ЦК КПСС весь тираж через 2–3 дня после передачи в «Книготорг» был изъят. Выполнявший все просьбы лысенковец, секретарь ЦК по сельскому хозяйству В. И. Поляков и зав. сектором еельхознауки ЦК А А. Утехин (оба бывшие передовики яровизации) сначала пытались добиться решения Секретариата ЦК КПСС о ликвидации собранного тиража. Однако проект не получил поддержки АН СССР и АМН СССР. После длительных споров и рецензий было решено удалить из книги раздел, содержащий критику Т. Д. Лысенко, и заменить — его общей дискуссией, без упоминания имен. Это и было проделано, и книга с одной и той же датой выхода имеется сейчас в двух вариантах: несколько сот экземпляров содержат прямую критику Т. Д. Лысенко и И. И. Презента, несколько тысяч экземпляров — только косвенную критику. Ввиду ошибок типографии при проведении «выдирок» имеются и промежуточные формы.
Начало возрождения медицинской генетики
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о развитии биологии было, как мы уже отмечали, многосторонним, и оно, в частности, создавало основы для восстановления в СССР медицинской генетики. По своему характеру медицинская генетика никак не могла быть мичуринской, и она требовала создания в стране настоящих условий для своего развития. Игнорировать эту необходимость было уже нельзя. Президиум АМН СССР провел ряд совещаний и принял 24 июля 1963 года постановление «О состоянии и перспективах развития исследований в области медицинской генетики». Сообщалось, что резкое отставание страны в области медицинской генетики, экономический ущерб, связанный с разрушением медицинской генетики в 1937 и 1948 годах, ложились прямой ответственностью на творцов мичуринской биологии. Приукрасить положение, создавшееся в этой области знания, скрыть его было невозможно, несмотря на попытки НЛ. Жукова-Вережникова, захватившего тогда руководство в проблемной комиссии по медицинской генетике.
Решение Президиума АМН СССР о развитии медицинской генетики не могло, конечно, обеспечить быстрых изменений, но оно предусматривало ряд реальных мер (создание учебников, статистики наследственных болезней, кафедр, лабораторий, курсов подготовки, генетических консультаций, конференций, заграничных командировок и т. д.), которые могли быть основой постепенного возрождения классической общей и медицинской генетики. Оно, таким образом, укрепляло официальное признание «морганизма-менделизма» как практически и теоретически необходимого раздела биологии.
Необходимость существования классической генетики в советской науке, во всяком случае в медицине, становилась реальностью. С таким положением не могли примириться представители мичуринской биологии, однако их возможности воздействия на события в сфере медицины были ограничены. В «Медицинской газете» от 4 октября 1963 года появилась статья проф. С. Павленко «Неопозитивизм — оружие реакции», в которой делалась попытка вернуться в генетике на уровень 1948 года. Автор утверждал, что хромосомная теория наследственности «принесла генетической науке огромный вред», что идеи Моргана и Менделя «направили генетику в русло идеализма». Статья была переполнена резкими формулировками в адрес морганизма и неоморганизма (молекулярные аспекты) и содержала вывод о том, что медицинская генетика сможет развиваться только на основе идей Мичурина, Лысенко и Павлова. Более подробно С. Павленко изложил свои рекомендации в небольшой брошюре «Естественно-научные основы медицинской генетики» (М., 1963).
Однако такого рода выступления были единичными и на фоне общих тенденций в развитии медицинской генетики выглядели нелепо.
Новые шаги по расширению и усилению монополизма мичуринской биологии
Тенденции 1963 года показывали, что монополизм мичуринской биологии утрачивался, популярность представителей этого направления резко падала, а настоящая генетика получала в разных областях и системах все новые и новые возможности для своего развития. Некогда изолированная, защищенная от критики в печати мичуринская биология подвергалась критике на многочисленных диспутах и конференциях, на собраниях ученых, писателей, журналистов, студентов. В самой среде мичуринцев возникали серьезные противоречия, и нужны были какие-то более решительные меры, чтобы остановить этот процесс, чтобы припугнуть инакомыслящих, чтобы оградить Т. Д. Лысенко и его соратников от постоянной критики. В арсенале у них была серия вполне испытанных в прошлые годы методов, и они решили вновь проверить их действия.
