Послышался шум голосов.
– У меня появилась другая идея, – вмешался худощавый мужчина в выцветшей изношенной набедренной повязке. – Давайте будем использовать копья для охоты на животных и грабежа другого племени. Тогда у нас будет больше еды и разных вещей.
Головы присутствующих закивали в знак согласия.
– Мммм, отличная идея.
Создание правил, распространяющихся за границы группы, всегда было сложной задачей. Вполне возможно, что в начале каждой технологической революции кто-то наподобие нашего дальновидного предка предупреждал о надвигающейся угрозе и предлагал международное регулирование, но эти попытки были безрезультатными. Промышленный век принес с собой огромную мощь и богатство, которые люди использовали, чтобы убивать друг друга в промышленных масштабах. Интернет совершенно по-новому объединил мир, но в то же время открыл дверь и для новых уровней агрессии, манипуляций, оскорблений и общественного контроля. Как пишут Ричард Кларк и Р. П. Эдди в важной книге Warnings 2017 года, Кассандры, бьющие тревогу по поводу еще не наступивших опасностей, часто остаются без внимания[465].
Сама ситуация довольно иронична: если кто-то призывает ввести международные правила для противодействия потенциальным будущим опасностям уже сейчас, то многие ответят, что в этом нет нужды и срочности. Но если не организовать должный порядок сейчас, то в будущем, когда эта угроза наступит, момент может быть упущен, и мы не сможем все исправить. Помня о том, как сложно управлять мощными технологиями, мы должны уже сейчас присмотреться к самым красочным примерам взаимодействия с другими революционными технологиями (например, атомной энергией) на международном уровне и найти правильный баланс между продвижением колоссальных благ генной инженерии человека и минимизацией худших из возможных опасностей.
Представьте, что бы случилось, если бы в 1945 году мы дружно подняли руки и заявили о неизбежности распространения ядерного оружия и нашей смиренной готовности к этому. А теперь представьте, насколько плохо все закончилось бы, если бы мы просто признали сам факт разрушения окружающей среды, не попытавшись спасти нашу планету и не отыскав источники альтернативной энергии. Договоры о применении химического и биологического оружия, принятые на международном уровне, не соблюдались в полной мере – или, в случае с Сирией, не соблюдались вообще, – но это все равно лучше, чем альтернатива. Мы создаем автомобили, способные развивать скорость почти до 1300 км/ч, но коллективно устанавливаем общие скоростные ограничения, уравновешивающие желание людей быстрее добраться до места назначения и потребности общества в безопасности.[466]
Чтобы найти правильную предельную скорость для генетического улучшения человека, нам нужно найти гармоничный подход к генной инженерии человека во всем мире до того, как последствия общинных и национальных различий разведут нас по разные стороны. Мы должны найти тот путь, который позволит избежать безграничных фантазий о трансгуманизме и бесчеловечного наследия евгеники.
Для начала необходимо понять, что мы как вид хотим и не хотим ограничивать.
Нет ничего плохого в генной инженерии или улучшении человека. Если бы наш вид был создан идеальным, то у нас не возникало бы всех тех сбоев в биологических программах, из-за которых люди страдают от болезней, умирают молодыми или не реализуют свой потенциал в каких-то сферах. Даже те из нас, кто верит в Бога, могут взглянуть на ситуацию так: создатель придумал космос как нечто большее, чем обои для человеческого неба; он хочет, чтобы мы выяснили, как изменить нашу биологию, чтобы сделать возможным исследование и заселение далеких солнечных систем, особенно учитывая перспективу того, что наша планета станет непригодной для жизни.
А может оказаться и так: единообразное ограничение генной инженерии человека во всем мире превратится в коллективный эволюционный изъян. Насколько нам известно, мы в двух шагах от стихийного бедствия или антропогенной катастрофы (смертельного вируса или ядерной войны) и с нашей сегодняшней биологией пережить это не сможем. С другой стороны, возможен и иной сценарий. Изменение нашего эволюционного курса уменьшит наши разнообразие конкурентоспособность в мире, который мы пока что не можем предсказать. И хотя аргументы в пользу применения генетических технологий кажутся весьма убедительными, отсутствие ограничений – это залог провала.
Если опасность генетической свободы для всех приведет к конфликту внутри обществ и между ними, мы должны найти наилучшую из возможных альтернатив. Немногие примеры наших прошлых успехов явно указывают на то, что ключевым компонентом выбранного подхода должно стать четко спланированное международное регулирование.
