[371]. Опрос, проведенный BuzzFeed в 2015 году в 23 странах мира, показал: либеральные страны Европы относились к абортам лояльнее, чем христианские и традиционные страны Латинской Америки, Азии и Африки[372].
Источник: David Masci, Where Major Religious Groups Stand on Abortion, Pew Research Center; дата последнего обновления: 21 июня 2016 года; http://www.pewresearch.org/fact-tank/2016/06/21/where-major-religious-groups-stand-on-abortion.
Различия в убеждениях проявляются и в законодательной базе, регулирующей проведение абортов в различных юрисдикциях по всему миру. В 2015 году исследовательский центр Пью проанализировал мировые законы об абортах. В ходе анализа выяснилось, что 26 % из 196 опрошенных стран разрешают аборты только для спасения жизни матери, а еще 42 % вводят существенные ограничения на показание к процедуре. В большинстве стран, ограничивающих право на аборт, ведущую роль в обществе выполняет религия. Все шесть стран, категорически запрещающих аборты, являются странами с доминирующим влиянием церкви[373]. Различия в правовой базе объясняют, почему жительницы Луизианы – штата с самыми жесткими ограничениями на аборты[374] – выезжают за пределы штата, чтобы прервать беременность, или почему женщины из Андорры, где аборты запрещены законом, вынуждены для этого пересекать границу с Францией.
Различия между взглядами разных сообществ на аборты и принципами их регулирования не только служат предвестником дискуссии о генетически модифицированном человеке, но и являются ее центральным компонентом. А поскольку ЭКО и отбор эмбрионов – базовые процедуры для наследственной генной инженерии человека – почти всегда влекут за собой уничтожение или, по крайней мере, постоянное замораживание неимплантированных эмбрионов, политика абортов плавно трансформируется в политику вспомогательной репродукции, скрининга эмбрионов и редактирования генов человека. Прекрасным примером этому служит поправка Хайда в США. Эта поправка, основу которой заложили дебаты об абортах, уже создала значительные ограничения на исследования в области генетики человека в США[375].
Уже сейчас люди звереют в спорах об окружающей среде, ГМО и абортах, если они устраивают баррикады и разрушают исследовательские центры из-за генетически модифицированных культур или атакуют клиники по прерыванию беременности и убивают врачей. Представьте, что они смогут сделать, когда это же разнообразие индивидуальных, культурных, общественных и правительственных взглядов начнет диктовать национальные подходы к развитию зарождающейся науки о генетически модифицированных людях.
Источник: Alliance VITA, Stop GM Babies: A National Campaign to Inform and Alert about CRISPR-Cas9 Technique; дата публикации: 24 мая 2016 года, https://www.alliancevita.org/en/2016/05/stop-gm-babies-a-national-campaign-to-inform-and-alert-about-CRISPR-cas9-technique.
В 2016 году французская группа активистов под названием Alliance VITA начала кампанию Stop GM Babies («Остановите ГМ-младенцев»). Петиция активистов представлена выше[376].
Эта петиция, которую подписали более 10 000 человек, не имела огромного успеха, но стала предвестником грядущих перемен. Будущие дебаты о генной модификации человека могли бы быть чуть менее спорными, чем борьба с абортами, если бы общественность имела возможность опробовать все плюсы генной инженерии до того, как начнется нагнетание паники. ЭКО – хороший тому пример.
Сразу после рождения Луизы Браун в 1978 году 28 % американских респондентов назвали ЭКО неправильным с точки зрения морали. Но довольно быстро люди стали свидетелями того, как ЭКО помогало женщинам завести детей. Этот очевидный успех и стал причиной, по которой противники абортов в основном пикетируют клиники по прерыванию беременности, а не клиники по лечению бесплодия… даже если в последних и выбраковывается куда больше ранних эмбрионов. Отвечая на тот же вопрос в 2013 году, лишь 12 % американцев назвали ЭКО морально неправильным[377]. С другой стороны, отношение общества к предымплантационному генетическому тестированию и генетически измененным эмбрионам еще не сформировалось, в отличие от отношения к ЭКО.
В 2002 году 74 % американцев, участвовавших в опросе Университета Джона Хопкинса, поддержали использование предымплантационного эмбрионального скрининга для предотвращения серьезных заболеваний. Но только 28 % респондентов согласились бы на такой скрининг для выбора пола ребенка, а еще 20 % были бы готовы с его помощью подбирать определенные признаки ребенка, не связанные с заболеваниями (например, интеллект)[378].