18 августа 1963 года газета «Сельская жизнь» опубликовала большую статью Президента ВАСХНИЛ М. А. Ольшанского «Против фальсификации в биологической науке». Через три дня в сокращенном виде ее перепечатала «Правда». М. А. Ольшанский энергично рекламировал мнимые достижения мичуринцев и стремился к установлению полной монополии именно мичуринской биологии в советской науке. «Мичуринская биология, — по словам автора статьи, — включает в себя все ценные, проверенные жизнью, практикой научные положения, содержащиеся в трудах выдающихся биологов прошлого. Вместе с тем в нее органически входят разработанные Т. Д. Лысенко генетические и общебиологические теоретические положения, нашедшие широкую дорогу в сельскохозяйственную практику, а также многочисленные труды биологов и селекционеров, идущие в общем широком русле понимания биологии как науки, имеющей дело с качественно своеобразной формой движения материи. Мичуринское направление в биологии отбрасывает все механические и идеалистические концепции «классической генетики», в том числе и в ее модном сейчас химическом варианте».
М. А. Ольшанский высказался за незыблемость для советской биологии решений сессии ВАСХНИЛ 1948 года. Он обрушивался на Атомиздат и Бюллетень Московского общества испытателей природы «за публикацию работ по классической генетике». По его мнению, статья в журнале «Нева» имела клеветнический характер и была с недоумением встречена научной общественностью. «Каждый советский ученый, конечно, понимает, — писал М. А. Ольшанский, — что мирного сосуществования материализма с идеализмом в науке быть не может. Вот почему мичуринское направление в генетике решительно отбрасывает реакционные концепции “классической генетики”».
Однако стиль, выбранный М. А. Ольшанским для своей статьи, не подходил для обстановки 1963 года. Советская научная общественность созрела для восприятия новых идей, и методы и приемы, по привычке использованные Ольшанским против оппонентов, по существу, работали против него.
Большим событием в нашей биологии в конце 1963 года стал выход первого за 25 лет отечественного учебного руководства по научной генетике — книги М. Е. Лобашева «Генетика», а несколько позднее— книги В. П. Эфроимсона «Введение в медицинскую генетику». Обе книги написаны на высоком научном уровне, они моментально были раскуплены. Большим тиражом разошлась брошюра Всемирной организации здравоохранения, содержавшая рекомендации международного комитета экспертов по изучению генетики человека в медицинских институтах и колледжах и на курсах усовершенствования врачей. Возник, таким образом, вопрос о введении преподавания классической генетики в университетах и медицинских институтах.
Февральский Пленум ЦК КПСС по сельскому хозяйству
10 февраля 1964 года в Большом Кремлевском дворце открылся Пленум ЦК КПСС, на котором обсуждался вопрос интенсификации сельскохозяйственного производства на основе широкого применения удобрений, развития орошения, комплексной механизации и внедрения достижений науки и передового опыта для быстрейшего увеличения производства сельскохозяйственной продукции».
Ранее, как мы уже видели, Т. Д. Лысенко пытался использовать Пленумы ЦК КПСС, посвященные сельскому хозяйству, для укрепления своих позиций для нападок на своих противников. На этот раз следовало ожидать того же. Действительно, на Пленуме сельскохозяйственная наука была представлена в основном лысенковцами. Главный доклад, вопреки традиции, сделал министр сельского хозяйства И. П. Воловченко (Правда, 1964. 11 февр.). Хотя он и отметил, что Т. Д. Лысенко внес выдающийся вклад в науку и практику, однако не стал расшифровывать этот тезис и не счел возможным рекомендовать практике что-либо из этого выдающегося вклада (в это время Т. Д. Лысенко всячески рекламировал свой метод повышения жирности молока и удобрения земляными компостами). Не высказался И. П. Воловченко и относительно «реакционного морганизма». Начало Пленума, таким образом, не могло удовлетворить творцов мичуринской биологии. Поэтому были срочно приняты меры к исправлению положения. Сначала выступил Ф. В. Калистратов — директор экспериментальной базы в «Горках Ленинских», разрекламировавший достижения Т. Д. Лысенко в деле повышения жирномолочности и урожайности. Затем слово взял М. А. Ольшанский и, наконец, сам Т. Д. Лысенко. С большой обидой он отметил упущения И. П. Воловченко по части недооценки жирномолочности и удобрения компостами.«… А ведь это не какая-нибудь частность, — напомнил Т. Д. Лысенко, — эти методы имеют большое значение для повышения урожайности во всех районах Советского Союза и для увеличения производства молочных продуктов…»
Нами был вскрыт и сформулирован общий закон жизни биологических видов, которому подчинены все другие биологические и генетические законы».
