• в 2019 году исследователи показали, что CRISPR-Cas9 можно комбинировать со специальной гРНК, чтобы предельно точно редактировать человеческие клетки и исправлять генетическую мутацию, вызывающую серповидно-клеточную анемию.
Научные достижения наступают необычайно быстро, а идеи и инновации взаимно обогащают друг друга. Поэтому нет сомнений, что после выхода этой книги будет объявлено о новых чудесах, связанных с CRISPR. Кроме того, в ближайшие годы обязательно появятся еще более точные технологии, чем CRISPR. Официальный представитель FDA Скотт Готлиб в 2018 году метко сказал: «Генная терапия станет основой для лечения и, возможно, даже способом лечения многих самых разрушительных и трудноизлечимых болезней человека»[156]. Одобрение концепции по редактированию человеческих клеток для лечения ужасных заболеваний позволит нам легче и увереннее использовать CRISPR и аналогичные инструменты для точного и безопасного редактирования генома человека. По мере того, как уровень комфорта будет расти, ученые, врачи и будущие родители станут все чаще спрашивать, почему эти возможности нельзя использовать в первую очередь для предотвращения страшных заболеваний.
Митохондрии – это крошечные энергоблоки клетки. Митохондриальные структуры, плавающие в цитоплазме клетки (если сравнить клетку с яйцом, то ядро будет желтком, а цитоплазма – белком), достались нам от симбиотических бактерий, которые попали в наши клетки сотни миллионов лет назад. Практически все наши гены (а их около 21 000) находятся в клеточном ядре, однако 37 из них расположены в митохондриях. В отличие от ядерной ДНК, представляющей собой комбинацию ДНК от обоих родителей, митохондриальная ДНК (мтДНК) почти полностью передается от матери.[157]
У большинства людей митохондрии здоровые и позволяют телу получать всю необходимую энергию из клеток. Однако у 1 из 200 человек встречается особая мутация мтДНК, вызывающая заболевания, и примерно у 1 из 650 проявляются симптомы митохондриального заболевания. В основном эти опасные мутация поражают детей, часто вызывая полиорганную недостаточность. Как правило, с возрастом симптоматика осложняется, приводя к значительному поражению клеток мозга, печени, сердца и других систем организма.
Если бы каждый человек с митохондриальной болезнью умирал в юном возрасте, эта болезнь давно бы исчезла из нашего генофонда. Но, как правило, потомкам митохондриальные патологии матери передаются неравномерно, из-за чего одни дети успевают прожить здоровую жизнь, другим приходится учиться существовать с этой болезнью, а третьи умирают страшной смертью в юном возрасте.
Тысячелетиями родители с митохондриальным заболеванием не понимали, почему их дети страдают, и во всем обвиняли судьбу. Но шведский эндокринолог Рольф Люфт не стал винить злой рок. Он первым поставил диагноз «митохондриальное заболевание» пациенту в 1962 году. Несмотря на то что в первые годы в понимании природы митохондриальных заболеваний был достигнут огромный прогресс, поиски лекарства и способов предотвращения его передачи от матери ребенку успехом не увенчались.
В 1990-х годах Жак Коэн и его коллеги из Института репродуктивной медицины и науки в Нью-Джерси первыми ввели жидкость из цитоплазмы здоровой яйцеклетки в яйцеклетку, цитоплазматические аномалии которой могли приводить к бесплодию. Несмотря на то что у 17 детей, рожденных после этой процедуры, митохондриальных заболеваний не было, у двух плодов обнаружили серьезное генетическое заболевание[158]. В ответ на это в 2001 году FDA обязала клиники подавать заявки на одобрение этой процедуры. Из-за слабых показателей безопасности на этот шаг решились лишь немногие клиники. И ни одна из них не получила нужного разрешения.
И все же основная наука не стояла на месте. За последнее десятилетие команды из США и Великобритании разработали две новые процедуры митохондриального переноса. В первом случае здоровое ядро, извлеченное из яйцеклетки предполагаемой матери с дефектной митохондрией, удаляли и помещали в денуклеированную яйцеклетку женщины-донора без митохондриальной патологии. То есть в яйце как бы оставили желток, но заменили белок на донорский. В другой процедуре те же манипуляции проводили с эмбрионом на ранней стадии после оплодотворения яйцеклетки: ученые удаляли ядро и помещали его в денуклеированный эмбрион-донора от родителей.
