Ногти впиваются в ладони, когда я смотрю на потрясенные лица мамы и папы. Я хотела бы рассказать, как важны для меня эти вещи, но не могу. Я хотела бы злиться или устроить дикую истерику, чтобы родители наконец поняли, что натворили, но у меня нет сил. Мама сокрушенно смотрит на меня, и я готова поклясться, что она думает о том, смогу ли я себе навредить из-за этой ситуации или нет.
Ненавижу уступать, но и ссориться с родными не желаю. Мои руки сжаты в кулаки, но плечи медленно опускаются.
– Все нормально, – бормочу я и отворачиваюсь к лестнице.
– Не хочешь присоединиться к нам? – кричит мне вслед папа. – Фильм хороший.
Я качаю головой. Пытаюсь заставить себя улыбнуться, но ничего не выходит.
– Я что-нибудь почитаю, а потом лягу спать. Спокойной ночи.
– Сладких снов, воробушек.
Я поднимаюсь по лестнице ужасно усталой. В принципе, мама права. Нет причин расстраиваться. Это просто одежда, верно?
Нет. Это воспоминания. То, что я носила, когда впервые в жизни стала собой. Храброй Хейли. Мне было так страшно во время поездки, я переживала, сомневалась в себе, но ехала дальше. Обращаться к людям за советом. Подружиться с незнакомцами. Сесть одной за столик в кафе. Спать ночью в машине. Ехать на могилу лучшего друга. Все это и многое другое пугало меня, но я все равно прошла через эти испытания. Я хотела быть смелой ради Кэти – и в конце концов ради себя. И теперь все эти переживания – лишь бледные воспоминания. И те платья, которые своими яркими узорами и цветами напоминали мне, кем я стала, безвозвратно исчезли.
Я возвращаюсь в комнату. Мой взгляд случайно падает на запястье, и я тяжело сглатываю. Не все, что напоминает мне о лете, исчезло. Кончиками пальцев я провожу по маленьким черным птицам на коже. Татуировка уже не болит, хотя набивать ее было сущим адом. Тогда это казалось мне просто еще одним испытанием на смелость, но теперь… Теперь это доказательство того, что это лето вообще существовало. Мне не нужна старая одежда, потому что у меня есть татуировка. А еще у меня остались мои воспоминания.
Я сажусь на кровать, но вместо того, чтобы взять книгу с тумбочки, хватаю телефон и читаю последнее сообщение.
«Я приеду тебя навестить».
Четыре слова. Четыре коротких слова, которые заставляют мое сердце биться чаще и улыбаться всякий раз, когда я думаю об этом. Я до сих пор не могу поверить, что Чейз на самом деле хочет приехать. Я не рассказала об этом родителям, так как, судя по тому, что произошло буквально пять минут назад, они не высокого мнения о жителях Фервуда. Как бы они отреагировали, если бы Чейз вдруг оказался на их пороге?
О нет. Этого не произойдет. Я сказала ему, что он должен дать знать, как только будет рядом, а потом… потом мы что-нибудь придумаем.
Но Чейз не выходил на связь уже несколько часов, и я понятия не имею, где он. Скоро десять. Слишком долго мама и папа не будут бодрствовать. Они ложатся спать не позже одиннадцати. Хотя оба работают – папа в юридической фирме, а мама в магазине косметики, – в последние недели, по крайней мере, кто-то из них всегда был дома со мной.
Родители утверждают, что просто хотят провести со мной свободное время, но я не могу избавиться от ощущения, что они следят за мной, что они все еще не доверяют мне. И, возможно, никогда не научатся доверять мне снова.
Секунды, возможно, минуты я пялюсь на смартфон, но нового сообщения не приходит, пока я, наконец вздохнув, не откладываю его в сторону. Я выскальзываю из джинсов, игнорирую таблетки на тумбочке – приму их потом, когда схожу за стаканом воды, – и достаю книгу. В некоторые дни мне легко погружаться в выдуманные литературные миры и не замечать повседневной жизни, в другие, как сегодня, мне приходится заставлять себя это делать: иногда я буквально смотрю на страницу, не зная, что, собственно, только что прочитала. Поэтому я начинаю все сначала. Снова и снова, пока у меня не слипаются глаза от усталости.
Меня будит звук вибрации телефона. Я вздрагиваю и сажусь на кровати.
Прикроватная лампа все еще горит, но в доме тихо, а снаружи совершенно темно. Рука дрожит, когда я беру телефон и открываю сообщение.
«Я здесь».
Мое сердце начинает биться как сумасшедшее. Я отбрасываю одеяло и встаю. Из окна я ничего не могу разглядеть, для этого слишком темно. Но Чейз здесь. Он написал мне, что приехал.
Теперь я еще больше хочу, чтобы мои пестрые платья оказались в шкафу, но мне приходится довольствоваться скучными рубашками, унылыми свитерами, широкими футболками и толстовками. Расстроенная, я снова захлопываю дверцы шкафа – как можно тише, чтобы родители меня не услышали. Тогда я вспоминаю, что, возможно, мне стоит проверить время – ведь Чейз все еще не получил ответа.
О боже! В моей голове – полный бардак, желудок сводит от паники. Перед зеркалом я поправляю волосы и глубоко вздыхаю.
– Будь смелой, – говорю я. Затем киваю сама себе, надеваю черные джинсы, сапоги до колен на плоской подошве, беру легкую куртку и прокрадываюсь из своей комнаты вниз.