Далее Лысенко рассказал о том, как этот самый главный закон природы помог ему повысить жирность молока, метод повышения жирномолочности, по его словам, нужно срочно распространить на все фермы СССР, и во всех областях нужно перейти на джерсейские помеси, взяв за основу бычков из руководимого им хозяйства. Т. Д. Лысенко напомнил, что по инициативе Н. С. Хрущева Совет Министров СССР уже принял соответствующее постановление о джерсеизации отечественного скота, но Министерство сельского хозяйства почему-то медлит с его реализацией. «А ведь речь идет, — закончил Т. Д. Лысенко, — о весьма важном деле — о резком повышении жирности молока десятков миллионов коров на товарных колхозно-совхозных фермах. Боязнь за провал этого дела и заставила меня выступить по этому вопросу на настоящем высоком собрании» (Известия. 1964. 14 фев.).
Для осуждения морганизма-менделизма слово на съезде было предоставлено профессору ММ. Лебедеву, который потребовал остановить проникновение морганизма в учебные программы и подверг критике учебник генетики МЛ. Лобашева.
На заключительном заседании Пленума с большой речью выступил Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Он очень много внимания уделил Т. Д. Лысенко, он видел в нем идеал советского ученого и настойчиво требовал внедрять в практику его рекомендации. Это место из речи Н. С. Хрущева нам хочется привести полностью.
Из речи Н. С. Хрущева:
«Когда-то, лет пятнадцать тому назад, в Министерстве сельского хозяйства Союза возникла дискуссия среди ученых, как лучше вносить навоз в почву, как целесообразнее использовать то небольшое количество минеральных удобрений, которым в те годы располагала страна. Тогда мнения ученых разошлись. Академик Т. Д. Лысенко доказывал, что навоз лучше вносить в виде смеси с небольшим количеством извести и минеральных удобрений. Жизнь шла вперед, наука развивалась, шли споры и практическая проверка рекомендаций. Академик Т. Д. Лысенко выступил и обосновал предложения о необходимости готовить органо-минеральные смеси, он разработал целую систему, дал научные обоснования своим рекомендациям.
В те годы, как и в последующее время, я бывал на опытных полях, где вел свои работы тов. Лысенко, не только слушал его, но все видел своими глазами. Одно дело послушать доклад, иной человек умеет в докладе все преподнести очень хорошо, а вот на поле ничего не покажет. Между тем поле, как книга, на нем все прочтешь, куда какое удобрение внесено и какие получены результаты. И вот тов. Лысенко показал на практике, что применение его теории дает хозяйству высокие урожаи, дает зерно, мясо, молоко. Я был тогда секретарем Московского комитета партии и рекомендовал колхозам и совхозам шире применять способ приготовления удобрений, рекомендованный тов. Лысенко. И те, кто применял его метод со знанием дела, получали большие прибавки урожая.
Вот это и есть наука, это, как видите, еще в те годы академик Лысенко выдал вексель под спор, который развернулся в выступлениях некоторых товарищей на нынешнем Пленуме. Так что, хотя тт. Ольшанский и Черемисинов спорили. О цифрах, а по сути дела, шел спор о методах удобрений, о способах использования навоза и минеральных удобрений.
Голоса: Правильно.
Н. С. Хрущев: Правильно я вас понимаю, тов. Ольшанский?
М. А. Ольшанский: Правильно.
Н. С. Хрущев: Но вы тоже не развернули своей мысли и не высказались прямо и откровенно по существу дела. Видимо, Министерство сельского хозяйства СССР берется более конкретно за положение дел в Институте удобрений. Но я думаю, что некоторые ученые института отвергают компосты, отвергают органо-минеральные смеси, стоя на позиции применения чистых минеральных удобрений.
На этом вопросе я задерживаюсь потому, что он имеет принципиальное значение. Это вопрос лучшего использования наших возможностей, привлечения на службу урожая тех средств, которые не требуют капиталовложений. Фабрику компостов можно и нужно иметь в каждом колхозе, что весьма важно для повышения урожайности. Тов. Лысенко в своем выступлении правильно критиковал докладчика за то, что он не уделил должного внимания использованию местных удобрений.
Нельзя недооценивать навоз и другие местные удобрения. Если встать на такой путь, то интересам колхозного и совхозного производства будет нанесен ущерб.
