– Готов, – сразу согласился Бочкарев. – И напросился бы на прием немедленно. Но Владимира Георгиевича нет в Москве.
– Когда же он вернется? – разочарованно спросила Юля.
– Говорят, только в конце месяца. Интересно, а сам Сергей не пытался найти Ачкасова? – спросил Бочкарев.
– Это мне неизвестно, – ответила Юля. Но подумала и добавила: – Вряд ли. Он самолюбив. И за себя просить не станет.
– В данном случае на первом плане дело, – заметил Бочкарев.
– Для него это одно и то же, – сказала Юля. – Придется ждать конца месяца.
Бочкарев понимал: Юля расстроена чем-то гораздо большим, нежели только этим делом. Но из деликатности ни о чем не стал ее расспрашивать.
– Другого выхода у нас нет, – согласился он и попросил: – Звоните. Не забывайте. Всегда буду раз вас видеть.
– Хорошо, – пообещала Юля и ушла.
В КБ она вернулась, не опоздав, точно уложившись в обеденный перерыв. Ее уже ждал Игорь.
– Где ты была? Я хотел с тобой вместе пообедать, – с упреком сказал он.
– Я больше не обедаю, – холодно ответила Юля.
– Опять диета? – усмехнулся Игорь.
– Будем считать – да.
– Но почему-то очень скоро испортилось настроение, – сыронизировал Игорь и добавил: – Тебя уже дважды вызывал отец.
– Еще раз вызовет, – ответила Юля и достала рабочие чертежи.
Но ей опять не удалось приступить к работе. Раздался звонок внутреннего телефона, и Ирина пригласила ее к Александру Петровичу. Только сейчас Юля вспомнила то, о чем говорила ей Ирина утром. «Она любит его. Какой, однако, это вздор! И зачем только она такое выдумала? Еще не дай бог, если дело у них дошло до серьезного. А впрочем, меня это абсолютно не касается», – решила Юля и вошла в кабинет Кулешова.
Александр Петрович встретил ее с улыбкой.
– Поздравляю тебя. Умница ты, – сказал он.
– Чем заслужила такую похвалу? – пожелала узнать Юля.
– Пришло заключение о результатах заводских испытаний «Совы-4». Исключительно положительные отзывы, – сказал Александр Петрович и положил перед ней на стол акт, подписанный авторитетной комиссией. – Конечно, тут заслуга не только твоя. И Игорь над ней хорошо поработал. И Кольцов. Но твоя лепта была завершающей. А это, дочка, очень ответственный момент.
– Хорошо, – кивнула Юля.
– Не хорошо, Юленька, а отлично. Праздник души и сердца, – поправил ее Александр Петрович. – Если и войсковые испытания подтвердят те завидные качества, которые прибор показал сейчас, я вас всех троих представлю на Государственную премию.
– Всех троих?.. За что же Игоря?
– Хотя бы за то, что он удешевил прибор в полтора раза.
– В основном за счет надежности.
– Всякая экономия чему-нибудь в ущерб. Но не будем спорить, я же сказал, подождем результатов войсковых испытаний.
– Что же внесла в прибор я?
– Ты успешно завершила всю работу. Раз. В «Сове-4» очень много от «Совы-1». А сколько в том первом образце твоего? Два, – терпеливо перечислял Александр Петрович. – В-третьих…
– И все-таки было бы гораздо справедливей, – прервала его Юля, – вместо обоих Руденко выдвинуть одного Бочкарева. Его консультации…
– Нет. Сто раз нет! – в свою очередь, не дослушал дочь Александр Петрович. – Если уж на то пошло, нас, милая, и Верховский консультировал. И я, между прочим, тоже немало вложил организаторского труда в проект. Но я тем не менее считаю: ни Верховский, ни я, ни тем более Бочкарев никак не могут быть причислены к авторскому коллективу. К тому же подождем войсковых испытаний. Да и потом о чем ты беспокоишься? Не один я буду решать вопрос. Я лишь выдвину кандидатуры, а утверждать их будет партком, профком, вышестоящая инстанция. Но уж кого выдвигать, позволь решать мне.
– И все же я остаюсь при своем мнении, – сказала Юля.
– Это дело твое. К тому же я вижу, ты сегодня не в духе, – заметил Александр Петрович. – Но если учесть мое мнение и что я тебе сказал, то, очевидно, на войсковые испытания недели через две, по старой памяти, придется ехать тебе.
– Хорошо, – не стала спорить Юля.
– Ну, хорошо так хорошо! – обрадовался Александр Петрович. – Но есть еще одно дело. Ерунда какая-то получается. Вдруг ни с того и с сего подала заявление об уходе Власова. Я ей повысил оклад, назначил почти своим референтом, а она, видите ли, решила уйти из КБ. А мне сейчас переводчик с английского совершенно необходим.
– Чего же ты хочешь от меня? – спросила Юля.
– Ты сама понимаешь, я вынужден Власову отпустить. Но повторяю, переводчики мне нужны. Так вот я хочу тебя попросить, пока, временно, поработать на ее месте.
– Для кого я буду переводить и что? – пожелала знать Юля.
– Естественно, для меня, – заверил ее Александр Петрович. – И для Игоря. Некоторые иностранные источники.
Юля отрицательно покачала головой:
– Нет, отец. Этой работой я заниматься не стану.
– Почему?
– Разреши без объяснений.
– Да, но ты поставишь в очень затруднительное положение Игоря, – предупредил ее Александр Петрович.
– Больше, чем это сделал он сам, ему никто уже этого не сделает, – ответила Юля.
– Поясни свою мысль, – попросил Александр Петрович.
– Поговорим еще, отец. Время будет, – сказала Юля. – А для переводов найди кого-нибудь другого.
