Идейная связь вильямсизма и лысенкоизма. Общность методов борьбы с оппонентами
Безраздельное господство лысенкоизма в генетике, селекции и агробиологии возникло одновременно с установлением господства агрономических идей академика В. Р. Вильямса в области земледелия. Между научными школами Вильямса и Лысенко всегда существовала тесная связь. Еще в 1936–1937 годах при обсуждении спорных проблем селекции и генетики на сессиях ВАСХНИЛ зачитывались специальные послания В. Р. Вильямса, в которых он подчеркивал единство своей борьбы с «антитравопольщиками» с борьбой, которую проводил Т. Д. Лысенко против «реакционных» течений в генетике. После смерти В. Р. Вильямса, последовавшей в 1939 году, он был причислен к лику святых основателей единой материалистической агробиологии. Для иллюстрации можно привести программное высказывание на этот счет самого Т. Д. Лысенко: «Учение Мичурина и учение Вильямса — это разные стороны единой материалистической биологии, разрабатывающей теоретические вопросы агрономической науки и практики. Поэтому учение И. В. Мичурина и учение В. Р. Вильямса, которые игнорировались, не признавались старой идеалистической реакционной биологической наукой, стали в условиях социалистического сельского хозяйства биологической основой нашей агрономии, слились в единую агробиологическую науку. Эта единая агробиологическая наука и является сейчас теоретической основой деятельности Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И Ленина. В противовес реакционной теории убывающего плодородия почвы, теории выноса, учение В. Р. Вильямса о развитии почв и основного ее свойства — плодородия, диалектически правильно отражая законы развития почвы, дало агрономической науке возможность находить способы восстановления и улучшения условий плодородия. Это учение является теоретической биологической основой травопольной системы земледелия» (Лысенко Т. Д. Избранные сочинения. М., 1953. С. 413–442).
Сейчас наша сельскохозяйственная наука подвела печальные итоги безраздельного господства в земледелии агрономической системы В. Р. Вильямса. При этом были вскрыты и те методы демагогии и репрессий, которыми она пробивала себе путь в 1933–1937 годах, когда против нее выступали крупнейшие ученые страны — академики Д. Н. Прянишников, Н. М. Тулайков, профессор АР. Дояренко и многие другие.
Уместно проиллюстрировать еще несколькими примерами путь, по которому сторонники В. Р. Вильямса добивались продвижения в практику сельского хозяйства травопольной системы земледелия, хотя она не подвергалась никакой серьезной опытной проверке ни до, ни после ее внедрения. Агрономическая система В. Р. Вильямса была основана на голословных, абстрактных спекуляциях из области почвоведения, оспариваемых к тому же большинством почвоведов.
В. Р. Вильямс отрицательно относился к любой попытке опытно сравнить его травопольную систему с какими-либо другими типами севооборотов. Характерен в этом отношении эпизод, описанный в газете «Белгородская правда» (1962. 20 апр.). В газете приведен разговор Г. Д. Понедельникова с В. Р. Вильямсом по поводу закладки на шлях опыта по сравнению травопольной и пропашной систем.
В. Р. Вильямс спросил: «Для чего вам понадобились пропашные севообороты?» Понедельников ответил: «Для сравнения, чтобы проверить какой из них лучше». «А вы знаете, — сразу ответил В. Р. Вильямс, — что, когда Ленин устанавливал в России Советскую власть, он не согласился оставить на Украине гетмана Скоропадского, чтобы сравнить, какая власть лучше».
В. Р. Вильямс значительно раньше, чем И. И. Презент и другие члены группы Т. Д. Лысенко, встал на путь обвинений своих научных оппонентов во вредительстве и восхваления собственной персоны в качестве единственного представителя и толкователя правильных методов социалистического земледелия. Понятию «антитравопольщик» В. Р. Вильямс всячески старался придать зловещий для того времени смысл, сравнимый, например, с понятием антимаркснст. Вот что писал В. Р. Вильямс о таких «антитравопольщиках»: «Травопольная система земледелия — историческая необходимость для социалистического сельского хозяйства. Только эта система земледелия способна обеспечить дальнейший расцвет колхозов и совхозов, и поэтому учение о ней встречало и нагло неприкрытое и изощренно замаскированное противодействие со стороны так называемых антитравопольщиков. Под прикрытием лженаучных выражений «минеральных агрохимиков» в поход против травопольной системы земледелия двинулись враги народа, пробравшиеся в земельные органы».
Свою острую полемику с «минеральными» и «формально-дедуктивными» агрохимиками, под которыми подразумевались последователи Д. Н. Прянишникова, В. Р. Вильямс выдавал за проявление революционной пролетарской бдительности.