Конечно же, генное редактирование предымплантированных эмбрионов является куда более серьезным вмешательством, чем выбор эмбриона для имплантации матери. Когда в 2016 году STAT и Гарвардская школа общественного здравоохранения им. Тана Х. Чана спросили, следует ли прибегать к редактированию генов, чтобы улучшить физические или интеллектуальные признаки будущего ребенка, лишь 17 % американцев ответили утвердительно[379]. Проведенный двумя годами позже опрос исследовательского центра Пью также показал, что только 19 % американцев готовы изменить гены своего ребенка, чтобы сделать его умнее[380]. Но в 2016 году, когда у респондентов спросили о готовности вмешаться в генетику ребенка, чтобы существенно снизить риск серьезных заболеваний, почти половина опрошенные ответила утвердительно, а в опросе 2018 года это число увеличилось до 72 %[381].
Такие опросы показывают, что американцы с большей вероятностью готовы на вмешательства по четким медицинским показаниям, а также что родители – по крайней мере, в теории – будут до последнего защищать своих детей от любых рисков, даже если речь пойдет об изменении их генетики. Кроме того, из опросов видно, что уровень принятия подобного рода вмешательств американцами начинает расти. Как и в случае с опросами о прерывании беременности, религиозные американцы относятся к генетическому изменению детей настороженнее, чем нерелигиозные.
В Соединенном Королевстве отмечается, пожалуй, самый большой сдвиг в сторону широкого признания более агрессивных генетических вмешательств. Треть британцев, опрошенных в 2001 году, считали генетические исследования неэтичными и противоречащими природе[382]. Однако к 2017 году 83 % жителей Великобритании, опрошенных Королевским обществом, поддержали редактирование генов для излечения серьезных заболеваний при условии, что эти генетические изменения не будут передаваться следующим поколениям. А 76 % поддержали редактирование генов для исправления генетических нарушений, даже если такие изменения будут передаваться следующим поколениям. Целых 40 % поддержали использование генной инженерии для улучшения способностей, в том числе и интеллекта[383].
Население Великобритании характеризуется самой высокой степенью просвещенности в области генетических технологий в мире, особенно в контексте общественных дискуссий о митохондриальном переносе. Все это, а также приверженность науке и прогрессивность национальных взглядов привело к тому, что более трех четвертей населения Великобритании поддержали такие генетические изменения эмбрионов, которые будут навсегда переданы будущим поколениям, а почти половина из опрошенных выразила готовность генетически улучшать своих будущих детей.
Несмотря на то, что всего 10 лет назад Китай сильно отставал от Запада по технологиям вспомогательной репродукции, на пути к повсеместному распространению искусственного размножения страна демонстрирует самый большой прогресс. Живя в обществе, в котором десятилетиями религиозность подавляли, китайцы в меньшей степени связывают скрининг и абортирование эмбрионов с религиозной проблемой, чем большинство других стран мира. Древние китайские концепции taijiao, или внутриутробное воспитание, и yousheng, или здоровое рождение, подчеркивают важность рождения оптимально здоровых младенцев[384].
Эти концепции, дополненные в китайской культуре общественным порицанием и отсутствием правовой поддержки людей с ограниченными возможностями, проложили Китаю путь к более широкому признанию эмбрионального скрининга.
В 2004 году только у четырех клиник в Китае была лицензия на проведение ПГТ. К 2016 году это число выросло до 40. Эта цифра может показаться не слишком большой для страны такого масштаба, как Китай, однако объем работы этих клиник в разы превышает загруженность других профильных организаций. Одна только клиника в Чанше, соседнем городе с Пекином, сообщила в 2016 году о 41 000 проведенных ЭКО, что составляет четверть от общего числа процедур, выполненных в США, и превышает объемы Великобритании за тот же год.
Рост ПГТ в Китае увеличивается на 60–70 % в год. Стоимость данных процедур составляет одну треть от цен в США, а общее количество проведенных ЭКО в Китае уже превысило показатели США и продолжает расти[385]. Китайские клиники рекламируют свою способность использовать ПГТ для устранения риска растущего числа генетических заболеваний. Китайцы, участвовавшие в онлайн-опросе 2017 года, в среднем были «в принципе согласны» на генетическое изменение своих будущих детей