Когда все было готово, Шестаков надел на лицо шаманскую маску – и впервые посмотрел на ведьму сквозь прорезанные в древнем дереве глазные отверстия. Левой рукой он грубо схватил Гуляру за подбородок и приподнял его вверх – ее лицо мгновенно исказила гримаса отвращения.
– Твоя жизнь на земле заканчивается, ведьма, – впервые заговорил маньяк с жертвой. – Скоро ты будешь рассказывать о нашей последней встрече в аду. Своему хозяину и таким же, как ты, навечно запертым там, благодаря мне, тварям.
Но вдруг ад ворвался в помещение подвала сам.
Шестаков подпрыгнул на месте от неожиданности. Вздрогнула также и прикованная цепью Гуляра. С улицы Лесной, на которую из подвала выходило малюсенькое вентиляционное окошко, с невероятной громкостью звучало нечто совершенно непостижимое.
«Преисподняя, не сегодня!
Не сегодня, Преисподняя!..»
– Что за…. Уроды! Они же маму разбудят!
Шестаков сорвал с лица маску и, бросив ее вместе с мачете на верстак, устремился вверх по подвальной лестнице.
Глава 4Ляшкин против Шестакова
В розовом «дэу-матизе», который для операции предоставила Клара (поскольку автомобили Ляшкина и Гуляры Шестаков мог узнать), припаркованном под окнами дома старшего следователя, были опущены все стекла, а также открыт люк. Из динамиков врубленной на полную громкость стереосистемы раздавался оглушительный гангста-рэп Василия Ложкина.
Предложение Ивана он встретил с крайним воодушевлением. Чего нельзя было сказать о скептическом Ляшкине.
– Хорошо, Гуляра поймет, что мы рядом, – сомневался он, – но вы уверены, что это отвлечет Шестакова?
– Еще как! – хором ответили соседи.
Пока Василий на максимальных децибелах проводил импровизированный опен-эйр, Владимир, как опытный боец спецназа, должен был проникнуть в дом маньяка. Чтобы там, используя эффект внезапности, провести его задержание.
Иван вместе с Кларой и знакомым ему веснушчатым спецназовцем, которого, как оказалось, звали Вадимом, сидел в бусике техсвязи. Поставили они его через дорогу за перекрестком, откуда отлично просматривался вход на участок Шестакова. Связь с притаившимся в некошеной траве Ляшкиным они держали по рации.
– Проверьте наушник, – еще в машине настраивал аппаратуру Вадим. – Раз, раз.
– Слышу хорошо, – ответил Ляшкин.
– Микрофон, – продолжил процедуру веснушчатый.
– Микрофон. Раз-два, раз-два… – дал обратный сигнал Владимир.
– Все отлично, – резюмировал рыжий и протянул командиру приемный блок – черный, пластиковый контейнер, размером с сигаретную пачку. – Передатчик.
Ляшкин засунул передатчик в нагрудный карман и осмотрел остальную амуницию: затянут ли как следует бронежилет, есть ли в патроннике «дежурный», ускоряющий начало стрельбы, боеприпас.
Как только разъяренный Шестаков выпрыгнул из ворот своего дома и быстрым упругим шагом направился к источнику жуткого звука, Ляшкин, по команде Ивана, перемахнул через забор его участка с другой стороны.
Капитан перебежал вплотную к зданию и осторожно пошел вокруг него, чтобы добраться до входной двери. Если все пойдет, как надо, попав внутрь, он окажется в тылу у ничего не подозревающего, сумасшедшего коллеги.
– Ты что? Совсем охренел! Я тебе сейчас уши на затылке завяжу! – Шестаков сходу посыпал на Василия любимыми анатомическими казнями. – А ну-ка, на хер отсюда!
Ложкин, вальяжно развалившийся на капоте, и не думал повиноваться.
– Че на хер-то? – пренебрежительно ответил он. – Старый пердун, отличная музыка!
Так с Шестаковым не разговаривали давно. А вернее никогда.
– Что?!! – задохнулся следователь от ярости.
Василий, помнивший, что тот, кого он сейчас пробует вывести из себя, в легкую уложил кучу вооруженных оперативников, заранее продумал безопасный план спасения. Весьма простой: бегать вокруг машины. Древняя тактика, позволяющая дворовым дрищам безнаказанно троллить намного более сильных противников. Так и случилось. Шестаков ринулся на Ложкина, но поймал лишь пустое пространство капота. Василий был уже около багажника.
Началась беготня по кругу.
Тем временем трек «Преисподняя» сменился композицией «Район в огне».
Капитан Ляшкин, тем временем, был уже в доме. Покуда с улицы звучало чудовищное творчество соседа Ивана, о появлении безумного хозяина можно было не беспокоиться.
Владимир сразу понял, где искать Гуляру. Дверь в подвал была приоткрыта, тусклый электрический свет озарял ведущие вниз ступеньки. Ляшкин сделал по ним два осторожных шага и несколько раз негромко позвал:
– Гуляра? Гуляра?
И услышал в ответ сдавленный крик.
– Прием! – обратился тут же Владимир к рации. – Я нашел ее.
– Гуляра, Гуляра! Это я! – Иван закричал в микрофон так, что Вадиму пришлось вмешаться.
– Тихо! Тебя слышит все равно только он, – Вадим имел в виду капитана, – через наушник.
Иван, смутившись своей несдержанности, виновато кивнул.
– Командир, я вызываю группу? – попросил у Ляшкина подтверждения Вадим.
– Вызывай, тут все ясно. Она в подвале, на цепи, – Ляшкин кратко описал, что видит. – Иван?
– Да!
