Отставка Н. С. Хрущева и изменение положения генетики
12 октября 1964 года началось заседание Президиума ЦК КПСС, решившее судьбу Н. С. Хрущева и одновременно судьбу его экономической и сельскохозяйственной политики.
14 октября вечером собрался Пленум ЦК КПСС и единогласно проголосовал за освобождение Н. С. Хрущева с постов Председателя Совета Министров СССР и Первого секретаря ЦК КПСС. Обо всем этом страна узнала утром 16 октября, когда сообщение о Пленуме ЦК КПСС и соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР были опубликованы.
Но для московских генетиков существование крупного сдвига стало очевидным раньше, чем Н. С. Хрущев написал свое заявление об отставке.
13 октября 1964 года известный генетик И. А. Раппопорт, затасканный в сентябре и начале октября различными комиссиями и ожидавший освобождения от работы (не первого в его жизни), был срочно вызван к телефону. Ему звонил весьма ответственный работник сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС. От имени ЦК этот работник обратился к И. А. Раппопорту с весьма странным поручением — не более чем за 24 часа подготовить статью о достижениях классической генетики на целую полосу газеты «Сельская жизнь».
И. А. Раппопорт ответил, что столь быстро такую серьезную статью написать не может и что газета «Сельская жизнь», известная своими погромными публикациями и симпатиями к Т. Д. Лысенко, вряд ли ее напечатает. На эти возражения руководящий товарищ ответил, что для ускоренного написания статьи И. А. Раппопорт может просить любую помощь и что из аппарата ЦК на квартиру И. А. Раппопорта будет направлена стенографистка. На вопрос И. А. Раппопорта — можно ли упоминать Менделя и Моргана, последовал положительный ответ. И действительно, через 1–2 часа прибыла стенографистка и работа закипела.
Статья — около 25 страниц на машинке — была готова и направлена в ЦК КПСС примерно через 30 часов.
Судя по всему, некоторые товарищи хотели опубликовать ее до официального объявления об отставке Н. С. Хрущева. Однако события развивались стремительно, и, когда статья И. А. Раппопорта поступила в редкацию «Сельской жизни», основные решения уже были приняты Пленумом ЦК КПСС, и политическая сенсация, конечно, опередила в печати сенсацию научную. Статья И. А. Раппопорта о практическом и теоретическом значении классической генетики, вызвавшая сенсацию в кругах биологов, появилась в «Сельской жизни» только 21 октября 1964 года. Она заняла целую полосу, однако абзацы с похвалой Менделю и Моргану из предосторожности были редакцией опущены.
Как выяснилось в дальнейшем, на заседании Президиума ЦК КПСС 12–14 октября и на заседании Пленума ЦК КПСС во второй половине дня 14 октября (докладчиком был Суслов) среди многочисленных примеров деятельности Н. С. Хрущева, заслуживающих крайнего порицания, осуждалась и его безоговорочная поддержка Т. Д. Лысенко, и в частности инцидент с попыткой провести в академики Нуждина и Ремесло, а также стремление Н. С. Хрущева осуществить санкции против Академии наук СССР. Серьезной критике подверглось также единоличное распоряжение Н. С. Хрущева о закрытии Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева, когда он узнал, что там есть ученые, критикующие его политику в области сельского хозяйства. Распоряжение Н. С. Хрущева о Тимирязевской сельскохозяйственной академии было немедленно отменено и уже 16 октября 1964 года приняты меры по восстановлению этого старейшего в стране сельскохозяйственного учебного заведения.
Конец октября 1964 года. Начало возрождения генетики и элиминации лысенкоизма
Газета «Сельская жизнь», имевшая максимальный долг перед советской наукой, начала, как мы видим, первой платить по длинному счету. В этом был, конечно, и определенный эгоизм. Содержалась в этом и демонстрация беспринципности — доказательство того, что большинство издателей понимало псевдонаучный характер лысенкоизма, нелепость гонений на генетику. Поэтому в новой ситуации, когда смелость стала безопасной, а сенсационность — душа прессы — возможной, почти все газеты, центральные, специальные и областные, начали заказывать статьи о генетике.
Но об одной публикации следует рассказать особо, а именно об очерке, опубликованном в «Комсомольской правде» 23 октября 1964 года под названием «Нет, истина неприкосновенна». Очерк был написан писателем В. Д. Дудинцевым (автором широко известного романа «Не хлебом единым») и до напечатания более года кочевал из редакции в редакцию. Везде его брались печатать, дело доходило до верстки, но затем лысенковцам удавалось остановить публикацию. В моем архиве хранятся три верстки разных вариантов очерка В. Дудинцева, подаренные мне автором вместе с последним, наконец увидевшим свет и с удовлетворением прочтенным миллион нами людей.