Поэтому я просил бы ученых, руководителей сельскохозяйственных органов, просил бы еще раз тов. Лысенко отработать методику приготовления органо-минеральных компостов, издать инструкции, своего рода заповеди, чтобы они стали азбукой в каждом колхозе и совхозе. Уверен, что тогда при меньшей норме минеральных удобрений, при трех центнерах минеральных удобрений в смеси с навозом можно получить по 30 центнеров зерна с гектара. Есть расчет, товарищи?
Голоса: Есть! (Аплодисменты).
Н. С. Хрущев: Да, товарищи, именно при таком способе удобрений, как об этом хорошо сказал в своей речи директор хозяйства «Горки Ленинские» тоз. Калистратов, получают по 30 с лишним центнера пшеницы. (Аплодисменты).
Кто хочет применить метод тов. Лысенко, тот не прогадает. Поезжайте в этом году и посмотрите на его пшеницу. Уверен, в хозяйстве будет получен, как всегда, хороший урожай.
Посмотрите на кукурузу в «Горках Ленинских», на сахарную свеклу, посмотрите его хозяйство. Учиться надо таких ученых. (Аплодисменты).
В другой части своего выступления Н. С. Хрущев снова вернулся к Т. Д. Лысенко и снова поставил его в пример. На этот раз разговор шел о повышении жирномолочности. И это место из речи Н. С. Хрущева следует привести полностью.
Из речи К С. Хрущева:
«Нам нужно более конкретно, по-деловому, подходить к внедрению достижений науки в производство. Возьму такой пример. Академик Т. Д. Лысенко не только теоретически, но и на практике доказал возможность значительного повышения жирномолочности коров. С его помощью некоторые колхозы и совхозы успешно создают фермы высокопродуктивного скота с жирностью молока 5 и более процентов.
Недавно я с удовольствием посмотрел киножурнал, в котором показано, каких успехов достигли колхозы и совхозы Молдавской республики, которые по совету тов. Лысенко начали осуществлять меры по повышению жирномолочности коров. Смотришь киножурнал и радуешься тому, что делают труженики и ученые Молдавия. Не в условиях какого-либо отдельного экспериментального хозяйства, а во многих колхозах и совхозах уже выращены коровы, которые дают молоко с жирностью от 4,5 до 5,08 процента. Эго — большое достижение.
Позвольте выразить благодарность колхозникам и рабочим совхозов, ученым, партийным и советским работникам Молдавской республики, которые успешно решают задачу большой важности — повышение жирности молока. (Продолжительные аплодисменты).
Этот пример достоин подражания. Пора от разговоров переходить к делу. Мы не против споров.
Наука действительно оттачивает свое острие в спорах, в борьбе мнений между отдельными учеными. Творческие дискуссии нельзя глушить, инициативу ученых нужно всемерно поддерживать. Но если мы будем только наблюдателями, не замечать, когда бесплодные ученые поносят настоящих ученых, обогащающих науку и практику, то это нанесет вред нашим общим интересам.
Почему не внедряют в производство разработанный тов. Лысенко метод повышения жирномолочности коров? Потому что здесь имеются теоретические споры. Одни ученые стоят на этой позиции, согласны с тов. Лысенко, другие — возражают, но не просто возражают, а тормозят внедрение нового. Повторяю, споры должны быть, нельзя их глушить, иначе можно заглушить полезное для науки и для практического строительства советской экономики.
Но когда научное открытие вышло из стадии эксперимента, когда теоретические предположения оправдались, тогда нельзя оставаться нейтральным, надо продолжать то, что завоевано наукой и что содействует осуществлению планов нашего строительства.
Меня давно интересуют работы по повышению жирномолочности скота. Помню, лет 8-10 назад я спросил тов. Лысенко: считает ли он окончательно решенным вопрос о путях повышения жирномолочности?
Нет, говорил он, надо еще экспериментировать, на практике проверить научные эксперименты. И вчера, выступая, он сказал, что продолжает проверку опытом, хотя уже сейчас имеются тысячи коров с жирностью молока пять и более процентов. Это жирномолочное стадо создано по методу тов. Лысенко. Это — хорошее качество ученого, когда он еще и еще раз в жизни, на практике проверяет силу своих научных рекомендаций.
Почему же идет спор? Дело в том, что некоторые ученые пытались решать проблему повышения жирности молока, по их мнению, таким же путем, как и тов. Лысенко, и ничего у них не вышло. Но как раз они решали проблему не таким путем, как это делает тов. Лысенко. Он решает задачу на другой теоретической основе и добился положительных результатов. И если у кого-то другого не было результатов, то это еще не значит, что теория неправильна.
