– Садитесь, мистер Краус. Так будет лучше. Кстати, вам пора принимать лекарство. Ваши капли, мистер Краус. Я отмерил ровно сорок, как указано в рецепте доктора Бартона. И ещё…
Мне показалось или в механическом голосе и вправду появились нотки извращённого удовольствия?
– …Я подогрел ваши свечи, мистер Краус. Вы готовы к процедурам?
Рибофанк
Андрей ФроловИнтервенция
Два секретата сшибаются в центре комнаты, корёжа интер-коллективный эфир. Шипят яркие виртуальные искры. Девушки заходятся в крике и жмутся к бревенчатым стенам. Плечистый телоскульптор запоздало подаётся вперёд, будто решился в самом деле отвесить дуэлянтам пару тяжеловесных хуков. Сутулый неонерд в углу поднимает голову. Смотрит на драку со смесью интереса и затаённого, глубинно-школьного страха.
Но всё это через час…
А сейчас они входят в коттедж.
Настороженные, преисполненные недоумения и брезгливости. Словно провести ночь им предстоит не в добротном лесном доме, а в базальтовой пещере, где будущий ужин нужно сначала освежевать.
Дом, однако же, вполне комфортен. Сложенный из кедровых брёвен, он суров и примитивен, как варвар из исторического фильма. Светильники стилизованы под свечи. В центре гостиной под мощной бронзовой вытяжкой размещён огромный камин, окружённый кольцевым диваном. Прислуга успела развести самый настоящий огонь, и воздух наполнен чуждыми запахами горелого дерева.
В дальней стене видны двери трёх комнат, окна забраны коваными решётками. На мебели, полах, ступенях и источниках освещения лежит печать кропотливой заботы, с которой возводился лесной сруб. Несмотря на проекторы в стенах и прочую скрытую электронику, почти всё в гостиной аутентично, а о тёмно-жёлтую стену можно посадить настоящую занозу.
И всё равно гости косятся и недоумевают, втайне жалея, что откликнулись на авантюру Рамоны Эрвас…
Первым входит Ардо. За прошедшее со встречи выпускников время парень стал ещё выше и раздался в плечах. Глаза телоскульптора по последней моде сияют нежно-золотистым. На левом запястье глянцевый реанимакожух – Ардо хвастает, что в модельном тренде сейчас укороченные пальцы, и уже через неделю хирург доберётся и до его правой руки.
Следом в дом проходят Джам и Сьюзан Гиллис. Как всегда неразлучные, даже порог переступающие одновременно. Голубки держатся за руки, почти не рассматривают необычное убранство хижины, сливают эфирные сферы на самой грани приличий и без умолку воркуют об интимном. Глаза Сьюзан затянуты поволокой вожделения; Джам услужлив и внимателен, будто сошедший с рекламы образчик заботы и мужественности.
Прайла, идущая следом за влюблёнными, покачивает головой. Она давно смирилась с ролью серой мышки, не привлекающей самцов уровня Джама или Ардо. Но столь публичное проявление чувств кажется ей излишним и провокационным. Она деловито осматривает холл и направляется изучать проигрыватель виниловых дисков в стенном стеллаже.
Девушка бережно проводит пальцами по рычажкам, противовесу и тонарму, на пузыре её эф-сферы мелькают справочные данные о типе и устройстве старинного аппарата. Прайла задумчиво вставляет электросигариллу в порт на горле и выдыхает к потолку облако ароматизированного пара.
Затем в натопленной гостиной появляются Виктор и Кринд.
Первый осматривает дом с интересом искушённого историка. Второго не узнать, если бы не публичные мемонические архивы Университета. Он сразу шаркает в угол, занимает глубокое кресло, разворачивает на тощих коленях портативный графический дисплей и начинает набросок. Сферы обоих свёрнуты, секретаты притушены. Виктор нетерпелив, но умело прячет эмоции за ширмой вежливого ожидания. На его тонких губах притаилась саркастическая улыбка.
В свою очередь Кринд и не пытается скрыть, что на приглашение откликнулся с неохотой. Окружающие знакомцы в одном шаге от черты, за которой раскинулся его личный океан открытой неприязни. Парень только и ждёт, когда сможет вернуться в город.
Закрыв за собой тяжёлую дверь, последней в дом входит Рамона. Её эф-сфера тоже свёрнута, тёмно-карие глаза светятся жгучей тайной. Девушку распирает от желания поделиться ею с окружающими, но она мужественно терпит и охотно отвечает на глупые вопросы.
– Разумеется, в доме есть благоустроенный туалет.
– Нет, дикие звери не могут пробраться внутрь.
– Машина экстренных служб домчит сюда за полчаса.
Рамона с улыбкой запирает дубовую дверь. Весьма довольная собой, она оборачивается к остальным, уже успевшим рассредоточиться по просторной гостиной. За спиной девушки громко щёлкают замки. Через секунду на лицах собравшихся появляются недоумевающие гримасы.
– Экстер-коллективный доступ упал, – сообщает Прайла.
Она отодвигается от агрегата, чьё устройство не успела изучить. Без доступа в справочники проигрыватель винила кажется ей опасным.
– И у меня не отлавливает, – подтверждает Виктор.
Джам тоже кивает. Кринд поглядывает из своего угла, но ему, похоже, на сбой эф-связи наплевать.
– Знаю, – спокойно произносит Рамона и заставляет остальных охнуть возмущённым хором: – До утра этот чудесный дом блокирован от любых эфирных воздействий извне. Намеренно. Так что никто, – она обводит комнату заговорщицким взглядом, – не воспользуется линкерскими лазейками, не загрузит отвлекающие изнанки и не задурит остальных.