Сердце стучит как безумное, потому что я делаю это впервые – вот так сбегаю. Два или три раза я помогала Кэти улизнуть ночью, когда она хотела встретиться со своим парнем, но сама делаю это впервые. Мы никогда не попадались, но это было целую вечность назад, и я могу только молиться, чтобы и на этот раз меня не застукали. Я готова рискнуть, чтобы вновь увидеть Чейза.
В доме совсем темно, мама с папой легли спать. Слышно только тяжелое тиканье часов в коридоре. Ну и мои шаги вместе со сдавленным дыханием. Боже, я на самом деле плоха в этом.
Спускаясь вниз, я перешагиваю две ступеньки, которые ужасно скрипят, и как можно тише пробираюсь через прихожую. Ключ от дома по привычке лежит в кармане моей куртки, так что мне не о чем беспокоиться. Я думаю о том, чтобы оставить сообщение родителям, но что я должна написать? Ушла на несколько часов с парнем, которого вы встретили в Фервуде? Ну вы знаете, того, с подбитым глазом. Но не беспокойтесь!
Э-э, да, лучше не надо. Почему-то я сомневаюсь, что они будут в восторге, тем более я вернусь задолго до того, как они проснутся. Так что нет причин паниковать без необходимости.
Медленно поворачиваю ручку и открываю входную дверь. Прохладный осенний воздух бьет мне в лицо, когда я с тихим щелчком закрываю дверь, оборачиваюсь и…
Рядом с домом стоит он. Чейз прислонился к своей машине, серебристо-серому «Доджу», и смотрит прямо на меня. Постепенно мои глаза привыкают к темноте, да и луна ярко светит. Чейз кажется удивленным, и я не могу винить его за это. Внешне я больше похожа на старую Хейли, но внутри я все еще та смелая девчонка. По крайней мере я на это надеюсь…
Его взгляд на мгновение застывает на мне, затем по его лицу расползается улыбка. Та улыбка, что покорила меня с первого взгляда.
– Ты здесь… – шепчу я, застыв на месте. Он делает шаг ко мне, и это вырывает меня из оцепенения. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, бросаюсь к нему и падаю в его объятия. – Ты правда здесь.
Он держит меня так крепко, словно не хочет отпускать – никогда-никогда. И именно этого хочу и я. Я хочу, чтобы он больше никогда не отпускал меня, несмотря на то что мы оба знаем: рано или поздно это придется сделать. Но сейчас я просто наслаждаюсь нашей близостью, вдыхаю его знакомый теплый запах – гель для душа и что-то пряно-острое. И на мгновение мы словно возвращаемся в наше лето. Мы возвращаемся в Фервуд. В закусочную. На озеро. На музыкальный фестиваль. В мою комнату.
Понятия не имею, как долго мы так стоим. Внезапно Чейз откидывается назад и внимательно смотрит на меня своими зелено-карими глазами.
– Как ты? – тихо спрашивает он.
– Теперь лучше, – может быть, глупо, но это правда, и я произношу это, даже не задумываясь.
Уголки его рта поднимаются, и на секунду я думаю, нет, надеюсь, что он поцелует меня. Но потом я вспоминаю то, о чем мы говорили в моей комнате перед отъездом, и эта мимолетная надежда исчезает. Даже когда Чейз отпускает меня и я отступаю на полшага назад, мое сердце по-прежнему бешено бьется.
– К сожалению, я не смог привезти весь отряд твоих друзей, так что тебе придется довольствоваться мной, – он подмигивает. – Лекси и Шарлотта передают тебе привет, как и Эрик. И Клэй хотел знать, когда ты снова прокатишься с ним на мотоцикле. Он заверил, что есть еще много замечательных мест, которые можно показать тебе. Но ты не должна заставлять его ждать слишком долго.
Я не могу сдержать улыбку, даже если она выходит немного грустной.
– Тогда, наверно, нам лучше сделать это в ближайшее время, – заявляю я. – Спасибо, что передал весточку от них.
Чейз качает головой:
– Не за что. Пойдем за мной.
– Куда?
Чейз провожает меня к машине, и мы устраиваемся внутри. В «Додже» все кажется таким знакомым. Ремень безопасности в моих руках. Вид из окна. Даже запах кожаных кресел и мое отражение в боковом зеркале.
– У меня есть для тебя небольшой сюрприз, – Чейз заводит двигатель.
Я корчу гримасу:
– Ты же знаешь, что я…
– Что ты не любишь сюрпризы, да, – он берет мою руку и успокаивающе сжимает ее, затем сворачивает с подъездной дорожки моего дома на улицу. – Тебе понравится. Поверь мне.
И я это делаю. Я бы не улизнула посреди ночи из родительского дома, если бы не доверяла Чейзу.
– Жаль, что уже так поздно, – он бросает на меня быстрый взгляд. – Поездка сюда была долгой.
Я могу только покачать головой.
– Ты с ума сошел, – бормочу я, прекрасно зная, сколько часов он провел в пути, только чтобы побыть со мной.
– Согласен, – смеясь, признается он. – Но это того стоит.
Жар расползается по всему моему телу, поднимается от грудной клетки до щек, которые, безусловно, становятся пунцовыми. Слава богу, что в машине достаточно темно, чтобы он этого не заметил.
Возможно, это должно показаться странным: увидеть Чейза после разлуки, но это не так. Не совсем. Быть здесь, с Чейзом, в его машине, – это все равно что вернуть наше лето.