Дело в том, что он точно знал, кто убил Влада Красовского.
И, конечно, это была не первая жена убитого – Клара.
Милена закончила речь, и гроб на тележке под траурную музыку Шопена двинулся в сторону галереи. Спустя минуту он скрылся за медленно затворившимися дверями. Вдова снова обратилась к собравшимся, разъясняя, что по программе запланировано дальше: захоронение в колумбарии, поминки и прочее.
Переглянувшись, фальшивые участники похорон толкнули друг друга в бок, согласно кивнули и двинулись в сторону Бойко. При этом Костюм сунул руку во внутренний карман пиджака, а Рыжий в боковой карман куртки.
Ну что ж. Вот и ставка, которую сделали против него, Эдуарда Бойко. Делать нечего: нужно сбросить к чертовой матери карты, и как можно скорее убраться из-за стола!
Бойко не стал дожидаться неминуемого. Пригнувшись, он сорвался с места, словно безумный, лысеющий, коренастый и траурно одетый заяц.
Глава 7Погоня
– Он с ней спит, – все церемонию повторял Ивану Ложкин, анализируя, поведение Бойко и Красовской. – Я точно тебе говорю.
– Перестань, – пытался унять фантазию напарника Черешнин, но в душе надеялся, что тот прав – измена была бы неплохим дополнительным мотивом.
Наконец церемония закончилась, и можно было, не нарушая правил приличий, поговорить с Эдуардом.
– Все, финиш, – сказал Ложкин Ивану. – Пойдем, побеседуем.
На ходу доставая из карманов телефоны, чтобы включить их обратно в громкий режим (на время похорон они их, разумеется, вырубили), детективы двинулись в сторону партнера Влада Красовского, чтобы задать ему несколько важных вопросов.
В частности, не он ли прикончил своего бывшего партнера?
Но тут случилось нечто странное. Еще на полпути к Красовской, продолжающей принимать соболезнования и раздавать информацию о поминках, они увидели, что Бойко исчез.
– Где он? Ты его видишь? – засуетился Иван.
Немаленького роста Василий, приподнявшись на цыпочки кроссовок, посмотрел поверх голов. Его внимание привлекла открытая боковая дверь.
– Вот он! – крикнул Ложкин. – Убегает!
Они, наконец, пробрались сквозь толпу стоящих в очереди на обнимашки с вдовой, выбрались через боковую дверь наружу, и теперь видели Бойко оба.
Что есть силы, он мчался в сторону автостоянки.
Им ничего не оставалось, как побежать следом.
Эдуард оглянулся. Как он и опасался, Рыжий и Костюм его преследовали. Слава богу, он успел создать себе хорошую фору.
На бегу Бойко нажал кнопку автомобильной сигнализации. На стоянке мигнул габаритами его рабочий черный «мерседес».
– Стой! – раздалось сзади (кричал, похоже, Рыжий). – Стой, а то хуже будет!
Эдуард влетел в салон машины, мгновенно завел двигатель и врубил заднюю скорость, чтобы выехать со стоянки на дорогу. Между ним и преследователями было еще добрых метров пятьдесят, он должен был успеть.
«Если только они не начнут стрелять…» – промелькнуло в испуганном мозгу беглеца.
К везению Черешнина с Ложкиным «стрелять» не понадобилось. Дорогу мерседесу неожиданно перегородил фургон с бортовым логотипом «Памятники и плиты. Покуда стоит, ничто не забыто».
Бойко едва успел затормозить, чтобы не врезаться в машину с дебильным слоганом (принадлежащую обслуживающей кладбище, при котором работал крематорий, конторе).
– Ага! – торжествующе завопил Ложкин. – Лови, ему некуда деться!
Если бы Бойко не был уверен, что преследователи вооружены и запросто достанут его выстрелами в машине, он бы просто заперся внутри и вызвал полицию. Но так как, по его мнению, это был не выход, он предпочел покинуть салон и попытаться скрыться бегством. Благо территорию крематория, не такую уж и маленькую, он знал, как свои пять пальцев.
– Я за ним! Ты наперерез! – раздавал приказы Василий, как более подготовленный к спортивным забегам.
У него действительно получилось отрезать беглеца от кладбищенской территории, и погнать его на Ивана, обратно, в сторону корпусов крематория.
Обогнув большую напольную цистерну с дизтопливом, служившим сырьем для «Феникса», через еще одну боковую дверь Бойко вбежал в технический корпус.
План его был прост: пользуясь знанием внутреннего расположения, пробежать его насквозь и вынырнуть с другой стороны здания через вход ритуального зала.
Бойко пронесся через «площадку памяти» – место, где по закону (дабы не оскорблять память усопших мгновенным перемещением в помойку) в течение трех дней хранятся только что «отработавшие» на похоронах венки с цветами.
Бежавший ему наперерез Иван, споткнулся об один из таких венков и полетел кубарем в колючие объятия погребального ельника. Пока он выбирался из опутавших его неизвестно чьих «друзей, коллег и родных», Бойко успел забежать в крематорий.
– Беги к парадном входу, перехватывай там, – крикнул ему Ложкин, легко разгадавший эскейп-замысел Бойко. Сказался личный опыт ухода от правоохранителей, которого в ложкинской биографии было навалом.
Черешнин послушно побежал к входу в ритуальный зал, который уже покинули почти все пришедшие проводить Красовского в последний путь.