Последние несколько лет именитые ученые часто встречались, пытаясь найти лучший способ развития генной инженерии человека. Некоторые наблюдатели предупреждали, что вмешательство правительства на ранних стадиях может принести больше вреда, чем пользы. Другие же считали, что на данном этапе достаточно саморегулирования со стороны научного сообщества[467]. Несмотря на то что научное сообщество проделало впечатляющую работу, прокладывая дорогу стратегии разумного использования генетических технологий[468], одного саморегулирования оказалось мало. Ставки для нашего вида слишком высоки, чтобы позволить пустить генную инженерию человека на самотек. Какой бы соблазнительной ни была перспектива увидеть букет из сотен цветов различных нормативных и ненормативных подходов, мы должны стремиться к некой глобальной гармонизации того, насколько далеко мы как вид готовы эволюционировать.
В лучшем случае мировое регулирование уравновесит сложные и часто противоречащие друг другу интересы различных стран и групп. Точно так же, как было с Договором о нераспространении ядерного оружия, уравновешивающим потребности ядерных и неядерных государств, любой эффективный и глобальный надзор в области генной инженерии человека должен найти баланс между интересами всех стран. Те, кто считает неограниченное генетическое изменение своих будущих детей своим неотъемлемым правом и, возможно, даже обязанностью, должны найти точки соприкосновения с теми, кто видит в этом оскорбление человеческого достоинства. Но найти этот баланс не так просто, как кажется. Практически сразу начинаются проблемы.
Философы тысячелетиями пытались сформулировать права и обязанности человека. Во Всеобщей декларации прав человека, написанной после двух мировых войн и зверств нацистов, приведен общий стандарт для «достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав». В первом пункте декларации говорится: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах». Вот здесь проблемы и начинаются.
Что в данном контексте следует понимать под рождаются? Применима ли эта формулировка к эмбриону на ранней стадии, генетически измененному еще до имплантации? Однако если изменить слово рожденный на зачатый, то это не просто ограничит репродуктивные права женщин, но и будет означать, что, находясь в пробирке, каждая из тысячи оплодотворенных яйцеклеток, полученных из индуцированных стволовых клеток женщины, будет иметь те же права, что и ее 10-летний ребенок. Другими словами, складывается ситуация не из простых.
Но если бы мы смогли достичь консенсуса в отношении защищаемых прав и способов их защиты, то регуляторная структура, согласованная на глобальном уровне, имела бы множество преимуществ. Такая организация не просто привела бы к сокращению возможных конфликтов и бесчеловечных экспериментов над людьми. Она бы также поспособствовала международному сотрудничеству, помогла бы снизить затраты на соблюдение нормативных требований и создать атмосферу глобального сотрудничества во имя общего блага.
С учетом этих целей в последние годы было предпринято несколько попыток (правда, в основном безрезультатных), направленных на достижение определенного международного согласия о плане дальнейших действий.
После того, как Международный комитет ЮНЕСКО по биоэтике заявил, что «человеческий геном должен рассматриваться как достояние человечества»[469], Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека, принятая ЮНЕСКО в 1997 году, запретила любую «практику, противоречащую человеческому достоинству, такую как практика клонирования человеческой особи». В том же году Совет Европы открыл для подписания свою Конвенцию о правах и достоинстве человека в биомедицине. В документе говорилось, что вмешательства, направленные на изменение генома человека, могут осуществляться только «в профилактических, диагностических или терапевтических целях и только при условии, что они не направлены на изменение генома наследников данного человека».[470]
В феврале 2002 года Специальный комитет ООН по Международной конвенции против репродуктивного клонирования человека начал переговоры о заключении обязывающего договора. Не имевшая обязательной силы Резолюция Генеральной Ассамблеи была принята в марте 2005 года – 84 голоса за, 34 против и 37 воздержавшихся. Она призывала государства-членов «запретить все формы клонирования людей в такой мере, в какой они несовместимы с человеческим достоинством и защитой человеческой жизни»[471]. В отчете о совещании ЮНЕСКО за 2015 год содержится призыв к мораторию на модификацию зародышевой линии, поскольку, по мнению организации, при внесении наследуемых изменений в геном человека «под угрозу будет поставлено неотъемлемое и, следовательно, равное достоинство всех людей, и произойдет возврат к евгенике»