Здесь я могу провести параллель с художником. Художник нарисовал картину, человек смотрит и наслаждается его творчеством. А если не умеющий рисовать возьмет кисть, то он застыдится своего «творения». Поэтому не надо удивляться тому, что у одного ничего не вышло с повышением жирности молока, а у другого дело пошло вперед.
Почему сейчас уделяется недостаточное внимание повышению жирномолочности? Есть у нас министерство, есть ученые животноводы, есть зоотехники. Если бы все 310 животноводы взялись за решение проблемы, если б проявили настойчивость во внедрении нового метода, то многое уже можно было бы сделать. Видимо, за десять лет все молочные хозяйства имели большое количество коров с высокой жирностью молока. В результате страна получала бы дополнительно огромное количество продукции» (Правда. 1964. 15 фев.).
Это была очень сильная поддержка. И очень необъективная оценка практических предложений. Н. С. Хрущев собирался решительно и быстро ликвидировать отечественные породы скота и перейти на джерсейские помеси, поверив необоснованным рекомендациям Т. Д. Лысенко, сопротивление которым сам Н. С. Хрущев прекрасно видел.
Не прошло и месяца, как на совещании руководящих работников партийных и советских органов Н. С. Хрущев выступил с новым большим докладом (см.: Правда. 1964. 7 марта) и опять уделил в нем большое внимание Т. Д. Лысенко и его рекомендациям.
В это же время профессор М. Лебедев, выступивший на мартовском Пленуме, напечатал в «Сельской жизни» (1964. 10 марта) большую статью «На старый лад» с резкой идеологической критикой учебника «Генетика» М. В. Лобашева. «Советская наука», — по словам Лебедева, — давно выбросила реакционную шелуху вейсманизма-морганизма. Остатки ее, к сожалению, еще имеются… Книга «Генетика» — новая попытка воскресить в биологической науке старые идеалистические, метафизические вейсмановско-мендель-морганистские идеи генетики. Здесь оказывается отрыв теоретических исследований некоторых ученых от запросов социалистического сельского хозяйства… Книга Лобашева содержит его лекции, читаемые для студентов биофака. Студенты других вузов, в том числе педагогических, также изучают генетику, пользуясь этой книгой. Не обладая должным опытом, они, видимо, принимают на веру все, что пишет профессор Лобашев. Специалисты, оканчивающие эти вузы, становятся либо научными работниками, либо преподавателями биологии в школах. Можно представить себе, какой ущерб наносит преподавание по этой книге и биологической науке, и воспитанию молодежи».
М. А. Ольшанский направил в ЦК КПСС письмо с требованием запретить учебник М. Е. Лобашева по генетике и изъять его из библиотек. Для изучения этого вопроса отделы науки и сельского хозяйства ЦК КПСС создали специальную комиссию.
Крупная неудача лысенковцев на выборах в Академию наук СССР в июне 1964 года
В июне 1964 года предстояли выборы в АН СССР. Хотя в биологическом отделении АН СССР имелись безоговорочные сторонники Т. Д. Лысенко, но они были лишь членами-корреспоидентами (А. А. Авакян, Н. И. Нуждин). Действительные члены АН СССР, когда-то активно поддерживавшие Т. Д. Лысенко (Н. М. Сисакян, А. И. Опарин, Е. Н. Павловский), к 1964 году предпочитали нейтралитет. Создавшаяся к середине 1964 года благоприятная для Т. Д. Лысенко ситуация позволяла ему подготовить проект увеличения своих сил в биологическом отделении АН СССР и превращения его в такой же прочный оплот лысенкоизма, как и ВАСХНИЛ. Правительство, по инициативе Н. С. Хрущева, предоставило Академии наук СССР небывалое число вакансий по генетике: три академика и два члена-корреспондента. При этом было четко оговорено, что в академики надлежит избрать П. П. Лукьяненко, В. С. Пустовойта и Н. И. Нуждина, а одним из членов-корреспондентов — В Л. Ремесло. П. П. Лукьяненко и В. С. Пустовойт — заслуженные практики-селекционеры, оба академики ВАСХНИЛ. Ни тот, ни другой не были генетиками и для избрания в АН СССР по генетике не подходили. Но оба они получали широкую рекламу, только что бьши почетно приняты в члены КПСС без кандидатского стажа, наравне с космонавтами, и противостоять их избранию в АН СССР было бесполезно. Другое дело В. Н. Ремесло и Н. И. Нуждин — оба беспринципные и активные сторонники Т. Д. Лысенко, причем последний представлял собой исключительно непопулярную личность. За В. Н. Ремесло биоотделение голосовало три раза — случай небывалый, — и все-таки не прошел. Н. И. Нуждин баллотировался в академики. Члены-корреспонденты в этом случае в голосовании не участвуют. Индивидуальная интенсивная обработка каждого действительного члена дала себя знать — Н. И. Нуждина отделение общей биологии избрало академиком АН СССР, однако это решерие надлежало утвердить общему собранию АН СССР: Ранее в истории академии не было случая, чтобы ученый, избранный отделением, не был бы утвержден общим собранием АН СССР. На этот раз ученые других отделений — биохимии и физиологии и физики — решили исправить ошибку своих коллег. Стенограмма заседания общего собрания АН СССР сохранила для истории биологии следующую дискуссию.
