– Ты хотел о чем-то со мной посоветоваться? – напомнила она.
Голос ее прозвучал где-то далеко-далеко, словно она была не рядом, на одном с ним сиденье «Волги», а там, среди этих огоньков-булавок, и был он не родным и мягким, а чужим и чеканным.
– Ты слышишь? – снова спросила она.
Он опять ответил не сразу.
– Да говори же ты, в конце концов! – затормошила она его.
– И да и нет.
– Что – да? Что – нет?
– Я думал, ты меня больше любишь.
– Достаточно люблю, но голову при этом не теряю, – сухо ответила Юля и тоже отвернулась к окну.
Глава 8
Домой Сергей вернулся в совершенно подавленном настроении. Теперь ему уже казалось, что во всем была права Юля и абсолютно не прав он. Он ходил по комнате, курил и ругал себя и думал: за что, собственно, ему было на нее обижаться? За то, что она не играла с ним в прятки? За то, что она не привыкла ни в чем себе отказывать и сейчас честно и откровенно об этом ему сказала? Да разве он не должен был сам обо всем этом догадаться? За то, что она не поехала к нему? Ну а если она на самом деле не могла? Но ведь обещала – и, значит, приедет. Ведь она же не обманывала никогда! И когда все же бывала с ним близка, разве не открывалась всякий раз беспредельно и искренне любящей и нежной? От одной мысли и воспоминаний об этом у него захватывало дыхание. И он решительно был готов проклинать себя за свой животный эгоизм, за мелочность оценки их отношений, за неумение по достоинству оценить эту женщину. И хотя злонамеренный бес обиды, час-другой назад боднувший его в душу за ее отчужденность к его делам, еще не унялся и продолжал будоражить в нем сомнения, ему хотелось теперь только одного – как можно быстрее вернуть их обычные отношения и заставить Юлю забыть обо всей этой истории. Но как это было сделать? Характер Юли был как две капли воды похож на характер Александра Петровича, и что-то заставить ее делать помимо воли или наперекор собственным желаниям практически было очень трудно.
Выручил Сергея телефонный звонок. Звонил Владимир.
– Названиваю тебе весь вечер, а тебя нет и нет. Думал, уж не махнул ли ты обратно туда, в свою командировку! – бодро прокричал он в трубку.
– День рождения у Остапа отмечали, – объяснил Сергей.
– А, тоже дело. А завтра чем намерен заниматься?
– Наверняка дома буду.
– А венесуэльцев не хочешь посмотреть?
– Каких еще венесуэльцев?
– Национальный ансамбль. Впервые в Союзе. И всего один день. Сомбреро. Пончо. Гитары.
– А почему их надо смотреть?
– Да потому, что они танцоры, а не певцы. Неужели афиш не видел? А еще в столичном гарнизоне служит!
– Делать мне больше нечего, как по заборам афиши разглядывать, – фыркнул Сергей. – Короче. Что ты предлагаешь?
– Это самое, смотреть. Понимаешь, есть у меня четыре билета. С трудом, но достал. Вот и предлагаю: берем Ирину, Юлю – и вперед.
– Юля? А она пойдет?
– Как пить дать. Она же не такая зануда, как ты. К тому же любит танцы.
– Балет она любит, – поправил Сергей.
– Какая разница? Пляшут, и ладно.
Сергей задумался. Юля любила ходить на концерты. Она не пропускала ни одной выставки, не оставляла без внимания ни одной приезжей знаменитости. Конечно, на балет она пошла бы с большим удовольствием. Это Сергей знал. Но она охотно смотрела и танцы. И если бы согласилась побывать и на этом концерте, это уже был бы добрый шаг к примирению. В предложении брата Сергей увидел что-то вроде спасательной соломинки.
– А как же я ее приглашу? Я ее до понедельника не увижу, – забеспокоился он вдруг.
– Позвони.
– Домой я ей не звоню.
– Ну я позвоню. Подумаешь, проблема. Ты-то «за»?
– Конечно. Только не звони сейчас. Сегодня уже поздно.
– Ладно. Жди сообщения утром.
Ночь Сергей спал плохо: ворочался и, что с ним бывало крайне редко, просыпался. И окончательно очнулся ото сна гораздо раньше обычного. Он с нетерпением ждал, что скажет Владимир. Но тот почему-то не звонил. Часам к одиннадцати терпение у Сергея лопнуло, и он сам попытался вызвать Владимира. Но квартира Кольцова-младшего в Есино тоже не отвечала. «Взбудоражил, балда, а теперь жди его как у моря погоды», – недовольно ворчал Сергей. Однако ждать долго не пришлось. Часов в двенадцать неожиданно позвонила Ирина.
– Сережа, это я, – сказала она. – Так мы сегодня идем?
– Да, Ирочка! – обрадовался он ее приветливому, ласковому голосу.
– А Юля, кажется, уехала на дачу. Я звонила ей, звонила шефу – ни там, ни тут никто не отвечает.
– Жаль, – сразу сник Сергей.
– Но билет не пропадет. Я уже пригласила брата. Послушаем гитары, а потом пойдем к нему в мастерскую. Он только что вернулся из Переславля-Залесского. Работал там в Горицком монастыре. Вы, конечно, бывали там?
– Нет, Ирочка, не довелось.
– И Плещеева озера не видели?
– Естественно.
– И ботик Петра Первого? И Спасо-Преображенский собор, котором крестился Александр Невский?
– Ирочка, клянусь вам, я все это увижу.