Публикация В. Дудинцева была посвящена судьбе талантливого советского селекционера и генетика НА. Лебедевой, которая с использованием полиплоидии и отдаленной гибридизации, работая в трудных условиях, без зарплаты, вывела серию ценных иммунных сортов картофеля. И только потому, что НА. Лебедева была настоящим генетиком и смелым человеком, друг М. А. Ольшанского, многолетний руководитель ВИРа ИА. Сизов преследовал ее, постоянно порочил результаты ее исследований. Я не буду пересказывать этот очерк, написанный рукою мастера. Он ясно, в яркой форме показал, что представители «мичуринской» биологии на самом деле являются мафиозной группой, которая прежде всего дорожит своим положением и готова преградить дорогу новому, полезному и ценному, если только это новое противоречит догмам лысенкоизма, ради которых закрывались когда-то целые отрасли знания. «За что же, — спрашивал в своем очерке В. Дудинцев, — Сизов так ополчился против Нины Александровны? Почему, придя на должность директора, прогнал Лебедеву с неоплачиваемого места, хотя все плоды ее трудов по-прежнему честно служат институту, хотя по-прежнему шлют к ней из ВИРа за материалом?
Ученые, с которыми я говорил, доверительно мне объяснили: профессор Сизов — противник исследований по полиплоидии, поскольку она открыта экспериментальной генетикой, против которой профессор Сизов выступал, объявляя ее наукой буржуазной, идеалистической, вредной, а потому категорически неприемлемой у нас. Мне известно по печатным выступлениям Сизова, что он активно не приемлет экспериментальной генетики, не верит в ее практические достижения.
Что же, он свободен иметь свои научные убеждения. Но если он по этой причине десять лет не давал ходу открытиям Лебедевой, то самый этот факт говорит мне: в научном и моральном багаже Сизова есть места, уязвимые для критики.
Тов. Сизов: Прогресс, который несут гибриды Лебедевой в селекцию картофеля, говорит: естественная наука, вскрывшая новые неоспоримые материальные факты, давшая практикам ценный материал, не может быть третирована как буржуазная. Нельзя бросаться такими обвинениями!
Известно, что природа равнодушно предоставляет обществу свои материальные ценности. Мыслим лишь один вариант «неравнодушия» природы и естественных наук: в том случае, если мы сами, введенные в заблуждение безответственными, неграмотными суждениями, откажемся от богатств, которые предлагает нам природа через посредство естественной науки.
Такой случай мы сейчас и наблюдаем. Смотрите — селекционеры буржуазных стран охотятся за лебедевскими полиплоидами. Запросы следуют один за другим. За рубежом знают, что делать с этим ценным материалом. Я слышал, что капиталист тоже любит хорошую картошку. А она равнодушно ложится на его тарелку. Ей все равно, кто ее съест» (Коме, правда. 1964. 23 окт.).
Статья И. А. Раппопорта в «Сельской жизни» не была дискуссионной, оиа пропагандировала классическую генетику и показывала, что эта наука отныне может быть легальной. Очерк В. Дудинцева открывал новую страницу дискуссии, он показывал виновников трудных лет нашей науки, их беспринципность, эгоизм и цинизм, их опору на политическую демагогию. Были названы те потери, не только моральные, но и экономические, которые страна несла в подобной ситуации. И читателю было ясно, что вскрытые писателем факты — лишь капля в море многолетней несправедливости, что за фигурами, показанными в очерке, стоят более мощные силы, с которыми еще нужно долго и упорно бороться.
В субботу 24 октября на совещании пропагандистов докладчик от МК КПСС назвал Т. Д. Лысенко лжеученым. В понедельник 26 октября Президиум АН СССР уже обсуждал проблему улучшения руководства Институтом генетики и был поставлен вопрос о снятии Т. Д. Лысенко с этого поста.
Ноябрь — декабрь 1964 года. Процесс становится необратимым
Ноябрь 1964 года стал периодом широкого наступления на позиции лысенкоизма. Волна публикаций, прокатившаяся по всем газетам, была замечена и прокомментирована во всем мире.
Отмечу лишь некоторые статьи, опубликованные в центральной печати, не касаясь республиканских и областных газет, старавшихся не отставать от московской прессы.
11 ноября «Комсомольская правда» напечатала статью Н. Воронцова «Жизнь торопит» о дефектности учебника биологии и необходимости срочной подготовки новых книг для средней и высшей школы. В статье досталось и журналу «Биология в школе».
В тот же день в «Известиях» появилась статья С. Алиханяна «Генетика, наука и практика» о достижениях и перспективах генетики в изучении изменчивости организмов. 17 ноября «Комсомольская правда» опубликовала статью В. П. Эфроимсона и Р. А. Медведева «Критерий — практика» с описанием судьбы ряда псевдоноваторств Т. Д. Лысенко. В «Литературной газете» 17 ноября вышел большой очерк Олега Писаржевского «Пусть ученые спорят» с обсуждением спорных вопросов генетики. Газета «Сельская жизнь» 19 ноября опубликовала яркую статью П. М. Жуковского «О некоторых нбвых методах прикладной генетики». В этой статье газета зачеркивала свою прежнюю рекламу селекционных «успехов» лысенковцев в области выведения зимостойких сортов. «Наша страна, — писал П. М. Жуковский, — периодически переживает гибель озимых. Пшеницам не хватает зимостойкости. На протяжении 30 лет проповедники так называемого направленного управления наследственности утешают нас словестностью о переделке яровых в самые зимостойкие озимые, но всем видно, что это блеф. Гибель озимых — по-прежнему наносит большой ущерб; теперь генетики начали работу по исправлению ошибки природы и приступили к искусственному синтезу аллополиплоидов мягкой пшеницы, подобрав более перспективных родителей».