Выписка из стенограммы:
Акад. В. А. Энгельгардт:
В числе кандидатов на вакансии по генетике мы встречаем имена людей, широко известных всей стране как сделавших огромной значимости вклады в сельскохозяйственную практику, в селекционное дело. Мы произносим их имена с уважением, и их заслуги не вызывают ни у кого сомнения.
Но есть в числе кандидатур по специальности «генетика» одна, в отношении которой, по крайней мере по моему мнению, есть основание разойтись с заключением экспертной комиссии и мнением, выраженным в голосовании членами соответствующего Отделения. Я имею в виду кандидатуру члена-корр. АН СССР Н. И. Нуждина. Я в несколько затруднительном положении— ведь 10 с лишним лет тому назад мы в Отделении биологических наук избрали Н. И. Нуждина членом-корр. АН СССР. Естественно было бы одобрить теперь продвижение по пути академических ступеней. Но за этот срок — шел ли в ногу с развитием науки, содействовал ли ей Н. И. Нуждин? Мне не известно за членом-корр. Нуждиным каких-либо вкладов практического характера, сравнимых с теми, о которых я говорил в отношении других кандидатов по той же специальности.
Следовательно, ясно, что в нашем суждении мы должны исходить из теоретических, экспериментальных работ члена-корр. Нуждина. Задача развития экспериментальной генетики в ее современных аспектах и на нынешнем, высоко достигнутом ею уровне — для нашей страны является задачей первостепенной важности, ибо нам нужно во что бы то ни стало преодолеть существенное отставание, создавшееся на этом участке на протяжении недавнего периода. Я не вижу никаких оснований ожидать, что избрание Н. И. Нуждина в академики поможет разрешению этой задачи.
Я попробовал приложить к данному конкретному случаю принцип, рекомендованный академиком ПЛ. Капицей для суждения о ценности, о научном потенциале ученого (или даже отдельного научного труда): этот критерий частоты цитирования имени в работах других исследователей. Перелистав несколько годовых авторских указателей ведущих журналов по генетике за последние годы, я не нашел ни одного упоминания имени Н. И. Нуждина. Да и без указателей, если бы такие работы были, они были бы нам известны.
Словом, совершенно ясно, что в лице Н. И. Нуждина Академия наук не получила бы такого ученого, который мог бы поднять уровень генетических исследований у нас в направлении магистральной линии развития современной генетики. Поэтому я расхожусь с оценкой Отделения общей биологии и не могу считать кандидатуру члена-корр. АН СССР Н. И. Нуждина отвечающей тем требованиям, какие мы предъявляем к самому высокому рангу ученых нашей страны.
Акад. А. Д. Сахаров:
Я очень кратко выступлю. Все мы признаем, все мы знаем, что научная репутация академика советской Академии наук должна быть безупречной. И вот, выступая по кандидатуре Нуждина, мы должны внимательно подойти к этому вопросу. В том документе, который нам выдан, есть такие слова: «Много внимания уделяет Н. И. Нуждин также вопросам борьбы с антимичуринскими извращениями в биологической науке, постоянно выступая с критикой различных идеалистических теорий в области учения наследственности и изменчивости. Его общефилософские труды, связанные с дальнейшим развитием материалистического учения ИЛ. Мичурина и других корифеев биологической науки, широко известны не только в нашей стране, но и за рубежом».
Дело научной совести каждого из тех академиков, которые будут голосовать, — как понимать, какое реальное содержание скрывается за этой борьбой с антимичуринскими извращениями, за дальнейшее развитие философских трудов других корифеев биологической науки и т. д. Я не буду читать эту выдержку второй раз.