– Странно, – пожал плечами Александр Петрович. – Весьма странно. И очень жаль. Но неволить я тебя не могу. У тебя, конечно, есть другая работа.
Юля не сказала больше ни слова и вышла из кабинета. Ее встретила Ирина.
– Вот и все, – сказала она.
– И очень зря, – не поддержала ее Юля.
– Но пойми, я не могу иначе!
– Многое приходится делать через «не могу», – без обычной улыбки сказала Юля и оставила Ирину одну. Ей еще предстоял сегодня разговор с мужем, и надо было заранее твердо и четко решить, что она ему скажет.
Однако в тот вечер она не стала разговаривать с Игорем. Ей вдруг показалось, что, возможно, Сергей еще вернется в Москву. И тогда, конечно, в первую очередь ей следовало все обговорить с ним. Но Сергей не появился. Юля подождала еще день и позвонила в Есино Владимиру. Она застала его дома. Он отдыхал. На все ее вопросы он ответил исчерпывающим образом, хотя разговаривал, как показалось Юле, необычно сдержанно.
– Какое же он принял решение? – задала Юля последний вопрос.
– Сказал, будет учиться. Но я, честно говоря, не очень поверил в его искренность, – признался Владимир. – Он здорово там у вас обломался. Стал какой-то не тот. Я его плохо понимаю.
– Он просто устал. Слишком много работал, – сказала Юля.
– Не больше, чем в полку, – ответил Владимир. – Одним словом, вернется, как договорились, числа десятого будущего месяца – и тоже прямо к старикам. Неделя у него останется, так что малость еще поохотимся.
Юля поблагодарила Владимира. Ей стало ясно больше, много больше. Только сильная обида могла заставить Сергея плюнуть на все и даже не попытаться защищать свои позиции. Обида незаслуженная и потому ранившая особенно глубоко. Она не одобрила решение Сергея. Она даже несколько изменила о нем свое мнение. Но это не помешало ей принять часть его обиды на себя. Но в ней даже эта часть вызвала не смирение, а совершенно обратное – бурю протеста. Ее взорвало несправедливое отношение к Сергею, стремление непременно избавиться от него, как от сильного партнера, который невольно стал и столь же сильным конкурентом. Теперь она четко знала, как вести себя в этой ситуации. Она не хотела осуждать отца. Ему было уже за шестьдесят. И надеяться на то, что он в чем-то изменится, было уже нереально. Но мириться с ловкачеством Игоря, закрывать глаза на его непорядочность она не могла и не желала. Накопившееся за последние годы у нее на душе помимо воли теперь выплеснулось наружу.
Подошла к концу неделя, и Александр Петрович, как обычно, осведомился, не поедет ли Юля на дачу с ним.
– Я приеду позже, – ответила Юля.
– В таком случае я заберу Игоря, – решил Александр Петрович.
Но Юля неожиданно запротестовала:
– Не надо его брать. Если он приедет, то приедет со мной.
– А поопределенней ты не можешь сказать? – попросил Александр Петрович. – Ты же знаешь, мать без тебя за стол не сядет.
– Я буду обязательно, – пообещала Юля. – Но к ужину меня не ждите.
– Н-да, – протянул Александр Петрович. – Ничего не скажешь, с возрастом характер у тебя становится все милей.
Очевидно, Александр Петрович что-то передал Игорю, ибо, когда тот несколько позднее встретил Юлю, он сразу спросил ее:
– У меня никаких дел в городе нет. Почему ты не хочешь, чтобы я уехал с отцом?
– Мне нужно поговорить с тобой, – спокойно, но твердо ответила Юля.
– Пожалуйста, я слушаю.
– Поговорим дома.
– Почему именно там?
– Здесь не место для таких разговоров.
– Ну знаешь, не выдумывала бы ты лучше ничего. Я чувствую, ты опять что-то затеваешь! – явно недовольно бросил Игорь. – И почему я должен из-за всякой ерунды лишать себя отдыха?
– Нет, не из-за ерунды, – сказала Юля. – Мне нужно с тобой поговорить. Но если ты не желаешь, поступай как знаешь. Но помни, это не в твоих интересах.
– Совершенно не понимаю твоего тона и манеры так разговаривать, – недоуменно пожал плечами Игорь. Но спорить больше не стал. – Я останусь. Но ты могла бы просто сказать: «Останься, мне надо с тобой поговорить».
– Именно так я и хотела сказать. Но, к сожалению, ты меня опередил, – сказала Юля и больше не проронила ни слова.
Супруги после работы молча доехали до дому. Не разговаривая, поднялись на лифте на свой этаж и зашли в квартиру.
– Где изволишь изъясняться? – не скрывая иронии, спросил Игорь. – На кухне или в будуаре?
– Ты напрасно веселишься, – спокойно ответила Юля.
– Но все действительно смешно.
Юля раскрыла свой шкаф, сняла с плечиков две кофточки, платье и небрежно бросила их на спинку кресла.
– Я не хочу слышать никаких твоих объяснений. Они меня совершенно не интересуют. Хотя я знаю, объяснить ты можешь все, – присаживаясь на подлокотник кресла, сказала она. – И не буду пытаться выяснить, кому из вас первому – тебе или отцу – пришла в голову светлая мысль отправить на учебу Кольцова. Сейчас это уже не имеет значения. Я говорю о другом. Ты забыл или делаешь вид, что забыл о том разговоре, который был у нас с тобой в Рузе. Мне очень жаль, но ты не сделал для себя из него нужных выводов и продолжаешь все ту же нечестную игру: Какую? Ты великолепно все знаешь сам. Не знаешь? Послушай, что говорят в КБ. Естественно, говорят не только о тебе, но и об отце. И даже обо мне.