В этот же день «Комсомольская правда» основательно высмеяла самодурство М. А. Ольшанского на посту Президента ВАСХНИЛ. 22 ноября со статьей по генетике выступила «Правда». Автор — Д. К. Беляев, директор Сибирского института цитологии и генетики. В статье резкому осуждению была подвергнута сессия ВАСХНИЛ 1948 года… «Не секрет, — писал Д Беляев, — что отставание в области генетики в нашей стране в значительной мере связано с отрицательным влиянием культа личности Сталина, с фактами произвола и администрирования в науке. Произвол в отношении генетики особенно проявился в 1948 году. После известной августовской сессии ВАСХНИЛ генетика была объявлена буржуазной лженаукой, идеализмом, метафизикой и т. д. Нет ничего ошибочнее этих утверждений. Наука, изучающая материальные структуры, явления и процессы, вскрывающая законы, ими управляющие, использующая эти законы для практики, не может быть ни идеалистической, ни метафизической».
24 ноября «Литературная газета» обнародовала отчет о дискуссии биологов и физиков, организованной редакцией. От лысенковцев выступал одни А. Н. Студитский, ему достаточно веско ответили более десятка известных ученых. И, наконец, к концу ноября газеты добрались до вопросов получения жирномолочности по методу Т. Д. Лысенко.
Все та же «Сельская жизнь» поместила 25 ноября обстоятельную статью «К вопросу о жирномолочности», написанную В. Вороновым, бывшим сотрудником Института генетики. В статье на обширном материале, полученном в соседних с «Горками Ленинскими» хозяйствах, использовавших рекомендации Т. Д. Лысенко и племенных бычков, купленных на его ферме, было четко показано, что жирномолочность не удерживается, а снижается пропорционально кровности. Кроме того, у джерсейских помесей снижалась удойность.
Критический анализ опытов Т. Д. Лысенко по повышению жирномолочности осуществил Я. Гординский в «Комсомольской правде» (29 ноября). Статья «Факты против домыслов» содержала значительно более серьезные выводы и расчеты, касающиеся многих сторон деятельности экспериментальной базы в «Горках». Автор указывал и на явные факты научной недобросовестности Т. Д. Лысенко. Сравнив опубликованные Т. Д. Лысенко данные с материалами, зафиксированными бухгалтерией хозяйства, Я. Городинский, в частности, писал, «Как видно из годовых бухгалтерских отчетов, Т. Д. Лысенко процент жира и молока преувеличивал по меньшей мере на 0,29-0,45 %. Более того, по сравнению с 1954 годом удой на фуражную корову уменьшился на 2660 килограммов. В результате от коровы получено молочного жира на 34 килограмма меньше, а белка — на 67. Чем все это объяснить? В свое время объяснили тем, что высокие удои, мол, невыгодны: молоко получается слишком дорогим, а срок службы животных коротким. И снизить под этим предлогом продуктивность коровы на 2660 килограммов, и потерять 34 килограмма жира?! Не убедительно? Тем более, что коровы симментальской и сычевской пород способны давать до четырех и более тысяч килограммов молока. Среди них многие обладают высокой жирномолочностью — 4–4,5 процента и выше.
Так что дело, наверное, не в том, что высокие удои невыгодны. Дело в самом существе работ по животноводству в «Горках». Они ведутся без всякого обоснованного плана, без полной и ясной информации. Т. Д. Лысенко неоднократно высказывал следующее мнение: чтобы получить высокопродуктивное животное, нужно, независимо от пород, выбирать из стада самых продуктивных и скрещивать с джерсеями. Что это значит? Это значит — ликвидировать племенное ядро тех пород, над выведением и совершенствованием которых ученые и практики трудились по нескольку десятков лет».
И далее автор приводит многочисленные случаи серьезного ущерба от внедрения джерсейских помесей в разных областях СССР (снижение удойности, веса животных, плохое развитие, пестрота стада и т. д.).
16 ноября 1964 года прошел Пленум ЦК КПСС, на котором наряду с важными вопросами объединения ранее раздвоенных партийных и советских органов состоялись и организационные изменения. Пленум, в частности, освободил В Л. Полякова от обязанности Секретаря ЦК КПСС и заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС. В. И. Лоляков активно способствовал монополии Т. Д. Лысенко, лично вмешивался в мелкие и не относящиеся к его компетенции вопросы, если это было необходимо для защиты Т. Д. Лысенко. Он редактировал и готовил (вместе с А. С. Шевченко) многие речи и доклады Н. С. Хрущева по сельскому хозяйству. Поэтому его уход из ЦК КПСС лишал Т. Д. Лысенко серьезной опоры в руководящем партийном органе.