В дискуссии с В. Р. Вильямсом в начале 30-х годов сложили головы (в буквальном смысле) несколько известных ученых, однако долгое время это обстоятельство ставилось не в вину, а в особую заслугу В. Р. Вильямсу. Так, еще в 1935 году в связи с 50-летием научной деятельности В. Р. Вильямса его ученики М. Аваев и С. Желтиков писали в журнале «Фронт науки и техники»:
«Враги пролетарского государства (Дояренко, Вольф, Коварский, Рудиев и другие) горели классовой ненавистью к В. Р. Вильямсу. Они понимали, что ученый-большевик Вильямс лучше, чем кто-либо другой, способен разоблачить их вредительские махинации в области агрономии. Поэтому некоторые из них (Вольф) одним росчерком пера пытались зачеркнуть непревзойденные в области почвоведения и агротехники работы В. Р. Вильямса, объявив их антимарксистскими и неприемлемыми для социалистического строительства.
Эти моменты ясно говорят о том, что фронт науки есть фронт классовой борьбы.
Позиция акад. В. Р. Вильямса на этом фронте есть позиция ученого-большевика с присущей ему революционной бдительностью» (Фронт науки и техники. 1935. № 2. С. 61).
Устранив в начале 30-х годов своих основных агрономических противников, «вильямсисты» полагали, что это расчистит путь для внедрения в сельское хозяйство их травопольной системы земледелия, урожаи от которой, по их голословным обещаниям, должны были расти сказочными темпами, даже без существенного развития промышленности удобрений. В. Р. Вильямс не любил размениваться на мелочи и обещал колхозам 80-100 центнеров пшеницы с гектара как минимальный результат внедрения травопольной системы.
Основные элементы «учения» В. Р. Вильямса
В 1937 году вопрос о травопольных севооборотах встал до уровня государственной проблемы. Был подготовлен первый законопроект о введении таких севооборотов на всей территории страны.
Коротко следует сказать об основных особенностях агрономической системы В. Р. Вильямса.
В. Р. Вильямс считал без всяких на то оснований, что свойством плодородия обладает лишь мелкоструктурная комковатая почва и что структура почвы — это главное условие получения хороших урожаев. На бесструктурной и слабоструктурной почве, по мнению В. Р. Вильямса, нельзя получать хороших урожаев даже при использовании удобрений и достаточном увлажнении. Поэтому применение удобрений на неструктурных почвах В. Р. Вильямс считал бесполезным, А к таким почвам он относил большую часть пахотных земель страны. О том, какое значение придавал Вильямс прочно-комковатой структуре, говорит следующее его утверждение: «Если максимальный урожай на бесструктурной почве равен 16 центнерам зерна на 1 га, то на структурной почве он должен быть равен 160 центнерам зерна, причем это будет не максимальный, а нормальный урожай.
Разве это не повелительное указание на необходимость перехода к хозяйству на структурной почве. А так как нам известен только один способ создания и поддержания структурности почвы — посев смеси многолетних трав — основы правильного травопольного севооборота, то и задачей третьего пятилетия может быть только введение этих севооборотов и установление остальных мероприятий, слагающих правильный севооборот» (Вильямс В. Р. Минеральная агрохимия и правильный травопольный севооборот // Фронт науки и техники. 1937. № 10. С. 37–42).
Десятикратное увеличение урожаев только за счет введения в севооборот 30–40 % смеси бобовых и злаковых трав — это была, конечно, чистейшая фантастика, и за этими цифрами не было никаких опытов, никаких фактических данных. В. Р. Вильямс приводил их на основании совершенно абстрактных соображений о водоудерживающих свойствах разных почв, и находились люди, которые верили ему и ориентировали сельское хозяйство страны на этот антинаучный, авантюристический путь. Это давало В. Р. Вильямсу основание для торжественных заявлений такого, например, типа: «По-видимому, ЦК ВКП(б), Совнарком СССР, Наркомат земледелия и Госплан во главу угла третьего пятилетия поставят не усиление удобрения почв Союза, а приведение их в структурное состояние путем введения в колхозах и совхозах правильных, т. е. травопольных, севооборотов и усиления внимания к животноводству, т. е. заботу о кормовой площади.
Акад. Д. Н. Прянишников считает, что на 1942 г. Наркомтяжпром должен довести производство минеральных удобрений до 24 млн тонн, по-видимому, в год. Конечно, с этим никак нельзя согласиться, даже если учесть все те потребности, какие привлекают внимание акад. Д. Н. Прянишникова.
Я же стою на иной точке зрения, чем акад. Д. Н. Прянишников, и потому его школа считает меня заклятым врагом удобрений и ставит это в большую вину» (Вильямс В. Р. Указ. соч.).
Однако подобная аргументация не всегда казалась В. Р. Вильямсу достаточно надежной, и он добавлял к ней и такого рода высказывания:
«Мечта о получении урожаев на почве бесструктурной — это иллюзорная мечта минеральных агрохимиков и притом мечта вреднейшая, перерастающая в контрреволюцию, плохо замаскированная ложнонаучной обстановкой» (Вильямс В. Р. О травопольных севооборотах // Тимирязевка. 1937. 17 дек.).