Что касается меня, то я призываю всех присутствующих академиков проголосовать так, чтобы единственными бюллетенями, которые будут поданы за, были бюллетени тех лиц, которые вместе с Нуждиным, вместе с Лысенко несут ответственность за те позорные тяжелые страницы в развитии советской науки, которые в настоящее время, к счастью, кончаются. (Аплодисменты).
Акад. М. В. Келдыш:
.. Я думаю, не с этой точки зрения мы должны подходить к отбору и к выборам. Мне кажется, не было бы уместным, если бы мы здесь открыли какую-то дискуссию по вопросам развития биологии. И с этой точки зрения, я бы считал, что выступление академика Сахарова является нетактичным…
Акад. Т. Д. Лысенко:
Не нетактичным, а клеветническим! А Президиум…
Акад. Келдыш:
Трофим Денисович, почему Президиум должен в чем-то оправдываться? Это выступление академика Сахарова, а не Президиума, оно не поддерживается, по крайней мере мною, — я не знаю, как Президиум, но думаю, что и Президиум не поддержит, потому что Президиум обсуждал то решение, которое было принято Центральным Комитетом и Советом Министров по биологии, и он будет вести работу в духе этого решения. Я думаю, что мы, если есть такое заявление Трофима Денисовича, можем обсудить этот инцидент, который произошел, но сейчас для этого нет времени. Я считаю, что нам нужно сейчас сосредоточиться на обсуждении кандидатур.
Акад. Т. Д. Лысенко:
По крайней мере, не собрание, то Президиум разделяет заявление Сахарова или нет? Вы сказали, что вы не разделяете, а Президиум?
Вопрос Т. Д. Лысенко остался без ответа. Но когда подсчитали бюллетени, то оказалось, что 126 академиков высказались против и только 22 или 24 за избрание Н. И. Нуждина. Вакансия осталась незаполненной.
Новые акции Н. С. Хрущева по укреплению позиций Т. Д. Лысенко и возрастание активности лысенковцев в августе — октябре 1964 года
Информация о выборах в АН СССР и о провале В. Н. Ремесло и Н. И. Нуждина, доложенная Н. С- Хрущеву, вызвала у него резкую реакцию. Президент АН СССР был вызван для объяснений. Потребовали объяснительную записку в ЦК от академика АД. Сахарова. Академик А. Д. Сахаров, один из крупнейших советских физиков, написал свою записку в очень острой форме, чем вызвал еще большее раздражение Н. С. Хрущева. На одном из приемов Н. С. Хрущев резко высказался об Академии. Наук СССР, заявив, что она стала заниматься политикой. Он также заявил, что такая Академия советскому народу не нужна. И хотя А. И. Микоян скромно напомнил ему о том, что Академия наук учреждена еще Петром I, все же по распоряжению Н. С. Хрущева образовали комиссию для изучения возможности преобразования Академии наук в Комитет по науке. Возникла серия весьма полномочных комиссий по проверке биологических институтов АН СССР, причем в состав комиссии, которая проверяла Институт физико-химической и радиационной биологии, возглавлявшийся академиком В. А. Энгельгардтом, вошли Т. Д. Лысенко и зав. сектором науки ЦК КПСС тов. В А. Кириллин. Другой проект предусматривал присоединение биологических институтов АН СССР к ВАСХНИЛ.
Колец лета 1964 года был в сельскохозяйственном отношении неудачным, особенно в Сибири и на целине. Как мы помним, в 1963 году впервые за всю историю страны для снабжения населения пришлось покупать большие партии хлеба в Канаде, Австралии, ФРГ, США и других странах. 1964 год не принес серьезного улучшения, а в некоторых отношениях усугубил имевшиеся трудности. Это требовало, по мнению Н. С. Хрущева, новой реорганизации, нового Пленума ЦК, и в конце лета 1964 года по научным учреждениям страны и по обкомам был разослан для предварительного обсуждения проект нового доклада Н. С. Хрущева о перестройке сельского хозяйства и мерах по его дальнейшему подъему. Подготовив и разослав этот документ, Н. С. Хрущев уехал за границу, а затем в отпуск на Черное море под Сочи. Пленум ЦК КПСС о новых мерах по развитию сельского хозяйства планировался на ноябрь 1964 года.