В декабре 1964 года газетное наступление против Т. Д. Лысенко продолжалось по всей стране. Однако организационный эффект был незначительным, если не считать отстранения М. А. Ольшанского с поста Президента ВАСХНИЛ. Президентом ВАСХНИЛ стал П. П. Лобанов, человек более нейтральный и объективный, но все же неспособный к решительной расчистке ВАСХНИЛ. Многое его связывало в прошлом с Т. Д. Лысенко. Академиком ВАСХНИЛ П. П. Лобанов стал в июле 1948 года по списку, представленному Т. Д. Лысенко. На сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года П. П. Лобанов был председателем. Он открывал и закрывал эту сессию, и его выступление на сессии (Лобанов был тогда министром севхозов) было вполне в духе Т. Д. Лысенко и И. И. Презента, воспринималось как официальная позиция правительства.
Удивительно, однако, что ни Т. Д. Лысенко, ни его сподвижники, столь бурно реагировавшие ранее на любую, даже косвенную критику, не написали ни одного ответа на ту обширную серию разоблачающих и критических статей. Можно было бы подумать, что их просто не печатали. Но это не так Таких ответов не было. Я специально занимался материалами ряда редакций — ответами и откликами на статьи по биологии и генетике в тот период, и мне стало ясно, что штаб армии Т. Д. Лысенко хранил молчание. Это не было спокойствием. Эго была тактика. Умная тактика. Щука на крючке, вернее, в сетях, но она «сидела спокойно». Она ждала — потянут ли ее из воды на сушу или нет. А может, просто пересадят в пруд поменьше и разрешат спокойное существование.
Основные задачи восстановления генетики и биологии и повышения уровня сельскохозяйственных наук
Быстрая ликвидация монополизма «мичуринской» биологии и очевидный для всех показ несостоятельности рекламных мероприятий и научных положений лысенкоизма остро поставили перед советской наукой много трудных задач. Восстановление большой и необходимой отрасли естествознания — дело весьма сложное и длительное. Нужны были годы и годы для того, чтобы советская биологическая и сельскохозяйственная наука, и особенно генетика, вышли на мировой уровень и приобрели то значение в сельском хозяйстве, промышленности, здравоохранении, образовании, которое они могут и должны иметь. Если взять только генетику, пострадавшую за 30 лет гонений, то для успешного решения ее задач нужны были очень крупные и разнообразные мероприятия. Попробуем указать некоторые из них.
1. Реформа среднего биологического образования. Новые программы по биолоши для средней школы Новые учебники по биологии. Реорганизация методического журнала «Биология в школе». Переподготовка десятков тысяч школьных учителей.
2. Реформа высшего биологического образования. Подготовка новых программ и новых учебников и практических руководств по общей биологии и генетике. Переподготовка и обновление преподавательских кадров..
3. Смена руководства многих научных учреждений, институтов, лабораторий, кафедр.
4. Изменение составов редколлегий биологических и сельскохозяйственных журналов.
5. Организация новых научных учреждений по генетике, медицинской генетике, биометрии, биохимии, молекулярной биологии и другим современным направлениям.
Нужно было, таким образом, восстановить то положение, которое существовало в 1935–1936 годах, но восстановить на уровне науки 1965–1966 годов. В 1948 году, когда осуществлялась реформа наоборот, лысенковцам было легче. Они главным образом разрушали. Сейчас же требовался процесс созидания. Он затрагивал десятки тысяч людей, миллионы учащихся. И все нужно было делать быстро, несмотря на сопротивление многочисленных лысенковцев, большинство которых оставалось на своих постах.
Некоторые, в прошлом близкие сотрудники Т. Д. Лысенко, быстро порвали с лысенкоизмом и активно включились в процесс возрождения биологии. К ним относился, например, В. Н. Столетов, зав. кафедрой генетики Московского университета и министр высшего образования РСФСР. Многие же, например Н. Ф. Фейгинсон, Г. В. Платонов, А. Н. Студитский, Н. И. Нуждин, И. А. Сизов и другие, оставаясь на своих постах, активно противодействовали новым преобразования, писали жалобы в ЦК КПСС, докладные в министерства, мобилизовали сторонников и, пользуясь административной властью, мешали осуществляемым реформам.
Освобождение Т. Д. Лысенко с поста директора Института генетики и проверка его деятельности комиссией АН СССР
В начале февраля 1965 года в иностранных газетах появилось сообщение о снятии Т. Д. Лысенко с поста директора Института генетики. В советской прессе сообщение об этом событии не публиковалось, но о нем быстро узналн.
Снятие Т. Д. Лысенко последовало после годичного собрания Академии наук СССР 1–2 февраля 1965 года, на котором ситуация в биологии была подвергнута серьезному анализу в ряде острокритических выступлений (см: Вестн. Акад. наук СССР. 1965. № 3). Президент АН СССР М. В. Келдыш в своей речи (Правда. 1965, 4 февр.) несколько смягчил эту критику, однако его речь была воспринята как официальное указание — улучшить ситуацию без большого накала страстей. «Я думаю, — сказал М. В. Келдыш, — что, осуждая монопольное положение, которое занимал академик Т. Д. Лысенко, и отрицая его неправильные взгляды по ряду важнейших вопросов биологии, мы не должны огульно отрицать все, что он делал. В частности, по мнению некоторых видных ученых, его теория стадийного развития растений имеет научное назначение, и, по отзывам части селекционеров, они использовали предложенные им приемы.