Дискуссия между Д. Н. Прянишниковым и В. Р. Вильямсом
Нам кажется, что эти краткие сведения из области агрономии отчетливо показывают существо расхождений между Школами В. Р. Вильямса и Д. Н. Прянишникова. Д. Н. Прянишников настаивал на развитии промышленности минеральных удобрений, на одногодичных чистых посевах клевера без злакового компонента (это улучшало баланс азота в почве, упрощало семеноводство клевера и обеспечивало реальное увеличение плодородия почвы) и на интенсификации сельского хозяйства путем введения пропашных севооборотов с посевом более урожайных культур. В. Р. Вильямс предлагал воздержаться от развития промышленности удобрений, расширять посев клевера только в смеси с тимофеевкой и другими злаковыми травами при 2-3-годовой непрерывной культуре трав (это снижало азотофиксирующее значение клевера), рекомендовал посев яровых по пласту трав вместо более урожайных озимых и 138 советовал отказываться от ряда полезных сельскохозяйственных орудий (например, бороны, катка и культиватора), якобы разрушающих структуру почвы. Путь, который предлагал академик Д. Н. Прянишников, был уже апробирован во многих экономически развитых странах, и прежде всего в Западной Европе. Этот путь обеспечивал немедленный эффект. Д. Н. Прянишников обосновывал его также обширным фактическим материалом собственных исследований и опытом передовых хозяйств. Он настойчиво указывал и на то, что развитие химической промышленности, химических удобрений имеет важнейшее оборонное значение, ибо в основе производства, например, селитры и взрывчатых веществ лежат одни и те же технологические процессы.
Д. Н. Прянишников писал также, что производство суперфосфата— есть в то же время и производство серной кислоты, крайне важной для нужд обороны страны. Еще в 1924 году Д. Н. Прянишников напечатал патриотическую статью «Нужды сельского хозяйства и задачи военной обороны», в которой отмечал, что производство минеральных удобрений определяет и военный потенциал страны.
В 1938 году он в статье «Внедрение минеральных удобрений — работа на оборону страны» снова настойчиво обращал внимание советской общественности на эту важнейшую сторону агрохимической промышленности.
В 1961–1962 годах, в связи с критикой травопольной системы, отдельные малокомпетентные лица, не связанные с агрономией, старались направить огонь критики против трав вообще. В газетах появлялись карикатуры коленопреклоненных «травопольщиков», молящихся на икону в форме клевера. Между тем поклонником клевера был именно Д. Н. Прянишников, он был горячим пропагандистом этой культуры, особенно в нечерноземной полосе. При отсутствии или недостатке удобрений Д. Н. Прянишников предлагал занимать клеверами до 25 % посевных площадей (т. Н. плодосменный севооборот). Клевер обладает максимальной, по сравнению с другими бобовыми культурами, способностью связывать азот воздуха и обогащать почву азотом (зернобобовые культуры связывают азот воздуха, но этого азота не хватает даже для их собственного развития, и поэтому в первую половину вегетации они требуют азотных удобрений). Расхождение между Д. Н. Прянишниковым и В. Р. Вильямсом состояло не в проблеме трав вообще, а в том, посев каких трав необходим. Д. Н, Прянишников пропагандировал клевер и люцерну, учитывая их азотфиксирующую роль, высокую урожайность в зонах достаточного увлажнения и великолепные кормовые качества. В. Р. Вильямс требовал дополнительных посевов многолетних злаковых трав (тимофеевка, житняк и др.), потребляющих, а не фиксирующих азот и обладающих худшими кормовыми качествами. Он считал эти травы агротехническим средством, улучшающим структуру почвы, мало заботясь об остальной стороне дела. Плодосменные севообороты с клевером, рекомендованные Д. Н. Прянишниковым, даже при отсутствии или недостатке удобрений с экономической и хозяйственной стороны намного эффективнее, чем травопольные севообороты В. Р. Вильямса. Они проще для внедрения, обеспечивали лучшие урожаи всех культур и меньшие затраты труда на единицу площади.
Путь, который предлагал В. Р. Вильямс, не был проверен нигде, повышение урожаев обещалось лишь через 9-10 лет (после создания структуры во всех полях севооборотов). Развитие Производства удобрений предлагалось начать тоже лишь через 8-10 лет.
Путь Д. Н. Прянишникова — это был путь, предлагаемый настоящим ученым и патриотом, путь научного земледелия. Путь В. Р. Вильямса — это был путь кабинетного теоретика, фантазера и фанатика, у которого под прикрытием громких фраз о родине и социализме скрыто желание любыми средствами установить в науке и практике господство собственных идей.
По расчетам Д. Н. Прянишникова, сделанным еще в 1934–1935 годах, производство минеральных удобрений следовало довести до 24 миллионов тонн к 1942 году[32]. Это удовлетворило бы лишь минимальные потребности сельского хозяйства страны, но предупредило бы прогрессирующее снижение плодородия почв. Однако этот уровень не был достигнут и к 1962 году. По сообщению Центрального статистического управления СССР (Правда. 1962. 24 янв.), производство минеральных удобрений в 1961 году составило лишь 15,3 миллиона тонн. Намечавшиеся по производству удобрений плановые задания в довоенные и послевоенные годы систематически занижались и не выполнялись, и фактически рост этой важнейшей отрасли сельского хозяйства и промышленности осуществлялся в течение поеледних 25 лет недопустимо медленными темпами. Игнорирование якобы реакционного, а на деле объективного закона выноса и возврата в течение столь длительного отрезка времени вело фактически к неправильному использованию земли, к ее истощению, к низким урожаям всех культур, застою в развитии сельского хозяйства.