– Хитро придумано, – Прайла многозначительно кивает.
– Об этом ты не предупреждала, – с лёгким сожалением признаёт Виктор.
– О чём не предупреждала? – в недоумении, будто после затяжного сна, вскидывается Сьюзан. – Нас с Джамом вообще ни о чём не предупредили…
Ардо хмыкает. Здоровяк подходит к камину и стягивает толстовку с эмблемой университетского аэрофутбольного клуба; усаживается на диван, с недоверием косясь на открытый огонь. Виктор вздыхает, поочерёдно проверяя смежные спальни. Кринд не реагирует. Прайла молча курит, искоса поглядывая на Сьюзан и Джама. Те снова целуются, шепчутся, хихикают.
– Мы собрались здесь не для того, чтобы отдохнуть и вспомнить студенческие деньки, – торжественно объявляет Рамона. Ставит дорожную сумку у двери и деловито осматривает показатели на выдвижном дисплее домашнего эфира. – Сью, отвлекись, пожалуйста…
Девушка с неохотой отрывается от жарких губ жениха. Джам в недоумении, он замечает, что остальные смотрят на них. Даже тощий неонерд в углу. Джам хмурится, но Рамона уже завладела вниманием подруги.
– Мы здесь, милая Сью, – говорит она и разворачивает над дверью голографический баннер, стилизованный под белую простыню с рукописными буквами, – для этого!
На виртуальной простыне написано «ИНТЕРВЕНЦИЯ». Щёки Сьюзан вспыхивают, Джам хмурится ещё сильнее.
– Что это значит? – спрашивает первая красавица потока. – Кто-то подсел на нейротамин? Это Кринд, точно? Почему ты молчала? У нас в Мадриде есть отличный доктор!
Она наконец-то отпускает руку спутника и делает робкий шаг к двери. Изучает баннер так, словно на нём что-то гадкое и непристойное.
– Нет, Сью, – Рамона медленно качает головой. – Это касается тебя. Точнее, ваших отношений с Джамом. Если его на самом деле так зовут…
Теперь Сьюзан бледнеет. Джам щурится, будто не поверил ушам. Его эфирная сфера тут же сворачивается в нуль-точку, и он смущённо облизывает губы. Прайла наблюдает за мужчиной сквозь ароматизированный дым. Ардо кивает, с намёком пристукивая пальцами по молочно-глянцевому реанимакожуху. Кринд ухмыляется. Сьюзан глотает комок и тоже сворачивает персональный эфир.
– Что за глупости, – говорит она. – Я не собираюсь участвовать в каком-либо балагане. Джам, зайка, мы уезжаем.
– Не спеши, – говорит Рамона.
Её круглые щёчки порозовели, но девушка держит себя в руках – она не раз репетировала вступление, к тому же заручилась помощью суфлёра-секретата.
– Дверь заперта до полудня и экстренно откроется лишь по моему кодовому слову. Дай нам пару часов, и всё поймёшь. Или, Джам, ты хочешь сэкономить время?
Джам смотрит на неё – лучшую подругу своей невесты, девушку умную, образованную и столь же одинокую, от которой никак не ожидал такого подвоха, – и потрясённо разводит руками.
– Не понимаю тебя, Рами… – признаёт он. – Это розыгрыш?
– Ясно, – говорит та. – Значит, переходим к интервенции…
– Это насилие над всеми уровнями личности! – выпаливает Сьюзан. Она взволнованна и тщетно пытается нащупать выходы в экстер-коллективный эфир. – Немедленно отопри дверь! Ребята, вы что-то знаете про этот цирк?
Виктор, Прайла, Кринд и Ардо вразнобой кивают. Кто-то бормочет что-то вроде «это для твоего же блага», а Рамона уже распахивает интер-коллективную сферу, приглашая остальных цепляться.
– Мы здесь, Сью, – как можно мягче и спокойнее говорит она, – чтобы доказать, что Джам – вовсе не Джам. Мы здесь, чтобы доказать, что он брачный аферист, для которого нет понятия «любовь»! Тебя взломали и охмурили.
Глаза Сьюзан распахиваются, как у гротескной героини мультсериала. Своей ледяной ладонью она стискивает жаркую ладонь жениха и заставляет того отступить к стене, словно собравшиеся задумали их побить. Джам бледен и подавлен. Эф-сферы обоих голубков свёрнуты до состояния точек, парящих по орбитам секретатов.
– Ты сошла с ума, – шепчет Сьюзан. – Если через минуту дверь не будет открыта, я вызываю полицию, и тогда…
– Я вычислила, что вы встречаетесь с Джамом всего три недели, – дрожащим голосом, с трудом сдерживая азарт и страх, перебивает её Рамона. Её секретат погрузился в системы управления хижиной, загружает данные и настраивает внутренние дисплеи. – Двадцать два дня, Сью! И за это время бу-у-ум! Любовь до гроба? Планирование свадьбы и составление брачного контракта? Может быть, вы и детям уже имена подобрали?
Джам краснеет, но молчит. Сьюзан задыхается от негодования.
– Ты спятила, Рами… – бормочет Сьюзан, а её секретат лихорадочно ищет резервные выходы в экстер-коллективный эфир. – Сожгла золотые мозги наркотой или что ещё… Мы с Джамом вместе уже почти два года! Ребята, да что вы молчите, в конце концов?!