Однако исключтельное положение, которое занимал академик Лысенко, не должно продолжаться. Выдвигаемые предложения должны подвергаться свободному обсуждению и нормальной проверке. Если мы создадим в биологии такую же нормальную научную атмосферу, как в других областях, то будет исключена всякая возможность повторения того неправильного положения, свидетелями которого мы были в прошлом…
Сейчас мы имеем все возможности для нормализации положения в биологической науке. Необходимо провести ряд дальнейших мер, способствующих ее развитию у нас в стране. При этом я хотел бы подчеркнуть, что цадо сосредоточить внимание на научных и организационных вопросах и исключить всякую возможность администрирования, давления и приклеивания ярлыков чьей бы то ни было стороне.
Мнения большинства академиков по вопросу пребывания Т. Д. Лысенко на посту директора Института генетики полностью совпадали, и Президиум АН СССР принял решение об освобождении его с этого поста. Сделано это было достаточно мягко — в форме удовлетворения его просьбы об освобождении. Такая мягкость объяснялась в значительной степени нерешительностью научной администрации. С одной стороны, было ясно, что удалять лысенковцев с руководящих постов необходимо. С другой стороны, решать эти вопросы нужно было самостоятельно, никаких специальных директивных указаний партийно-правительственных инстанций по этим вопросам не было.
23 января 1965 года в «Литературной газете» появилась большая статья известного журналиста и публициста Анатолия Аграновского «Наука на веру ничего не принимает». Статья была итогом нескольких поездок автора на экспериментальную базу ТЛЛысенко в «Горки Ленинские», последовавших в результате протеста, направленного главным 328 зоотехником этой базы Д. М. Москаленко в газету по поводу уже упоминавшейся нами статьи Олега Писаржевского «Пусть ученые спорят». В своем письме, напечатанном в том же номере «Литературной газеты», Д. М. Москаленко писал: «Хватит отвлеченно спорить, тов. Писаржевский! Надо работать, засучив рукава, работать день и ночь. В своей статье Вы подвергли несправедливой критике учение И. В. Мичурина и защищаете отвергнутое с/х практикой реакционное учение Вейсмана и Моргана, которое было разгромлено как ненужное учение в 1948 г. Кто дал право Вам, писаке, называть августовскую сессию ВАСХНИЛ (1948) началом административного разгрома генетики?!
Тов. Писаржевский Олег! Если Вы настоящий сторонник быстрейшего разрешения научного спора, то приезжайте на ферму в Горки Ленинские, мы вас подробно ознакомим с последними достижениями мичуринской биологии в области животноводства. Призывать ученых спорить много ума не надо, а вот разобраться в этих спорах надо очень много знать и много работать на полях и фермах».
Олега Писаржевского в это время уже не было. 19 ноября 1964 года он скоропостижно скончался по дороге в редакцию. И Анатолий Аграновский, его близкий друг, решил ответить на это письмо.
Поездки А. Аграновского на экспериментальную базу Т. Д. Лысенко были весьма обстоятельными. Он не просто осматривал знаменитое стадо джерсейских помесей и пробовал жирное молоко на вкус, но изучал историю формирования стада, реальность устойчивости признаков, экономику молочной и мясной продуктивности, просматривал не только научные, но и хозяйственно-финансовые отчеты, беседовал со многими сотрудниками.
Итог работы не был лестным для Т. Д. Лысенко. Стало совершенно очевидно, что созданное им и его сотрудниками стадо имело все признаки чисто показательного и было результатом тщательно скрываемого тенденциозного отбора животных, получавших, кроме того, санаторное спецпитание. Никакой воспроизводимости результатов при внедрении рекомендуемых методов не получалось даже в соседних колхозах и совхозах, которые, наоборот, терпели убытки от использования в качестве племенных производителей гибридных животных второго и третьего поколений. Аналогичную ситуацию обнаружил А Аграновский и в ряде других рекламных работ экспериментальной базы.
Очерк А. Аграновского остро поставил вопрос о необходимости серьезной государственной проверки экспериментов, которые внедряются в народное хозяйство в широком масштабе. Достаточно указать, что переделкой животных по методу Т. Д. Лысенко были охвачены к тому времени тысячи хозяйств, и имеющееся по этому вопросу правительственное решение 1962 года и широкая пропаганда метода на ВДНХ способствовали дальнейшему расширению этого процесса.