Трансформация агрономической дискуссии в борьбу с «врагами народа». Аресты среди агрохимиков
Как же проталкивал В. Р. Вильямс свою агрономическую систему? Как удавалось ему преодолевать сопротивление противников? Как сумел он настолько загипнотизировать планирующие органы, что они приняли на веру его фантастические обещания о 100–160 центнерах пшеницы с гектара лишь за счет разложения корней рыхло-кустовых многолетних злаков? Некоторые объясняют это какими-то магическими свойствами личности Вильямса, его способностью красиво говорить и красиво писать, его умением увлекать, зажигать сердца молодых ученых. Может быть, отчасти это и правильно. Однако за внешней диалектичностью теорий Вильямса скрывалась их научная несостоятельность, за видимым применением диалектики — демагогия, а стремление «зажигать сердца» сочеталось е расчетливой способностью к клевете, дискредитации и шельмованию своих научных оппонентов. Школа Вильямса состояла из людей, которые умели сполна использовать в своих собственных целях трагическую атмосферу царившего тогда культа личности. Это можно проиллюстрировать рядом типичных примеров борьбы между вильямсистами и сторонниками научного, рационального земледелия.
Прежде всего, во время дискуссии вокруг проекта о введении правильных севооборотов В. Р. Вильямс осуществил демагогический нажим на отдел севооборотов Народного комиссариата земледелия, который и без того сотрясался от непрерывных арестов (в 1937 году последовательно были арестованы два наркома земледелия — Чернов и Эйхе). В статье, опубликованной 9 мая в газете «Правда», В. Р. Вильямс писал: «Люди, которые возглавляют сейчас проектирование севооборотов в Народном комиссариате земледелия СССР, или не понимают, или долгое время не хотели видеть всю порочность предпосылок, положенных в основу этого дела не ими, а вредителем Вольфом. Свое объективно вредное, а со стороны некоторых (Вольф) и субъективно вредительское дело они прикрывали абсолютно бесспорным и правильным указанием правительства о недопустимости в целом сокращать площади под зерновыми культурами».
В момент широкого обсуждения первого проекта о введении севооборотов вильямсисты осуществили провокацию против школы Д. Н. Прянишникова, обвинив во вредительстве группу учеников академика, выполнивших по его инициативе и под его руководством большую и ценную работу по составлению почвенно-агрохимических карт, дифференцированно выявлявших потребности в удобрениях 14 миллионов гектаров пахотных земель.
В связи с этим в созданном по инициативе Д. Н. Прянишникова Всесоюзном институте удобрений были арестованы 12 человек во главе с директором Института Запорожцем. Все они были впоследствии реабилитированы. (Следует отметить, что созданный Д. Н. Прянишниковым Институт удобрений в 1936 году слили с агропочвенной станцией, руководимой В. Р. Вильямсом и В. П. Бушинским. Находясь в одном Институте, последователи В. Р. Вильямса вместо сотрудничества начали открытую борьбу с агрохимической школой Д. Н, Прянишникова). На пост директора Института был назначен сторонник В. Р. Вильямса И. И. Усачев. Выступая в марте 1937 года на заседании актива ВАСХНИЛ (см.: Бюл. ВАСХНИЛ. 1937. № 4), И. И. Усачев похвастался как особым достижением тем, что «были разоблачены 12 врагов народа, занимавших руководящие посты». И далее И. И. Усачев восклицал: «Что же мы сделали, чтобы ликвидировать последствия вредительства? Мы выявили и продолжаем выявлять новые и новые корни вредительства, разоблачили троцкистов Сигаркина[33], Дикуссара и ряд других» (Там же. С. 22).
Однако наступление на школу Д. Н. Прянишникова этим не ограничилось. Через несколько месяцев, незадолго до принятия решения о севооборотах, вопрос о вредительстве в агрохимии был вновь вытащен на свет одним из последователей Вильямса, работавшим в отделе агропочвоведения Института, — Е. Лященко. Этот клеветник сумел напечатать в центральной печати статью «Агрохимические карты и урожай», в которой полезнейшее дело — составление агрохимических карт, выявлявших обеспеченность разных почв питательными веществами для растений, — объявлялось вредительством. Лященко писал в этой статье. о возглавляемом Прянишниковым агрохимическом отделе Института удобрений, агротехники и агропочвоведения следующее: «Здесь ведутся все научно-исследовательские работы по удобрениям и применению их в совхозах и колхозах. Здесь составлялась почвенно-агрохимическая карта важнейших сельскохозяйственных районов страны.
