— Я поддерживаю мнение Владимира Георгиевича, защититься вам надо. И подумаю, как лучше решить вопрос с подготовкой, — закончил он разговор.
Сергей вышел из кабинета. «Спутал Ачкасов и ему и мне все карты, — подумал он. — Вот уж верно: мягко стелет, да жестко спать…»
К нему неожиданно подошел Окунев.
— Ну что, обратно или к нам? — спросил он.
— К себе, — коротко ответил Сергей.
— Тоже неплохо.
— С чем вы там сейчас возитесь? — спросил Сергей.
— Установили рабочий макет на двадцать первом. На той неделе начнем испытания. Работать будем с Владимиром. И уже работаем.
— С монтажом как, справились?
— Справились. Из графика, правда, вылетели. Но справились.
— А почему вылетели?
— Не получалось. Да что об этом говорить, в понедельник приедешь, сам все увидишь. Остапу досталось на монтаже, аж похудел бедный.
— Ладно, увижу, — согласился Сергей. — Кстати, что вы ему решили подарить?
— Транзистор.
— Возьмите меня в пай.
— Давай десятку.
Сергей тотчас же отдал деньги и снова попытался найти Юлю. Она оказалась на месте. Увидела Сергея и сразу направилась к нему. Вполголоса спросила:
— Куда же ты пропал? Не так уж, видно, соскучился, как говоришь.
— Я же был у шефа.
— Так долго? Зачем тебя вызвали?
— Поеду в Есино.
— Очень хорошо! — обрадовалась Юля.
— У тебя есть сегодня время?
— Я же сказала, я буду у Остапа.
— А потом зайдем ко мне:.
Юля задумалась.
— Сегодня нет.
— Но мне очень надо с тобой поговорить. Нужен твой совет. Деловой совет. А где поговорить, если не дома?
— Не могу, Сергей. Это было бы слишком заметно, — призналась Юля. — Да и ты только приехал: Наверняка устал.
— Я устал тебя ждать.
— О, это приятное ожидание, — усмехнулась Юля.
— Но сколько можно?
— Всю жизнь, — не то в шутку, не то серьезно сказала Юля и ушла на свое рабочее место.
«Всю жизнь. Только почему же именно так? Разве она у меня должна быть короче, чем у тебя, или длиннее, чем у других? — проводив ее взглядом, подумал Сергей. — И почему я должен ждать, а другие берут сразу и все?» Нет, он не сетовал на судьбу. И по-своему был даже счастлив. Но легкость, с которой Юля обрекала его каждый раз на это постоянное ожидание, невольно оставила у него на сердце заметно ощутимый холодок. И еще было обидно: не должна была она, не имела права так спокойно устраняться от его дел. Он считал ее самым близким человеком. И естественно, все самые сложные вопросы в первую очередь стремился решать, обговорив их предварительно с Юлей. В ней он видел разумного советчика, коллегу, отлично знающего и понимающего то, что делалось у них в КБ. И сейчас ее совет был ему нужен, как никогда. А она так бесцеремонно отказала ему:.
За этими, не очень веселыми, раздумьями и застал его конец рабочего дня. В помещении сразу стало шумно и людно. К Сергею подошел Остап.
— Ну что, голуба?
— Я готов.
— Будем двигать. Тут ходу минут десять. Нашел точку будь здоров: чисто, быстро обслуживают и кормят вполне прилично. Чего еще?
— Вполне всего достаточно.
— Там у меня уже жена хозяйничает. Для скорости. Ну и опять же мы с ней друг без друга никуда. Я думаю, что это правильно.
— Очень, — согласился Сергей и неожиданно, даже для самого себя, спросил: — Слушай, Остап, а ты долго за своей женой ухаживал? Я имею в виду, когда вы только познакомились.
— Не: Можно сказать, совсем даже не ухаживал.
— А как же?
— Да так. В кино с ней сходил. Еще в академии учился. Решили с дружком посмотреть в «России» «Анну Каренину». Билеты у меня были. Я пришел на место, стою жду, время истекает, а того — ни слуху ни духу. Вдруг подходит такая симпатичная: «Простите, у вас нет лишнего билетика?» Я не растерялся — и оба ей: «Пожалуйста. Какой на вас больше смотрит? Выбирайте любой». Так вот: и все.
— И все?
— Конечно. Дальше-то уже не до ухаживания было. Там всякие хозяйственные заботы начались: коляски, игрушки:.
Сергей рассмеялся.
— Выдумал, наверно?
— Да ты у нее спроси. Охота было.
Выдумывать Заруба не любил. Был прям и незатейлив. Это Сергей знал и потому поверил. Теперь ему почему-то больше всего хотелось увидеть жену Зарубы. Он живо представил себе сцену у входа в кинотеатр, попытался представить и симпатичную девушку, выбирающую из рук Остапа билет. Но с ней дело получилось почему-то хуже. Перед глазами, как в тумане, то выплывало, то снова тонуло нечто громоздкое, неказистое, с волосами неопределенного цвета. Зато голос ее Сергей услышал совершенно четко — он был, как и у Зарубы, низкий и мягкий. Это было смешно. И Сергей снова улыбнулся своим мыслям.