– С ней все в порядке, жива. Ты во всем оказался прав.
Черешнин не смог найти слов, чтобы ответить, он просто старался не разрыдаться в присутствии Клары, и двух спецназовцев.
– Вадик, зови группу, – еще раз отдал распоряжение Ляшкин.
– Есть! – ответил веснушчатый и переключил канал, чтобы связаться с базой.
– Черт! Господи! – воскликнула вдруг Клара, на которую, видимо, успел оказать влияние дуализм ложкинского рэпа. – Смотрите!
Иван поднял глаза на носящихся вокруг машины Клары маньяка и меломана. Забег, к его удивлению, был закончен. Василий, раскинув длинные, одетые в спортивный костюм руки и ноги, лежал прямо на земле без признаков жизни. Над ним тяжело дыша, словно хищник над добычей, нависал сутулый Шестаков.
С яростным презрением плюнув на поврежденного врага, следователь рывком открыл пассажирскую дверцу «матиза» и скрылся в его салоне. Музыка поперхнулась и замолчала. Из машины вылетела выдранная с корнем стереосистема.
Покончив с источником мерзких звуков, Шестаков выбрался наружу. А затем медленно развернулся в сторону, наблюдающего за ним бусика связи. Он смотрел прямо на машину, в которой сидели Иван, Клара и рыжий техник, и взгляд его, казалось, без помех процарапывал не только тонкую пленку тонировки, но и все бортовое железо.
Шестаков сверлил их взглядом секунд десять, после чего резко направился к дому.
– Володя, он идет обратно! Он идет в дом! – закричал Иван в рацию, чтобы предупредить Ляшкина.
Как только Шестаков скрылся за калиткой забора, Черешнин, сорвав наушники, выпрыгнул из машины и помчался к лежащему на земле соседу. За ним побежала и Клара. К общему облегчению, они еще не успели до него добежать, а Ложкин уже зашевелился, и, тряся рыжими кудрями приходящей в себя головы, уселся на дорожную поверхность.
– Все нормально! – Василий поднял руку в успокаивающем жесте. – Машинка, блин, маленькая, бабская. Не ожидал я, что он через нее перескочит. Двинул прямо в челюсть, псих прокурорский…
Шестаков действительно перепрыгнул через «матиз» и, крутанувшись «пятой точкой» на гладкой поверхности автомобильной крыши, влепил Василию ногой в голову. Наглухо нокаутировав любителя послушать громкую музыку на частной чужой территории.
– Какая есть, – огрызнулась Клара, – бегать нужно шустрее!
Секретарша с досадой пнула носком ноги уничтоженную стереосистему:
– Блин! В тишине теперь ездить. Хотя это лучше, чем под такую музыку.
– Ладно, ладно… – Васька осторожно пересел с задницы на корточки. – «Играйку» я тебе новую хоть сегодня принесу – на выбор, не проблема.
Убедившись, что с соседом все в порядке, Иван помчался обратно – туда, где можно было слышать капитана и то, что происходит с ним в доме. Если все пошло, как они планировали, то Шестаков уже обезврежен и лежит на полу в наручниках. А Гуляра свободна.
Хозяин дома на перекрестке Садовой и Лесной, ловко вырубивший молокососа в спортивном костюме, с трудом удержался от того, чтобы не добить его до состояния трупа.
– Спокойно, – уговаривал сам себя Шестаков, – спокойно.
Терять голову в такой ответственный день, как сегодня, было совершенно невозможно.
«Откуда он взялся? Что тут делает этот гаденыш? – начал он размышлять, выдирая из приборной панели музыку. – Ждать ему здесь некого: до ближайшего дома двести метров, да и живут там старики. К кому из соседей он мог приехать? Громкая музыка… Громкая музыка…».
Кто-то ему в последнее время жаловался на громкую музыку. И на соседей.
Шестаков огляделся и увидел еще один странно припаркованный автомобиль – которому, в принципе, тоже нечего было делать в его захолустье.
Громкая музыка. Она отвлекла его от важного дела. Он вышел из дома и оставил ведьму одну.
Громкая музыка… Соседи…
Быстрым шагом Шестаков устремился к дому, изо всех сил удерживая себя, чтобы не перейти на полный паники бег.
Гуляра не высыпалась, потому что ей мешал сосед. Своей тупой, дебильной музыкой – она рассказывала.
Его выманили из дома.
Все это не просто так. Нужно, как можно быстрее, вернуться!
Владимир Ляшкин, в наушнике которого прозвучало предупреждение, что Шестаков возвращается, был вынужден оставить Гуляру в том же виде, в котором нашел.
Уходя, он попытался ее успокоить.
– Гуляра, я скоро вернусь. Обещаю. Все будет хорошо!
Достав оружие, он осторожно поднялся обратно по лестнице. Прикрыл дверь, ведущую в подвал, и занял позицию за входной дверью. Чтобы иметь возможность сразу же взять на мушку того, кто в ней появится.
Секунды тянулись кошмарно медленно. С момента, когда Ляшкина предупредили о возвращении Шестакова, времени прошло достаточно, чтобы хозяин мог добраться от Клариной машины до крыльца дома несколько раз. Спрашивать по рации, куда подевался Шестаков, Владимир опасался – даже самый негромкий шум мог привести к неудаче. И вот когда стало казаться, что больше тянуть уже некуда, и придется предпринять что-то самому, прямо возле своего левого уха Владимир услышал негромкий щелчок. Который, как человек военный, узнал сразу. Возле его виска только что сняли с предохранителя пистолет. Глок-17, если быть совершено точным – штатное оружие работников прокуратуры РФ.