Густой запах спиртного исходящий от качающегося на люстре гинеколога, а также пустые и недопитые бутылки из-под водки, коньяка и другого алкоголя, рассредоточенные по всей квартире, указывали на то, что Стибелис действительно вернулся на «кривую дорожку». Как это и предположил его начальник, Борис Артурович. Случилось это, вероятно, недавно: пыли на скопившейся в квартире пустой таре Иван не заметил – в то время как все остальное там было, как и полагается холостяцкой однушке, в безалаберном беспорядке.
Манин, отдав необходимые служебные распоряжения, вернулся к Черешнину. Алексей попробовал оказать убитому горем Ивану поддержку:
– Будем искать везде. Может еще не поздно.
– Он попрощался, – отрицательно покачав головой, не согласился Черешнин. – «Исполнивший предназначенное освободится». Он покончил со всеми. Они мертвы.
Манин похлопал Ивана по плечу, что вероятно значило, что, как ни печально, но он с ним согласен. Тем не менее, вслух сказал другое:
– Давай надеяться на лучшее, Ваня. Отправляйся к Гуляре. Все новости буду сообщать тебе сразу, я обещаю.
– Я сам его спровоцировал, – сказал Черешнин, опустив голову. – Нельзя было ничего ему говорить про стихии.
– Не надо себя казнить. Я виноват больше. Проглядел. Я протокол читал: у него еще в детстве рассудке мог поехать. Рос без отца, возможно, винил в этом мать, а то и всех женщин. Профессию странную выбрал. И база девственниц эта…Нормальному такое вообще в голову придет?
Прокурор сделал паузу на глубокий вздох.
– А потом и совсем обезумел: ребенка похитил, подонок. В действиях сумасшедших нет логики, ты сам знаешь…
– Есть, – ответил Иван, не согласившись и тут. – Есть логика. Он знал, что делает.
Алексей всем лицом изобразил вежливое сомнение.
– Ее невинность и знак зодиака – вот, что ему было нужно, – продолжил Черешнин. – Старуха в багажнике… Я почти уверен, вскрытие покажет, она умерла от естественных причин. От старости может. После этого он и похитил Варвару – для того, чтобы ее заменить.
– Интересная гипотеза, – потер нос Манин, видимо, не желая вступать в спор. – Мы ее обязательно учтем.
Алексей Николаевич все-таки настоял, чтобы Черешнин отправился в больницу, к супруге. Тут, на месте преступления, он все равно ничем помочь не мог.
Гуляра, как только узнала, что вещи ребенка нашли у покончившего с собой Стибелиса, впала в истерику. Ее изможденный потрясениями организм с трудом пребывал в сознании. Врачи «пошли ему навстречу». После внушительной дозы успокоительного несчастная отключилась, впав в контролируемый медиками глубокий сон. Впрочем, даже в нем она продолжала переживать постигшее ее горе – судя по прерывистой нервной дрожи, время от времени пробегающей по ее телу, и длинным мучительным стонам, вырывающимся из ее груди.
Так прошли трое суток.
Большую их часть Иван провел рядом с женой. Тоже измученный, он спал урывками, у ее кровати, на стуле, сложив голову на скрещенные на коленях руки. Все остальное время он либо сидел рядом, не выпуская из ладоней руку жены, либо, включив ноутбук, с которым, как любой программист, не расставался ни днем, ни ночью, пытался думать над тем, как еще можно повлиять на поиски дочки.
Увы, все размышления и проверки версий только подтверждали уже сделанные догадки. В базе маньяка действительно не было второй такой, как Роза – девственницы под знаком Стрельца. А, значит, Варваре была уготована (а судя по записке, оставленной сумасшедшим, уже воплощена в реальность) страшнейшая участь. Огонь. Единственная из стихий, жертв которой еще не нашли.
Пищу Ивану, то поочередно, то вместе, приносили Клара с Ложкиным. Васька даже подежурил несколько раз, чтобы измученный друг мог немного поспать. Благо ивановский ноут был под рукой, а, как известно, развлекать себя просмотрами ютубовских роликов можно бесконечно.
По нескольку раз в день в больницу заглядывали мать Черешнина и гулярина бабушка, а также постоянно звонили ее, живущие не в Москве, родители. И, естественно, каждому Иван полностью отчитывался о том, как идут дела.
В прокуратуру, по выданному лично Маниным номеру телефона, он звонил не реже раза час. Каждый раз с ним вежливо и тактично делились информацией. К сожалению, почти бесполезной. Несмотря на обыски и опросы свидетелей, каких-либо фактов, способных вывести на след последних жертв Стибелиса, и их маленькой дочери в их числе, установить не удалось.
На третий день Манин позвонил Ивану сам.
Справившись о самочувствии Гуляры, прокурор сообщил, наконец, новость, которая заслуживала внимания:
– Я подал в отставку. Слишком много допущено ошибок и пострадало людей. Ваша девочка… – Алексей вынужденно тронул самое болезненное. – Мне очень жаль, поверьте. Вы оба с Гулярой простите меня, если можете.
Черешнин принял извинения сухо. Не потому, что винил в чем-то Манина. Просто они ничем в этой ужасной ситуации не помогали.
Гуляра очнулась на четвертый день, просто открыв глаза.