Кафе оказалось в самом деле уютным. Оно размещалось на втором этаже большого многоэтажного дома. В зале его мягко лили свет, словно из переполненных камер, вмонтированные в стену светильники. Времени было еще не много, рабочий день только что закончился. Но столики почти все уже были заняты. Люди, очевидно, заходили сюда прямо с работы. Ужинали и уже отсюда шли по домам — к телевизорам, книгам, газетам. Это выглядело необычно и в то же время вполне органично для новых, не похожих на старые, с их давно уже сложившимися укладами жизни, районов Москвы. Сергею это понравилось. В новое время, в новых кварталах рождались новые приметы.
— Туда, дальше, — показывая в глубь зала, приглашал Заруба.
Гости последовали за ним. А он зашел куда-то за угол и пропал. Потом оказалось, что там, за углом, была небольшая, похожая на нишу комната с окном. В ней стоял сервированный на полтора десятка человек стол, за которым сидела маленькая, изящная, с несколько детским выражением очень приятного лица женщина. Это и была жена Зарубы. Увидев мужа и гостей, она поспешно встала и, зажав в одной ладони кисть руки другой, нетерпеливо проговорила:
— Вот наконец-то, я просто заждалась:
— Да мы нигде вроде на задерживались, — забасил в ответ Заруба. — И есть все хотят. Принимай, мать, пожалуйста.
Сергей смотрел на жену Остапа, не скрывая своего удивления. Никак не верилось, что это хрупкое существо было матерью трех рослых, прямым наследием в отца, девочек, фотография которых никогда не убиралась со стола Остапа. Но еще удивительнее казалось то, что первый шаг, сделанный этими совершенно не похожими друг на друга людей по направлению к входу в кинотеатр, стал их первым шагом в большую совместную жизнь. Сергею несвойственна была зависть, он не умел завидовать. Но сейчас, видя, как заботливо суетятся вокруг гостей супруги, в нем шевельнулось что-то вроде зависти и ущемленного самолюбия.
Сергей сел за угол стола возле окна. Юля пришла вместе с Бочкаревым чуть позднее. Они сели в другом конце — напротив него. Обе женщины оказались почти что рядом. Сергей невольно сравнил их. Они наверняка были ровесницами. Но Юля почему-то выглядела старше жены Остапа. Во всяком случае, держалась с большим достоинством. И уж, конечно, казалась ему несравненно красивее.
Вечер проходил весело. Много было сказано всего смешного. Однако часам к девяти кое-кто из гостей уже распрощался с хозяевами. За столом стало свободнее. Ушел Бочкарев. Юля пересела к Сергею.
— О чем ты хотел поговорить? — спросила она.
— Я уже объяснял, совет мне твой нужен. О своих делах хотел поговорить. Да и не только о делах, — ответил Сергей.
— Я слушаю.
— Не место здесь…
— Хорошо, расскажешь по дороге, — решила Юля.
— Тоже не очень удобно…
— Ничего. Я пойму. Надеюсь, ты меня проводишь?
— Конечно.
— Вот и хорошо. И пойдем танцевать.
Они не пропустили ни одного танца. Но хорошее настроение так к Сергею и не вернулось. Юля скоро заметила это.
— Ты как вареный, — сказала она.
Сергей молча кивнул.
— Тогда пойдем. Нам не обязательно быть тут до конца.
— Я давно намекал тебе на это.
— Но и я тебе говорила, уйти раньше всех я тоже не могла.
Они от души поблагодарили хозяев за хороший прием и вышли из кафе на улицу. Уже стемнело, и повсюду зажглись огни. Ночь принесла прохладу. Сергей сразу же почувствовал облегчение, словно освободился от чего-то непосильного, тяжело давившего на плечи, мешавшего спокойно дышать. И даже удивился этому, так как усталости физической до этого не замечал. Но потом понял, что облегчение наступило душевное, хотя и это тоже казалось странным, ибо утром он даже обрадовался, получив на званый семейный ужин к Зарубе приглашение. Что же, в таком случае, произошло? Ведь весь день он провел исключительно в кругу друзей и своих коллег. За столом тоже было весело. А он с трудом дотянул до той минуты, когда в конце концов распрощался с гостеприимными супругами…
Они шагали с Юлей совсем близко друг от друга. Он держал ее за руку чуть выше локтя, жадно впитывая исходящее от нее тепло и думал о том, что как это ни странно, но именно друзья, эти очень славные и милые люди, тяготили его все это время. Он слушал их, говорил с ними, смотрел на них, а хотел и ждал только одного — остаться скорее наедине с Юлей. И когда остался, всякое оцепенение сразу прошло. Но не прошла обида, десять, двадцать, сто постепенно накопившихся за эти годы цепких и колючих, как усы овсюка, маленьких обид за постоянные отказы на все или почти на все его предложения и просьбы. И хотя ему было очень приятно вот так неторопливо идти сейчас вместе с Юлей по освещенному ночному проспекту, говорить с ней о своих делах ему вдруг в первый раз решительно расхотелось.
Юля со свойственной ей проникновенностью, очевидно, тоже почувствовала это, потому что, так же как и он, шла молча, ни о чем больше его не расспрашивала, ничего ему не говорила, но, поравнявшись с небольшим, заросшим кустами сирени сквериком, все же не выдержала и сказала:
— И все же ты обиделся…
Сергей неопределенно пожал плечами.
— Тогда чем же ты недоволен? — продолжала допытываться Юля.
— Собой, — ответил Сергей первое, что пришло на ум.