– А я ездила туда с Женькой сто раз. Интересней Переславля, по-моему, только Суздаль. Мне там так нравится, что одно время я совершенно серьезно хотела стать историком. И даже подавала документы на исторический в МГУ. А потом вдруг почему-то передумала.
«Наверно, Володька потому и молчит, что не мог дозвониться до Юли, – подумал Сергей. – Надо же как не везет…»
– Попросите брата. Пусть он вас свозит в Переславль. И меня возьмите. Я буду очень рада. И все-все вам там покажу и обо всем расскажу.
– Хорошо, Ирочка, – пообещал Сергей.
А примерно через еще час раздался звонок в дверях. И на пороге появился Владимир собственной персоной. Сергей взглянул на него и сразу понял, что тот чем-то расстроен.
– Вот так, – многозначительно проговорил он и выложил на стол четыре розовых билета. – Чтоб служба не казалась медом, сегодня улетаю.
– Да ты что? – опешил Сергей.
– Так точно! Приказ в зубы, керосин в бак – и Сто второй просит взлет!
– На черта же ты тогда все это затевал? Юля уехала на дачу. Ты улетаешь. А я – извольте бриться…
– Ничего, брат, приобщайся к мировой, можно сказать, культуре.
– Шел бы ты знаешь куда? – не сдержавшись, огрызнулся Сергей. – Вечно с тобой какая-нибудь ерунда получается. Тысячу раз зарекался связываться…
– Известное дело, когда Господь Бог наводил порядок на земле, авиация была в воздухе, – виновато усмехнулся Владимир. – Разве ж сам я думал, что так получится? Приказ, Сережа!
Он хлопнул брата по плечу и повернулся к выходу.
– И все? – остановил его Сергей. – Ты хоть посиди. Может, съешь что-нибудь? Кофе выпей…
Владимир остановился.
– Не хочу. Сидеть тоже некогда. Мне ведь еще до дому надо добраться. А вот насчет отпуска, пожалуй, поговорить стоит. Ты когда думаешь отдыхать?
– Ничего не знаю и не думаю! – решительно закрутил головой Сергей. – Знаю лишь, что надо сдать прибор. Так что раньше чем в декабре вряд ли получится.
– Жаль.
– А сам?
– У меня график железный. Подойдет сентябрь – отдай не греши. Занду в машину, ружье в чехол – и к старцам. Ох уж и отведу душу!
– Что значит «сентябрь»? Ты же с нами работаешь. А мы к сентябрю никак не управимся, – заметил Сергей.
– Я говорю, у нас порядки свои. На отпуск меня подменят. Полетаете с другим. Вот так! – объяснил ситуацию Владимир и продолжил свой путь к двери.
Сергей проводил его до лифта, вернулся в квартиру и взглянул на часы. Было около часа. «Полдня словно кошке под хвост! – недовольно подумал он. – Дел чертова уйма, и хоть бы за одно взялся! Ждал, видите ли… А чего ждал?» И опять он почувствовал обиду, но не только на Юлю, а уже, кажется, на весь белый свет. И в первую очередь на Владимира. И больше всего – на самого себя. В таком мрачном настроении он принялся разбирать и устанавливать на полки книги, приводить в порядок свои записи. В три часа снова позвонила Ира.
– Сережа, билеты уже у вас? – деловито осведомилась она.
– Давным-давно, Ирочка, – успокоил ее Сергей и удивился тому, что нисколько не рассердился на то, что она оторвала его от работы.
– Тогда где мы встретимся?
– Где скажете. Мне все равно. Могу заехать за вами.
– А на чем вы поедете?
– Закажу такси.
– Не так-то просто это сделать.
– Попробую.
– Тогда начинайте прямо сейчас.
Ирина оказалась права. Почти час дозванивался он до диспетчерского пункта. Но когда дозвонился, заказ у него приняли сразу. Записали его адрес, телефон и предупредили, что машина, возможно, прибудет даже чуть-чуть раньше, чем он просил. Потом он крепил на лоджии антенну для приемника. Но вскоре в третий раз позвонила Ирина.
– Не ешьте ничего, – предупредила она.
– Вообще? – не понял он.
– Сегодня. Женя съездил в «Прагу», купил цыплят, заливной осетрины, салаты, знаете, в таких тарталеточках? Еще чего-то. Так что ужинать будем у него.
– А обедать?
– Совершенно не обязательно. Выпейте соку. У вас есть дома какой-нибудь сок?
– Рассол из-под капусты есть.
– Это не совсем то, но лучше всякого обеда. Во всяком случае, вам полезней. А то вы скоро начнете толстеть.
– Мне, Ирочка, это не грозит.
– И еще как. Тем более что ужинаете вы наверняка как Женька: в лучшем случае – пельмени. В худшем – колбаса, хлеб с маслом и чай. Угадала?
– На сто процентов.
– А хлеб вы любите?
– Естественно. Я крестьянский сын. Полбатона московского и бутылка молока уничтожаются мгновенно в порядке легкой закуски. Я даже те же пельмени без хлеба в рот не беру.
– Фу и еще хвастаетесь! Неужели нельзя ограничиться яблоком, или творогом, или просто нежирным кефиром? Вы хотите быть таким, как Остап?
– Он уверяет, что у него полнота наследственная.
– У него жена – начальник экспериментального цеха на кондитерской фабрике. И дома она печет ему такие пироги, что от одного их вида совершенно спокойно можно лопнуть. Что с ним, кстати сказать, в один прекрасный момент и произойдет.