Подробно анализировать последний, оставшийся, к сожалению, неопубликованным доклад Н. С. Хрущева мы не будем. Основная его идея заключалась в переходе от общих министерств и управлений по сельскому хозяйству к отраслевым, специализированным комитетам, управлениям и трестам типа Главзерно, Главовца, Главптица и т. д. При этом в числе различных общесоюзных намечался специальный трест или управление по производству и Внедрению компостов по методу Т. Д. Лысенко и вообще по внедрению предложений Т. Д. Лысенко в сельское хозяйство. Противники Т. Д. Лысенко подвергались в докладе Н. С. Хрущева резкому осуждению.
Обсуждение докладной записки Н. С. Хрущева в различных учреждениях и организациях, начатое в августе 1964 года, совпало с усилением агрессивности группы сторонников Т. Д. Лысенко. Журнал «Вестник сельскохозяйственной науки» опубликовал в августе статью «О теоретической несостоятельности и практической бесплодности формальной генетики», под которой стояли подписи 12 авторов из различных городов (А. С. Мусийко, С. А. Мельник, Д. А. Долгушин, А. П. Воробьев, Ф. Г. Кириченко, В. Ф. Хитринский и другие). Статья в грубой форме осуждала морганизм и хромосомную теорию наследственности как «развернутый антинаучный поход реакции против материалистической науки, против решений Партии и Правительства». 29 августа 1964 года газета «Сельская жизнь» опубликовала статью М. А. Ольшанского «Против дезинформации и клеветы», в которой он обрушился на В. П. Эфроимсона, на проф. Ф. Д. Щепотьева и на автора этих строк. По поводу настоящей книги (первые две части) М. А. Ольшанский писал следующее: «В последнее время ходит по рукам составленная Ж. Медведевым объемистая «записка», полная грязных измышлений о нашей биологической науке. Если в статье в журнале «Нева» порочное содержание было прикрыто внешней благопристойностью, то эта «записка» написана в развязных, оскорбительных тонах.
Подменяя факты базарными сплетнями, Ж. Медведев одним махом зачеркивает достижения советской селекции в создании новых сортов растений и пород животных, работы по повышению жирномолочности скота и многие другие. В высокомерно-издевательской форме он походя «ниспровергает» теоретические основы мичуринской биологии. Все эти домыслы и небылицы выглядели бы как пустой фарс, если бы в своем пасквиле на мичуринскую науку автор не прибег и к политической клевете, что не может не вызвать гнева и возмущения. Произвольно, вразрез с исторической правдой истолковывая. Известные события, имевшие место в период культа личности, Ж. Медведев доходит до чудовищных утверждений, будто бы ученые мичуринского направления повинны в репрессиях, которым подверглись в ту пору некоторые работники науки.
Каждому ясно: это уже не фарс. Это грязная политическая спекуляция. Об этом тем более следует сказать, что политическая спекуляция Ж. Медведева производит, видимо, впечатление на некоторых малосведущих и не в меру простодушных лиц. Чем иначе объяснить, что на одном из собраний Академии наук СССР академик А. Д. Сахаров, инженер по специальности, допустил в своем публичном выступлении весьма далекий от науки оскорбительный выпад против ученых-мичуринцев в стиле подметных писем, распространяемых Ж. Медведевым?
Не пришло ли время поставить перед Ж. Медведевым и подобными ему клеветниками такой вопрос: либо они подтвердят свои злобные обвинения фактами, либо пусть ответят перед судом за распространение клеветы. Разумеется, подтвердить свои обвинения фактами они не могут, потому что таких фактов не существует.
Клеветнические выпады против биологов-мичуринцев, стремление отдельных лиц опорочить достижения мичуринской биологии не только оскорбляют советских ученых, но и вредят развитию биологической науки. Эти выпады льют воду на мельницу тех, кто заинтересован в ослаблении материалистических позиций советской науки. Подобная «критика» наносит большой вред делу воспитания молодежи в духе материалистического понимания развития органического мира и мешает мобилизации всех сил советских ученых на решение поставленных перед ними задач».
11 сентября 1964 года в той же газете появилась статья В. Ремесло, который горячо поддержал предложение М. А. Ольшанского.
2 октября 1964 года «Сельская жизнь» вновь выступила с резкой статьей «Вдали от производства», в которой «разделывался» Ботанический институт АН СССР за его многолетнюю борьбу с мичуринской биологией. Одновременно в кулуарах различных комиссий и подкомиссий, проверявших биологические учреждения, шла подготовка к очередному Пленуму ЦК КПСС, с тем чтобы новую коренную реорганизацию превратить в средство полного подавления противников мичуринской биологии.