В Институте долгое время подвизалась группа врагов народа. Для составления агрохимической карты они привлекли кондратьевцев — Туткевича, Пятенко и некоего Найдина. Эти, с позволения сказать, «агрохимики» и взялись за разработку методики составления карт. Вздыхая по кулацким хозяйствам, где они во времена оны проводили опыты по внесению удобрений, новоявленные «агрохимики» сделали все для того, чтобы превратить агрохимические карты в тормоз повышения урожайности…
ВАСХНИЛ и Наркомат земледелия не контролировали работы Института и прозевали вредительскую деятельность врагов народа…
Враги народа, орудовавшие в Институте, были разоблачены и обезврежены. Перед новым руководством Института — директором Усачевым и зам. директора Павловым встала задача ликвидировать последствия вредительства…
Вредительство на этом участке еще не распутано. Наркомзем Союза, ВАСХНИЛ и Институт удобрений ничего не предпринимают, чтобы разгромить вражьи гнезда (Правда. 1937. 4 сент.).
Следует отметить, что ученик Д. Н. Прянишникова профессор П. Г. Найдин и сейчас работает в этом институте и является одним из наиболее известных и авторитетных советских агрохимиков.
Аналогичные обвинения появились и в газете «Соцземледелие» (1937. 21 сент.).
Указанная статья Лященко явилась поводом для обсуждения на пленуме секции агрохимии и почвоведения ВАСХНИЛ в ноябре 1937 года. В серии анонимных статей об этом пленуме читаем: «Достойно удивления поведение председателя пленума агрохимии акад. Д. Н. Прянишникова. Председатель всякий раз прерывал ораторов, как только тот или иной товарищ выходил за рамки чисто технических-вопросов и касался подрывной работы врагов народа в области химизации земледелия» (Соцземледелие. 1937. 16 нояб.).
«Пленум осудил выступление и поведение на пленуме акад. Д. Н. Прянишникова как недостойное советского ученого» (Соцземледелие. 1937. 20 нояб.).
Через несколько месяцев газета «Соцземледелие» вновь удостоила своим вниманием академика Д. Н. Прянишникова. В уже упоминавшейся ранее статье «Беспощадно выкорчевывать врагов и их охвостье из научных учреждений» газета писала: «Отношение некоторых академиков к задаче ликвидации последствий вредительства видно на примере последнего пленума секции химизации. Научная общественность помнит, что председатель этой секции академик Прянишников прямо заявил: не дело академии заниматься ликвидацией последствий вредительства — эго прерогатива других органов. Президиум академии даже не обсудил этого возмутительного факта» (Соцземледелие. 1938. 11 янв.).
Пленум на этой «дискуссии» принял установки В. Р. Вильямса. Они были весьма оригинальны. Было решено продолжать и впредь работу по составлению карт, но именовать их не почвенно-агрономическими, а просто почвенными.
С тех пор и фактически до недавнего времени при составлении почвенных карт для колхозов внимание обращалось не столько на содержание в почве питательных элементов, сколько на морфологическое описание и характеристику их структуры (почвы слабо оподзоленная, суглинистая, мелкокомковатая и т. д.). В кабинете председателей колхозов такие карты висели в основном как украшение.
О том, что эта стоившая жизни ряду сотрудников Института удобрений грязная клевета о вредительстве в химизации земледелия исходила в конечном итоге от В. Р. Вильямса, легко догадаться по информационной статье «Отказ от агрохимических карт» (Фронт науки и техники. 1938. № 3. 129–131). Повторяя измышления о «вредительстве врагов народа», о том, что «Президиум ВАСХНИЛ прозевал вредительскую работу» и т. д., статья сообщает: «По заявлению акад. В. Р. Вильямса, выводы пленума секции агрономической химии ВАСХНИЛ относительно агрохимкарт, вопреки стараниям «минеральных агрохимиков», правильно отмечают необходимость создания почвенных карт как основы при проведении правильных травопольных севооборотов».
Следует отметить, что В. Р. Вильямс не скупился на необоснованные обвинения, и не только тогда, когда это касалось почвоведения или земледелия. Он охотно вносил такую же лепту и в дискуссию по генетическим вопросам, не обладая даже смутным представлением о существе разногласий сторон. Об этом можно судить из статьи Ф. Дворянкина в газете «Тимирязевка» (1937. 6 янв.), сообщавшей следующие подробности визита Т. Д. Лысенко в Сельскохозяйственную академию им. К. А. Тимирязева: «После беседы у тов. Колеснева Трофим Денисович Лысенко посетил академика В. Р. Вильямса и поблагодарил за его письмо к сессии Сельхозакадемии, в котором Василий Робертович горячо поддержал теоретические концепции академика Лысенко. Полчаса продолжалась дружеская беседа двух выдающихся ученых. Василий Робертович сказал, что он решил выступить со своим письмом на сессии потому, что дискуссия по вопросам селекции обострилась совсем не случайно, она есть отражение классовой борьбы, это классовая борьба в науке. А враг и в науке не отдает без боя своих позиций».