Войдя в зал, дальше Иван двинулся по единственно возможному пути – пройдя через те же двери, в которые уехал гроб с телом Красовского, он шагнул в галерею между ритуальным и техническим корпусом. Иван не спеша продвигался вперед, в любой момент ожидая, что прямо на него выскочит искомый Эдуард Бойко.
Выскочил на Ивана, однако, не он, а Василий Ложкин. Вместе они растерянно стояли в большом коридоре технического корпуса.
Бойко исчез.
– Да что ж это за Гудини такой! – в сердцах сказал Василий и тут же приложил палец к губам: – Тихо! Слышишь?
Преследователи услышали приглушенно играющий где-то совсем рядом с ними траурный марш Шопена. В отвратительном миди – варианте, который не спутаешь ни с какой другой звукозаписью – это был телефонный рингтон.
Звук шел из отгороженной от коридора комнаты с застекленной верхней частью. Ворвавшись в нее быстрее молнии, Ложкин выхватил из рук прятавшегося там Бойко телефон и рявкнул в трубку:
– Он занят. Позвоните попозже!
После чего сделал шаг вперед.
– Не надо! Не надо! – заголосил Эдуард, выставив перед собой обе руки.
– Спокойно, – попросил присоединившийся к разговору Иван, и Бойко его послушался. – Не кричите.
Черешнин осмотрелся. Уж больно интересно выглядело место, в котором они настигли Эдуарда. Это была не просто застекленная от уровня пояса до потолка комната, типа вахтерской клетушки. Почти половину ее занимал большущий стол, на котором располагалось три компьютерных дисплея и клавиатура с мышью. Экраны находились во включенном состоянии, на них были выведены показания многочисленных приборов: манометров, датчиков температуры и еще чего-то, что Иван сходу не идентифицировал. Все это жило, двигалось, подрагивало, мерцало и переливалось огнями, говоря о том, что прямо сейчас участвует в некоем сложном технологическом процессе.
– Что у вас тут? Филиал Байконура? – кивнул Василий на дисплеи.
– Печка, – Бойко нажал на клавишу на клавиатуре и на дисплее показался зал с печью.
На экране одетый в огнеупорный костюм работник крематория терпеливо ждал, когда Влад покинет «юдоль земную» полностью.
– Пульт, – пояснил Эдуард.
– Это где? – спросил Иван про картинку.
– Там, – махнул рукой Эдик за стенку. И пояснил в привычной для себя манере. – Обычно тут один. А там еще. А я-то занят. Сегодня Влад.
– Понятно, – ответил Черешнин, хотя понятно было с трудом.
Втроем в комнате с компьютерным пультом было тесновато, да и не сидеть же на корточках, чтобы не увидел кто-нибудь, случайно пройдя по коридору.
Ложкин с Черешниным под руки вывели Бойко в коридор, и завели в первую попавшуюся подсобку. Ей оказалась кремуляторная.
Эдуард воспринял это по-своему.
– Я подпишу! Не убивайте! Хоть сейчас!
На лице Ивана успело отразиться недоумение. Незаметно для Бойко, Ложкин тут же двинул Черешнина локтем в бок.
Сдвинул брови к переносице, Васька сурово заявил беглецу:
– Может, и не убьем. Если скажешь правду!
– Чего? Это только он. Я никогда. Мне все равно. Зачем? Я-то за! – Бойко перешел на скороговорку, которая только усугубила непонимание.
Василий зашел с козыря, который давно готовил:
– С женой Красовского спишь?
– Что? – глаза Бойко округлились. – Нет… А причем? Милена? Как?
– Молчать! – втянулся в игру и Иван. – За что ты убил Красовского?
– Что? Вот вы! – опять замельтешил Эдуард. – Почему? Нет!
– Влада за что ты убил? – с расстановкой, нагнетая, повторил за Иваном Ложкин.
– Все говори, как есть! Быстро! – насел Иван.
– Я нет! Вы что! Как же я! Я думал наоборот! И меня заодно… – затараторил Бойко. – А вы? Не вы? Тогда не понимаю вообще…
– Что «мы не мы»? – сделал очередную попытку понять допрашиваемого Черешнин.
– Ну не Клара же! – ответил Бойко, как нечто само собой разумеющееся и рассмеялся.
– Это верно, – согласился окончательно озадаченный Иван и переглянулся с Ложкиным.
Тот в ответ просто почесал затылок. Как вести дальше это странный допрос у обоих пропали всякие мысли. Хоть они и мало что понимали из того, что говорит допрашиваемый, искренность его не подлежала сомнению.
– Значит, говоришь, ты не убивал, – повторил Иван задумчиво.
– Вообще! – перекрестился Бойко. – Скажите там. Вы ж сами-то… Вот я удивлен, если честно!..
– Тогда такой вопрос, – Иван прервал Эдуарда. – Почему ты от нас убегал? И заодно: кто мы, по-твоему, такие?
Тут Эдуард сказал самую загадочную фразу из всех, что произнес до того:
– Ну как же? Вы ж от Хованского. А нет?
Замешательство, которое вызвала его реплика, было таким, что Бойко решил рискнуть.
Швырнув в лицо Василия горсть чего-то мелкого и неприятно царапучего, он двинул Ивану коленом в пах, вырвался из его рук, и, распахнув дверь, кинулся бежать.