Первое, что она увидела, это усталое, напряженное от недосыпания лицо мужа. Он все также сидел рядом, держа ее за руку.
– Здравствуй.
– Здравствуй.
Она, молча, смотрела на него, боясь задать известный им обоим страшный вопрос, но еще больше боясь услышать на него ответ.
– Гуляра, – Иван погладил жену по волосам. – Она жива.
– Ее нашли?! – Гуляра задохнулась от радости. – Нашли! Я знала, я знала…
– Нет, нет, я прошу тебя, – Черешнин остановил супругу. – Прости, я не так сказал… Я так думаю. Я уверен, что она жива.
Гуляра беззвучно заплакала, закусив губу, и отвернула лицо.
– Подожди. Я говорю это не просто так, – Иван заговорил быстро, но, в то же время, стараясь придавать своим словам максимальную убедительность. – Я много думал. Мне кажется, у нас есть шанс. И мы его обязательно используем. Главное, что я понял – убийца не Обухов…
– Это все поняли! – горько воскликнула Гуляра.
– … но и не Стибелис, – закончил Черешнин.
Жена повернулась к нему, ожидая продолжения – а вдруг в нем действительно кроется возможность на спасение девочки?
– Это кто-то еще, третий, – произнес Иван, насколько мог твердо. – И Варвара сейчас у него. И, я уверен, он ее пока… Пока не… Она должна быть жива.
Следующие двадцать минут Иван делился с Гулярой сделанными им за несколько суток размышлений выводами. Она слушала, не перебивая, молча глядя прямо перед собой в больничную стену.
– Не знаю я пока только одного, хоть это и самое главное, – завершил Черешнин. – Кто настоящий маньяк. Есть одно предположение, его сейчас должны проверять. Я звонил Манину, он пообещал, что сделает все возможное…
– Он не поможет, – вдруг заметила на это Гуляра.
– Почему? – удивился Иван такой категоричности.
Вместо ответа Гуляра осторожно села на кровати. Иван помог, поддержав ее под локоть.
– Принеси мне одеться, пожалуйста, – попросила она. – К Манину мы все равно съездим.
Не видя возможности спорить, Иван повиновался. Надеясь, узнать, что имеет в виду его очнувшаяся супруга по дороге к ее бывшему начальству.
Глава 2Ненависть к насекомым
Больше всего на свете он ценил собственный семейный очаг. Весь остальной мир и интересы других людей всегда были для него где-то в стороне. Но своя семья – это другое.
Все встало на свои места, когда Голоса объяснили ему, что он не отсюда. Вот откуда это равнодушие, которое он испытывал по отношению ко всем остальным. Причем совершенно справедливо.
Смотрите сами. Разве можно всерьез сочувствовать муравьям и букашкам? Мимо них можно проходить, не причиняя вреда. Можно даже оказывать им пользу – случайно, не намеренно. Не задумываемся же мы, на самом деле, что «творим добро» для крыс, голубей и навозных мух, выбрасывая мусор на помойку, который они потом пожирают, благодаря чему потом живут?
Он никогда не топтал насекомых специально – только если они причиняли неудобства. Или, как в случае с «проводницами», когда ему нужны были они сами. Точно так же рыбак использует червей, мотыля и опарыша для того, чтобы выловить нужную ему рыбу. И никто, никто его за это не имеет права судить!
Но пробравшихся в дом паразитов – уничтожают. С этим тоже вряд ли кто-то будет спорить. Так он и попытался поступить с настырными Черешниными – попробовал раздавить их, словно выводок мерзких мокриц. Отравить, как термитов, подтачивающих то великолепное здание, которое он возводил почти год.
И как же он оказался прав!
«Личинка» Черешниных – их новорожденная дочка – по иронии судьбы, еще и выудит ему самую последнюю, большую и вкусную рыбу.
Несмотря на то, что супругам удалось выжить, теперь он ничуть их не боялся. Как бы ни были расторопны эти доморощенные детективы, а добраться до него у них просто не хватит времени. Тем более, он запутал следы так эффективно, что никому не придет в голову искать на роль маньяка кого-то другого, кроме и так уже гениально сыгравшего ее бывшего алкоголика Стибелиса.
Но вообще – План чуть было не сорвался, он изрядно понервничал.
Пришлось отступить от правил. Раньше он не трогал тех, кому было меньше тридцати лет. И уж тем более младенцев.
Но… ничего страшного.
Четких правил насчет этого пункта Голоса ему не давали. И возражений, когда в его голове возникла эта схема, от них тоже не последовало. А ее реализация давала сразу несколько положительных моментов: первое – окончательно решался вопрос, кто подставлялся на роль маньяка, второе – исчезали проблемы с теми, кто знал больше всех и мог снова начать распутывать ведущий к нему клубок нитей, третье – он точно доводил свой План до завершения!
Со Стибелисом все вышло легко и изящно. Он заявился к гинекологу домой под вечер. Увидев в дверной глазок, кто стоит перед дверью, врач не мог себе позволить ее не открыть. По его же просьбе он сам включил программу с базой на своем компьютере. Дальше пришлось применить силу – одними уговорами тут уже было не обойтись. Вряд ли Стибелис согласился бы спокойно смотреть, как на его компьютере кончиком карандаша, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, набирают его же предсмертное письмо.