И Государственную проверочную комиссию создали в конце января. Ее председателем назначили директора Института экономики сельского хозяйства ВАСХНИЛ А. И. Тулупникова. Наиболее компетентным зоотехником в комиссии был киевский профессор Н А. Кравченко. В ее составе были зоотехники Э. К. Гунеева, Ю. М. Крынкина, агроном Д. СЛесик, бухгалтер ИЛЛопок и два работника аппарата Президиума АН СССР. Состав комиссии не был достаточно представительным, и ее полномочия были также весьма ограниченными. Нн генетика, ни агрохимика в ее составе не оказалось, хотя проверялись, по существу, работы по прикладной генетике. Комиссия работала несколько месяцев, и итоги ее работы обсуждались 2 сентября 1965 года на совместном заседании Президиума АН СССР, коллегии Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ. Протоколы заседания публиковались в «Вестнике Академии наук СССР» (1965. № 11) и в «Вестнике сельскохозяйственной науки» (1965. № 12).
Работа комиссии была посвящена главным образом анализу чисто хозяйственной и финансово-экономической деятельности экспериментальной базы. Однако она вскрыла широкую серию различных методов обмана и научной недобросовестности в оценке результатов опытов и в технике их постановки по главным направлениям научно-практической работы хозяйства как в области агрохимии, так и в животноводстве. Отчет обстоятельно и наглядно показал заведомую фальсификацию данных по основным рекомендациям Т. Д. Лысенко (жирномолочность, органо-минеральные смеси, навозно-земляные комплексы). В частности, оказалось, что даже в идеальных кормовых условиях хозяйства гибридные, коровы, повышая жир в молоке, снижали молочную продуктивность и выход молочного жира на корову совращался. Резко падали выход молочного белка (до 40 кг на корову) и мясная продуктивность (средний живой вес коров уменьшился на 140 кг). Таким образом, оказывалось, что рекомендованный для всесоюзного внедрения метод перестройки животноводства был экономически вредным и уже к 1965 году приносил стране серьезные убытки.
Вместе с выводами комиссии была опубликована и записка Т. Д. Лысенко с критикой ее работы, ответ на записку Т. Д. Лысенко и прения по докладу комиссии. На заседание, посвященное разбору материалов комиссии, Т. Д. Лысенко не пришел. Руководитель зоотехнической группы профессор НА. Кравченко, в частности, следующим образом указал на те перспективы, которые ожидали нас от внедрения методов Т. Д. Лысенко: «… Безобидна ли была бы замена в таких масштабах скота плановых пород джерсейскими помесями? Прав ли был академик Лысенко, заявляя на Пленуме, что помесные джерсейские «могут испортить» породность товарных колхозно-совхозных стад только в направлении повышения жирномолочности? Нет, он не прав и в этом. Даже в «Горках», при привилегированном положении этого хозяйства по сравнению с условиями колхозов и совхозов, произошло резкое снижение живого веса, уровня удоев, количества молочного белка и даже молочного жира. А акклиматизация? Это ведь трудный, болезненный процесс, грозящий заболеваниями, яловостью и даже падежом. И если бы исполнилось задуманное академиком Лысенко, это было бы для страны равносильно стахиному бедствию. Сколько бы мы потеряли молока, мяса, кожи и поголовья!
Так обстоит дело с проблемой внедрения в жизнь «научных достижений» академика Лысенко. Таковы его обещания, даваемые партии и народу» (Вестник Академии наук СССР. 1965. № 11. С. 97).
В совместном постановлении Президиума АН СССР, Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ, принятом единогласно но итогам проверки, все обсуждавшиеся научно-практические рекомендации Т. Д. Лысенко были признаны ошибочными и экономически вредными. Была признана целесообразной отмена прежних правительственных решений и соответствующих приказов Министерства сельского хозяйства о внедрении этих рекомендаций в народное хозяйство СССР.
Реформы в сфере биологического образования
«Учительская газета» еще в октябре 1964 года выступила с серией статей о необходимости перестройки биологического образования. В 1964–1965 годах обучение в школах основам биологии шло еще по старым учебникам и программам, в которых основы генетики, цитологии, дарвинизма излагались в духе положения Т. Д. Лысенко и «мичуринской» биологии. В то же время многие школьники, читая «Комсомольскую правду», научно-популярные журналы, отлично видели несоответствие своих учебников современной биологии. Это ставило учителей, большинство которых получило «мичуринское» образование, в очень трудное положение. В пределах системы просвещения начались острые дискуссии.
В начале 1965 года Министерство просвещения РСФСР создало программную комиссию, которую возглавил профессор И. И. Гунар, известный физиолог и противник лысенкоизма. В составе комиссии преобладали биологи «классического» типа. В итоге работы была составлена и утверждена новая полноценная программа по общей биологии. Кроме того, было решено в течение одного учебного года (1966/1967) биологию вообще в школах не изучать с тем, чтобы использовать это время для переподготовки учителей и создания учебника. Но чтобы ни одно поколение не испытывало недостатка в биологических знаниях, изучение этого предмета передвинули с 9-го на 10-й класс. В результате конкурса был принят новый учебник биологии, составленный группой ученых под редакцией профессора Ю. И. Подянского. Учебник давал полноценное представление о современной биологии. Ън оказался, пожалуй, даже перегруженным общей и молекулярной генетикой.