В споре с В. Р. Вильямсом школа Д. Н. Прянишникова понесла, как мы видели, серьезные потери. Однако несмотря на эти потери, школа Д. Н. Прянишникова сохранилась и сохранила свои научные убеждения. Эта крупнейшая агро- номическая школа нашей страны была вновь потрепана уже после смерти ее основателя, в конце 1948 года, когда августовская сессия ВАСХНИЛ проложила травопольной системе земледелия столбовую дорогу. Однако и этот период не поколебал рядов школы Д. Н. Прянишникова, хотя они снова поредели. Д. Н. Прянишников был создателем всей советской агрохимии, а агрохимию как науку нельзя было уничтожить. В нашей стране нет ни одного ученого-агрохимика, который бы не был воспитан на классических трудах академика Дмитрия Николаевича Прянишникова, корифея науки, ученого с необычайно широким диапазоном интересов, внесшего крупный вклад не только в развитие агрохимии, но и в развитие биохимии и физиологии растений, земледелия и растениеводства.
Дружба Д. Н. Прянишникова и Н. И. Вавилова. Попытка Д. Н. Прянишникова добиться освобождения Н. И. Вавилова
За свою долгую жизнь Д. Н. Прянишников объездил всю страну вдоль и поперек; 25 раз он выезжал в научные командировки за границу. Мировое земледелие он знал не только по книгам. Несмотря на противодействие В. Р. Вильямса и его последователей, Д. Н. Прянишников сумел сделать очень многое для своей страны и для своего народа и оставил нам богатейшее научное наследство.
Академик Н. И. Вавилов, о судьбе которого мы уже рассказали, очень любил Д. Н. Прянишникова. Его оценка вклада Д. Н. Прянишникова в мировую науку отчетливо видна нз следующей небольшой выдержки, взятой нами из неопубликованной статьи Вавилова, датированной 1939 годом: «Удельный вес науки в стране определяется не только средствами, отпускаемыми по государственному бюджету, числом исследовательских институтов, но, прежде всего, кругозором научных деятелей, высотой их научного полета.
Когда спрашивают о науке в той или другой стране, то мы прежде всего думаем о том, что нового внесли научные деятели в мировые знания, какие новые пути проложили они, какие оригинальные исследовательские школы существуют в стране. В наших умах встают имена выдающихся исследователей, которых дала данная страна. Как маяки они определяют научный уровень страны, направленность работ научных коллективов.
По совершенно бесспорному и единодушному признанию, одним из ведущих направлений в мировой агрономической науке XX века является школа академика Дмитрия Николаевича Прянишникова».
Следует отметить, что и Д. Н. Прянишников очень любил Н. И Вавилова и ценил его как великого ученого. Академик Н. И. Вавилов был фактически учеником Д. Н. Прянишникова. Окончив в 1910 году Московский сельскохозяйственный институт (ныне Московскую сельскохозяйственную академию имени К. А. Тимирязева), Н. И. Вавилов несколько лет работал при кафедре частного земледелия, которую возглавлял тогда Д. Н. Прянишников. Арест Н. И. Вавилова потряс Д. Н. Прянишникова до глубины души. Не веря в какую-либо виновность Н. И. Вавилова, Д. Н. Прянишников добился приема у наркома НКВД Л. Верия и очень энергично ходатайствовал об освобождении Н. И. Вавилова. Берия, однако, отклонил ходатайство Д. Н. Прянишникова.
После отказа Берия Д. Н. Прянишников вместе с братом Н. И. Вавилова, известным физиком С. И. Вавиловым, побывал на приеме у зам. Пред. Совнаркома В. М. Молотова с ходатайством о пересмотре дела Н. И. Вавилова и его реабилитации. Получив отказ, они снова обратились к Л. Верия и В. М. Молотову с просьбой об улучшении тюремного режима академика Н. И. Вавилова с тем, чтобы он мог, хоть и в заключении, продолжать свою научную работу.
В 1941 году, в начале войны, когда Н. И. Вавилов находился в заключении, академик Д. Н. Прянишников неожиданно для всех телеграммой в Комитет по Сталинским премиям представил Н. И. Вавилова к премии за создание мировой коллекции культурнь растений. Этот благородный поступок Д. Н. Прянишни» ва был несомненно актом 146 отчаяния и горечи, и в то же время он олицетворял его благородное мужество в борьбе против произвола.
В. Р. Вильямс как человек и ученый
Академик В. Р. Вильямс был в известной степени антиподом Д. Н. Прянишникова, и их личные отношения носили антагонистический характер, несмотря на то, что они оба работали на одном факультете Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева. Потенциально В. Р. Вильямс был, по-видимому, крупным ученым. Однако на развитие его научной деятельности и психики наложил сильный отпечаток физический недуг — паралич части тела, от которого он страдал более 20 лет. Этот тяжелый недуг приковывал Вильямса к небольшому участку возле его дома, расположенного рядом с возглавлявшейся им кафедрой почвоведения, и лишал его возможности проводить настоящие лабораторные эксперименты. Именно физический недуг превратил В. Р. Вильямса в кабинетного проповедника, лишил его мысль связи с жизнью. Он некритически относился к людям, и если Д. Н. Прянишников вырастил обширную плеяду настоящих ученых, то вокруг В. Р. Вильямса собирались в основном карьеристы и догматики.
В последние годы своей жизни, то есть как раз в те годы, к которым в основном относятся описываемые события, В. Р. Вильямс находился в столь плохом физическом состоянии, что фактически уже не нес ответственности за свои поступки и за то, что выходило за его подписью. Этим и пользовались люди его окружения.