Этим методом заинтересовались многие будущие матери с митохондриальными заболеваниями. Но некоторые наблюдатели выразили беспокойство. Митохондриальный перенос – это терапия наследственных заболеваний. Дочь, рожденная с донорскими митохондриями, передаст эту митохондриальную ДНК своей дочери и т. д. (Вот почему женщины, пытающиеся изучить свою родословную с помощью тестов ДНК, могут узнать информацию о матери, бабушке, прабабушке, прапрабабушке и далее вглубь веков до нашего общего человеческого предка – «митохондриальной Евы», жившей на свете около 160 000 лет назад.) Несмотря на то что общее количество донорской ДНК у ребенка, рожденного после митохондриального переноса, мало, с точки зрения науки любое изменение ДНК для всех будущих поколений человека – это событие огромной важности.
Из всех стран именно Великобритания провела больше всех работ по изучению митохондриальной терапии и сфер ее применения. Вскоре после того, как в 1978 году в Манчестере родилась Луиза Браун – чудо-малышка из «пробирки», – в Великобритании создали следственный комитет по расследованию случаев оплодотворения и эмбриологии человека. В 1984 году комитет подготовил специальный доклад о будущем искусственного оплодотворения, а затем в 1987 году представил Белую книгу с изложением законодательно закрепленного алгоритма действий на будущее. Эта чрезвычайно важная работа достигла своего апогея в 1990 году с принятием закона «Об оплодотворении и эмбриологии человека», который поспособствовал, как вы уже догадались, созданию Национального управления по оплодотворению и эмбриологии человека (The Human Fertilisation and Embryology Authority, или HFEA). С тех пор HFEA проделало впечатляющую работу по контролю и регулированию репродуктивных технологий по всей Британии.
И хотя закон 1990 года не учитывал и, следовательно, не мог прямо разрешить митохондриальную терапию, этот вопрос вынесли на обсуждение в 2010 году, когда исследователи обратились в министерство здравоохранения и социального обеспечения Великобритании с просьбой внести изменения в регуляторные нормы и разрешить митохондриальный перенос. Вместо того чтобы вынести простое регуляторное решение, правительство Великобритании запустило интенсивный пятилетний процесс консультаций, включавший серию экспертных групп, общественных форумов, комментариев к законопроектам, а также анализ эффективности затрат со стороны Министерства здравоохранения. В 2015 году вопрос о том, следует ли наделить HFEA полномочиями на санкционирование клинических испытаний, был поставлен на пленарное голосование обеих палат парламента и принят единогласно. Затем HFEA дождалось результатов дополнительных исследований и собрало еще больше экспертных комиссий по вопросами безопасности и эффективности митохондриального переноса[159].
В марте 2017 года британское HFEA выдало первую врачебную лицензию на использование метода митохондриального переноса на человеческом эмбрионе с последующей имплантацией в организм матери. После одобрения первых двух заявок 1 февраля 2018 года можно смело утверждать, что первый британский ребенок, родившийся с помощью митохондриального переноса, скорее всего, появится на свет уже в 2019 году[160]. Успешная реализация этой первой в истории процедуры наследственной генной инженерии, спонсируемой государством, стала монументальным шагом не только для Соединенного Королевства, но и всего человечества, и британцы ответственно отнеслись к своей роли.
В Америке процесс рассмотрения митохондриального переноса оказался более бюрократическим. FDA официально запретил митохондриальный перенос в 2001 году, сразу после расширения своих полномочий. Затем в 2016 году конгресс запретил FDA санкционировать даже проведение клинических испытаний по митохондриальной заместительной терапии. Несмотря на наличие нескольких экспертных групп по этому вопросу, FDA все еще не разрешало проводить клинические испытания – отчасти потому, что спорная политика против абортов в США чрезвычайно осложняет любые обсуждения, связанные с эмбрионами. Даже после того, как в докладе Национальной академии наук, инженерии и медицины США за 2016 год были опубликованы выводы, что ограниченное применение методов митохондриального переноса может быть оправданным для эмбрионов мужского пола (как гарантия того, что данные генетические изменения не передадутся следующим поколениям), законодательный запрет США на процедуру все еще остается в силе.
Но до того, как была выдана первая британская лицензия, и вопреки запрету на митохондриальный перенос в США пара из Иордании обратилась за этой услугой к нью-йоркскому врачу Джону Чжану. Поскольку провести эту процедуру в США легально не представлялось возможным, Чжан согласился поехать в Мексику, в которой в тот момент не существовало правовых регламентов в данной области. Когда в сентябре 2016 года стало известно о первом рожденном с помощью митохондриального переноса младенце, ребенок пары уже достиг пятимесячного возраста. Чжан беспрепятственно вернулся в Нью-Йорк и вскоре объявил о создании новой компании с броским названием Darwin Life, которую сам врач охарактеризовал как «расширяющую границы вспомогательных репродуктивных технологий»[161]