Одновременно менялись программы и курсы в сельскохозяйственных институтах и на биологических факультетах университетов. Для кафедр генетики в основу был принят учебный курс М. Е. Лобашева «Генетика» и ряд дополнительных переводных руководств. При Московском и Ленинградском университетах весной 1965 года были организованы семинары для переподготовки преподавателей из других городов. Для лекций были привлечены известные ученые (Б. Л. Астауров, В. Н. Тимофеев-Ресовский, А. А. Прокофьева-Бельговская, С. И. Алиханян, С. П. Дубинин, В. П. Эфроимсон и другие).
С 1966 года изучение биологических наук в системе высшего образования стало по направленности полноценным, хотя качественно, из-за острого недостатка квалифицированных преподавательских кадров, было еще далеко от совершенства.
Торжества по случаю столетнего юбилея открытий Г. Менделя
О существовании Г. Менделя, монаха из Брно, в СССР знали значительно больше людей, чем в любой другой стране, за исключением, может быть, родины Г. Менделя Чехословакии. После 1948 года слова «менделизм», «менделист», «морганист-менделист» и т. п. проникли в самую широкую печать, в сатирические журналы, радио, эстрадные программы, кино. Но 100-летний юбилей опубликования Г. Мендедем своих первых сообщений о законах наследственности (1865) пришелся на более удачное для него время. Г. Мендель был реабилитирован. И столетие его открытий было отпраздновано как триумф не только законов Менделя, но и как победа истинной науки над лженаукой. Почти все центральные газеты поместили очерки и портреты Г. Менделя (Правда. 1965. 24 июня; Известия. 1965. 25 июня; Сов. Россия. 1965. 25 июня и т. д.). К тому же дню было приурочено и торжественное заседание Академии наук СССР, проведенное на очень высоком уровне в празднично украшенном зале Московского Дома ученых.
На мемориальный международный симпозиум в Брно в августе 1965 года выехала большая группа генетиков (около 70 человек). К прекрасному памятнику Г. Менделя во дворе монастыря, возле делянок, где он когда-то проводил свои опыты, был возложен венок от советской делегации.
Чехословацкая Академия наук присудила именные золотые медали Г. Менделя двадцати выдающимся генетикам мира. Среди советских ученых медаль была присуждена Б. Л. Астаурову, Н. П Дубинину, М. ЕЛобашеву, Н. В. Тимофееву-Ресовскому, Н. В. Цицину, И. А. Раппопорту.
Некоторые организационные изменения в советской биологической науке
Происходившие в биологии перемены требовали, естественно, и ряда организационных мер, необходимых для закрепления достигнутых успехов. Эти меры, хотя и медленно, под большим давлением со стороны научной общественности, стали осуществляться. Мы укажем лишь некоторые, основные из них.
1. Наиболее активные лысенковцы, занимавшие посты директоров институтов (ВИР — ИА. Сизов, Институт животноводства — А. С. Всяких и некоторые другие) были заменены, хотя руководство отделами и лабораториями за ними сохранилось. Из Московского университета были уволены (по конкурсу) И. И. Фейгинсон и ФДДворянкин, Т. Д. Лысенко не был переизбран по конкурсу на должность зав. кафедрой генетики и селекции Тимирязевской сельскохозяйственной академии.
2. Институт генетики АН СССР, состоявший в основном из лысенковцев, был в начале 1966 года расформирован и вместо него создан Институт общей генетики, который возглавил академик Н. П. Дубинин.
3. Журнал «Агробиология», выходивший под редакцией Т. Д. Лысенко и до койца 1965 года пытавшийся противопоставить себя общему течению советской биологии, с 1966 года прекратил свое существование.
С сентября 1965 года начал выходить ежемесячный журнал «Генетика» (гл. редактор П. М. Жуковский, зам. гл. редактора С. И. Алиханян и Д. К. Беляев. В состав редколлегии и редакционного совета вошли многие советские генетики).
4. Был пересмотрен в 1966 году состав Высшей аттестационной комиссии по присуждению ученых степеней, и ряду заслуженных генетиков ученая степень доктора биологических наук была присуждена без защиты диссертации.
5. Был изменен состав некоторых редколлегий биологических и сельскохозяйственных журналов. Вместе с тем известный лысенковец А. Н. Студитский, возглавлявший когда-то журнал «Успехи современной биологии», был оставлен заместителем главного редактора.
6. 30–31 мая 1966 года состоялся учредительный съезд советских генетиков и селекционеров, на котором было создано Всесоюзное общество генетиков и селекционеров им. Н. И. Вавилова. Президентом общества был избран академик Б. Л. Астауров.
Ликвидирован ли лысенкоизм как специфическое научное течение и организационное объединение?
Позиции лысенкоизма после 1964 года заметно ослабли, его влияние на судьбу советской биологии резко снизилось, значительно уменьшилось число людей, причислявших себя к представителям «мичуринской» биологии. Однако лысенкоизм далеко не был ликвидирован, он не потерял полностью и своей среды, состоявшей из людей, не способных к восприятию современной биологии, биохимии, генетики и не желавших отказаться от того примитивного набора догм, которые они прочно усвоили и долго считали вершиной науки. (И не желавших, что особенно существенно, оставить свои руководящие посты, которые они долгое время занимали отнюдь не благодаря своему высокому научному потенциалу). Не исчезли и философы — идеологи лысенкоизма, которые продолжали активно выступать в защиту модернизированного лжеучения. Не утратил лысенкоизм и многих административных возможностей в науке.