Дискуссия между В. Р. Вильямсом и Н. М. Тулайковым. Арест и гибель Н. М. Тулайкова
Другой крупной агрономической школой, выступившей в 1936–1937 годах против идей В. Р. Вильямса и применения на юге и юго-востоке СССР травопольной системы земледелия, была школа выдающегося ученого академика Н. М. Тулайкова, организатора и первого руководителя Всесоюзного научно-исследовательского института зернового хозяйства (в Саратове). За свои выступления против системы В. Р. Вильямса Н. М. Тулайков был арестован в 1937 году и погиб. В обиходе появился даже термин «тулайковцы», который был равносилен понятию «враги народа» и который был использован для полного разгрома в 1937 году этого прогрессивного центра нашей страны.
В газете «Сельская жизнь» (1962. 6 янв.) опубликована большая статья, возрождающая светлый образ Н. М. Тулайкова, образ крупного ученого и патриота, человека принципиального и смелого.
Блестящая характеристика Н. М. Тулайкова как ученого, мужественно отстаивавшего свои убеждения в интересах советского земледелия, дана на мартовском пленуме ЦК КПСС 1962 года. Не лишне отметить и то, что работы Н. М. Тулайкова знал и ценил В. И. Ленин.
За 37 лет научной деятельности Николай Максимович опубликовал около 400 научных работ по широкому кругу сельскохозяйственных проблем. Н. М. Тулайков отчетливо показал в своих исследованиях, что гипотеза В. Р. Вильямса сильно преувеличивает роль структуры почв для их водного режима и роль многолетних трав в создании прочной структуры почвы. Академик Тулайков особенно подчеркивал бесполезность многолетних трав в севооборотах засушливой зоны и настаивал на необходимости специализации хозяйств и увеличения посевов кукурузы в южных районах страны. Н. М. Тулайков резко выступал против замены на юге СССР озимых пшениц яровыми, дававшими значительно более низкие урожаи из-за резкого дефицита влаги во второй половине лета. Тулайков отчетливо показал фальсификацию науки в работах В. Р. Вильямса и его последователей.
Газета «Сельская жизнь» в 1962 году так характеризует борьбу Н. М. Тулайкова с травопольной системой земледелия: «Ученый-коммунист был мужественным борцом в науке. Он стремился отстоять передовые методы ведения сельского хозяйства против шаблона и догматизма. Эта схватка с травопольщикамн была горячей и суровой. Но его борьба против порочной травопольной системы земледелия в то время была неравной. Ученый оказался жертвой произвола и погиб. Только разоблачение культа личности и восстановление ленинских норм партийной жизни позволило снять с честного имени ученого позорную кличку «враг народа».
Академик Н. М. Тулайков погиб в борьбе с травопольной системой В. Р. Вильямса, однако лично В. Р. Вильямса винить в его смерти нельзя. Непосредственным поводом для разгрома школы Тулайкова явилась статья В. Столетова «Против чуждых теорий в агрономии», опубликованная 11 апреля 1937 года в центральной печати. В. Столетов резко обрушился на две выпущенные Сельхозгизом книги академика Н. М. Тулайкова, посвященные вопросам развития сельского хозяйства- Академик Тулайков развивал в этих книгах правильные идеи, идеи, которые, к сожалению, только недавно, в связи с решениями ряда Пленумов ЦК КПСС, пробили себе путь в сельскохозяйственную науку и практику. В. Столетов необъективно и демагогически подошел к оценке этих идей и выдвинул против Тулайкова ряд необоснованных обвинений. Это очень наглядно видно из отношения В. Столетова, например, к идее Тулайкова о децентрализации и дифференциации управления текущей работой колхозов в разных зонах СССР. Вот что писал тогда по этому поводу В. Столетов: «Своими пространными рассуждениями о дифференцировании приемов Тулайков старается вышибить из-под агрономии, с одной стороны, ее научно-теоретическую базу и возможность обобщения стахановского опыта, а с другой — государственное планирование агротехнической политики нашего земледелия. Нельзя по раз установленному рецепту давать указания, как и когда нужно ухаживать за паром, когда начинать и кончать посев яровых или озими в колхозе «Путь к социализму» для получения в нем высоких урожаев. Даже из самых ответственных учреждений Москвы можно дать такие указания лишь в том случае, если дающий советы лично и очень хорошо знает все условия, в которых находится колхоз «Путь к социализму», — так пишет Тулайков (Основы. С- 68). Подменив научные принципы агрономии готовым рецептом, Тулайков создал себе позиции для обстрела государственного планирования агротехнической политики. Каждому понятно, кого имеет в виду Тулайков, когда он говорит о самых ответственных учреждениях Москвы. Понятно также, чему служит и манера Тулайкова доводить каждое положение до бессмыслицы: нельзя, мол, дать из Москвы «рецепт» колхозу «Путь к социализму».
Руководствуясь и прикрываясь тулайковским пониманием дифференциации агрономических приемов, враг, ссылаясь на местные условия, может сорвать любое принципиальное агрономическое указание, даваемое в постановлениях ЦК ВКП(б) и СНК СССР».