Сейчас очевидно, что лысенкоизм, долго прикрывавшийся термином «мичуринская биология», — псевдонаука. И не только псевдонаука, а практически вредное направление, приносившее и в ряде случаев еще приносящее серьезный ущерб народному хозяйству. И тем не менее активные сторонники этого направления вес еще удерживали серьезные позиции; они руководили отделами, кафедрами, лабораториями (Г. Н. Шлыков, И. А. Сизов, Ф. К. Тетерев, А. Н. Студитский, Г. Платонов, Х. Ф. Кушнер, И. Е. Глущенко и др.), пользовались многими привилегиями и активно поддерживали друг друга. Немало число их заседало в Высшей аттестационной комиссии, в различных редколлегиях, комитетах. Долгое время сохранялась за ними и экспериментальная база в «Горках Ленинских», которой руководили три знакомых нам академика — Т. Д. Лысенко, И. И. Презент, М. А. Ольшанский.
В чем причина подобного парадокса и каковы прогнозы на будущее?
Причин очень много, мы приведем лишь некоторые из них. Прежде всего — это общая демократизация научной и общественной жизни. Постоянная многолетняя борьба настоящих ученых с репрессиями и администрированием в науке делает весьма трудным осуществление новой радикальной чистки научных учреждений теперь, когда истина в основном торжествует.
После октября 1964 года резко уменьшилось вмешательство высших политических и административных органов в дискуссионные проблемы науки. Решение их представлено ученым, и это, конечно, правильно. В 1948 году лысенковцы осуществили быстрый разгром научных учреждений, смену редколлегий, ученых советов в основном методом приказов и директив министерств, ведомств, управлений и т. д., созданием специальных полномочных комиссий, режимом «переворота». В настоящее время эти методы неприемлемы.
Нельзя не отметить и того, что общая научная изоляция лысенковцев, презрение и неуважение, которое они постоянно чувствовали со стороны большей части научной общественности, заставляло их объединяться в однородные группы и осуществлять взаимную поддержку, сохранять известную кастовость. Они сумели воспользоваться и теми принципами, которые постоянно выдвигались в борьбе против них, и прежде всего принципом свободы дискуссий. Это позволяло им время от времени в той или иной форме вновь выступать с пропагандой своих ошибочных, неверных догм, продвергать критике своих оппонентов, фальсифицировать реальную ситуацию в биологии.
Опасности в этих выступлениях нет, и в условиях демократического построения науки они неизбежны.
Такого рода шумовые помехи существуют в научной жизни любой страны. У нас уровень этих помех пока еще выше международного, но он все же постепенно снижается. Помехоустойчивость создана, и это главное.
Сохранению лысенкоизма долгое время способствовало и еще одно обстоятельство — слишком большое значение в нашей науке различного рода степеней и званий. Эти звания и степени (кандидат, доктор, профессор, член-корреспондент, академик) по международной традиции пожизненны. Взаимосвязи между степенями, званиями и должностным положением таковы, что человек, получивший подобного рода звания, получает пожизненную ренту, независимо от его научной репутации. Научная репутация может быть крайне низкой и даже отрицательной, но рента остается. Строгая официальная и неофициальная регламентация должностей и званий, особенно в системах академий наук и в столичных вузах, создавала большие трудности для выдвижения молодых, способных ученых на те должности, которые занимали богато оснащенные титулами представители старой лысенковской гвардии.
И наконец, слишком длительной была описанная дискуссия, слишком глубокие корни пустил лысенкоизм в среднем и высшем образовании, слишком долго внедрялся он в сознание молодежи, и поэтому слишком гетерогенной оказалась популяция ученых по этому признаку. Очень и очень многие хорошие и способные ученые прошли в своем развитии стадию доверия к «мичуринской» биологии. Это особенно относится к тем, кто получил среднее и высшее образование между 1948 и 1960 годами. Некоторые из них, не имея хорошего руководства, публиковали ошибочные работы. Немалое число честных ученых и более зрелого возраста ошибалось, постепенно открывая для себя истину. Переход от группы биологов, постоянно и бескомпромиссно боровшихся с лысенкоизмом, к беспринципной, догматической группе лысенковцев проходил через массу промежуточных этапов, и этот сложный спектр менялся в разные периоды дискуссии. А сколько журналистов, очеркистов, публицистов, писателей, философов сначала восхваляли, а затем ругали Т. Д. Лысенко. Разобраться в оттенках вины и невиновности, беспринципности и искренних заблуждений, доверия и обмана сейчас очень трудно.
Но главное все же в том, что лысенкоизм навсегда разоблачен как псевдонаука, он — позорное пятно в нашей истории. Он побежден советскими учеными, которые сумели наконец освободить науку от этого разветвленного лжеучения.