Так оценил В. Столетов простые и разумные предложения Н. М. Тулайкова, и эти необоснованные, глупые обвинения, эта высосанная из пальца «бдительность» весьма характерная для лиц, использовавших в своих интересах трагедию 1937 года, сыграли печальную роль в судьбе выдающегося ученого.
Статья В. Столетова в «Правде» была перепечатана в саратовской областной газете «Коммунист» (1937. 15 апр.), и для ее обсуждения в этот же день было созвано совместное заседание ряда институтов. В саратовской областной газете от 16 апреля 1937 года была напечатана краткая заметка об этом совещании.
«Вчера в сельскохозяйственном институте им. Сталина, — читаем мы в этой заметке, — открылось собрание научных работников этого института, Всесоюзного института зернового хозяйства и Селекционной опытной станции, посвященное обсуждению статьи В. Столетова «Против чуждых теорий в агрономии»…
Законное недоумение присутствующих вызывает отсутствие на собрании академика Н. М. Тулайкова».
Академик Н. М. Тулайков, для которого статья В. Столетова была полной неожиданностью, действительно не явился на собрание, предчувствуя его погромную цель. В отличие от генетиков, он еще не привык к травле, он считал себя общественно уважаемым человеком, для него необоснованные обвинения такого характера еще не стали обычным делом.
Предчувствия Н. М. Тулайкова оказались правильными. Собрание, созванное для обсуждения статьи В. Столетова, вылилось в санкционированный разгром тулайковской научной школы. Подробности этого собрания были изложены через два дня, 18 апреля 1937 года, в той же саратовской газете «Коммунист» в анонимной статье, озаглавленной «Разгромить до конца чуждые теории в агрономии». В статье можно было прочитать такие, например, формулировки: «Этими теориями Тулайкова, как правильно указывали на собрании проф. Смирнов, проф. Гуляев, проф. Захарьин, проф. Левошин, пользовались и пользуются сейчас враги народа, вредители сельского хозяйства, троцкисты и их правые сообщники… Одна из основных ошибок академика Тулайкова — консерватизм, боязнь проникновения в институт таких революционных теорий в агрономии, как, например, теория академика Лысенко».
Против Н. М. Тулайкова и его ближайших сотрудников была начата газетная кампания. «В плену лженаучных теорий», «Выкорчевывать до конца чуждые теории в агрономии», «Саратовский рассадник чуждых теорий» — статьи под такими заголовками стали обычными летом 1937 года. К концу лета фамилия Н. М. Тулайкова печаталась уже без инициалов и к ней добавлялся эпитет «вредитель». Появились и зловещие выражения «тулайковщина» и «тулайковцы», которые означали, что «разоблачена» группа, что арестован далеко не один только академик Н. М. Тулайков.
Так окончилась научная и общественная деятельность ученого-коммуниста академика Н. М. Тулайкова. В 1938 году он умер в Беломорском лагере.
Не лишне отметрть, что Н. М. Тулайков был близким другом академика Н. И. Вавилова, его многолетним соратником на посту вице-президента ВАСХНИЛ.
В. Р. Вильямс торжествовал «победу» своего травопольного учения. Но это торжество было для него недолгим — он умер в 1939 году. Однако крикливая плеяда его учеников и последователей сполна использовала в последующие годы раздутый культ В. Р. Вильямса, обеспечив себе прочное господствующее положение на многих ответственных постах. Эти люди (В. П. Бушинский, М. Чижевский, В. С. Дмитриев, С. Ф. Демидов, М. Аваев и др.), не дав в последующие годы ничего полезного ни науке, ни практике, жили лишь за счет эксплуатации той славы, которая совершенно незаслуженно воздавалась В. Р. Вильямсу.
Начавшаяся война временно похоронила травопольную систему. Стране нужен был хлеб, а не мелкокомковатая структура почвы с обещаниями феноменальных урожаев через 8-10 лет. Стране были нужны взрывчатка, порох, кислоты — все это должна была дать химическая промышленность, развитию которой В. Р. Вильямс объективно препятствовал. Он называл этот путь «бесполезным омертвлением народных миллиардов», «выбрасыванием денег на ветер». К счастью, в Госплане и Совнаркоме СССР оказались люди, которые прислушивались к голосу Д. Н. Прянишникова, и в начале войны у нас было уже немало заводов по производству удобрений. Их срочно пустили на производство оборонной продукции, и это был достойный вклад прянишниковской агрохимии в разгром немецкого фашизма.
Оспаривать значение химизации земледелия уже никто не решался, и о волшебной системе В. Р. Вильямса в годы войны как-то начали забывать. Однако это забвение было лишь временным. После войны эта система была вновь вытащена на свет и принудительно распространена на всей территории Советского Союза. Славу В. Р. Вильямса вновь раздули до баснословных размеров, а агрохимическая школа Д. Н Прянишникова была вновь объявлена реакционной. Это случилось в 1948 году, всего лишь через несколько месяцев после смерти самого Д. Н. Прянишникова — этого корифея советской науки, прожившего долгую, интересную и боевую жизнь и сослужившего прекрасную службу своему народу.