Когда разговор зашел о будущем, Шарпантье отметила, что хотела бы снова сосредоточиться на фундаментальной науке и изучении микробов, а не создавать инструменты для редактирования генома, и призналась, что готова в очередной раз сменить лабораторию и, возможно, перебраться в Институт Макса Планка в Берлине. Даудна полушутя спросила ее, собирается ли она когда-нибудь обосноваться в одном месте, выйти замуж, завести детей. “Она ответила, что не хочет этого, – говорит Даудна. – Сказала, что любит быть одна, дорожит личным временем и не ищет близких отношений”.
Тем вечером Даудна организовала праздничный ужин в расположенном в Беркли ресторане “Ше Панисс”, шеф-повар которого Элис Уотерс была сторонницей подхода “с фермы к столу”. Даудна еще не успела прославиться за пределами возвышенной сферы науки и потому не смогла забронировать столик в роскошном зале на первом этаже, но разместила всю команду за длинным столом в кафе попроще наверху. Они заказали шампанское и подняли тост за начало новой эры в биологии. “Нам казалось, что начинаются удивительные времена, когда наука будет пожинать плоды, и мы гадали, что ждет нас дальше”, – вспоминает Даудна. Йинек и Хылинский ушли раньше, отказавшись от десерта. Той ночью им предстояло подготовить слайды для выступления на конференции на следующий день. Пока они в сумерках возвращались в лабораторию, Хылинский позволил себе выкурить сигарету.
Глава 19. Дуэль презентаций
Биохимик Виргиниюс Шикшнис из Вильнюсского университета в Литве отличается мягкостью манер, носит очки в тонкой оправе и улыбается всегда немного смущенно. Он изучал органическую химию в Вильнюсе, окончил аспирантуру в Московском государственном университете, а затем вернулся в родную Литву. Он заинтересовался CRISPR, когда прочел опубликованную в 2007 году статью, где исследователи йогуртовых культур Родольф Баррангу и Филипп Хорват из компании Danisco доказали, что CRISPR – это оружие, которым бактерии обзавелись в ходе борьбы с вирусами.
К февралю 2012 года он подготовил работу, указав Баррангу и Хорвата в качестве соавторов, и объяснил, как cгРНК в системе CRISPR направляет фермент Cas9, чтобы он разрезал атакующий вирус. Он отправил ее в журнал Cell, который без церемоний отказал ему в публикации. Редакторы сочли статью недостаточно интересной и даже не представили ее рецензентам. “Хуже того, мы отправили ее в журнал Cell Reports, который непосредственно связан с Cell, – говорит Шикшнис. – И там ее тоже отвергли”[146].
Далее он попробовал отправить ее в PNAS, официальный журнал Национальной академии наук США. Верный способ опубликовать работу в PNAS – получить одобрение одного из академиков. 21 мая 2012 года Баррангу решил отправить аннотацию к статье тому академику, который был лучше всех знаком с темой, – Дженнифер Даудне.
Виргиниюс Шикшнис
Даудна заканчивала собственную статью в соавторстве с Шарпантье, поэтому отказалась взять на себя обязанности рецензента. Она прочла лишь аннотацию, а не всю работу, но даже этого ей было достаточно, чтобы узнать, что Шикшнис открыл многие механизмы процесса, в ходе которого, как указывалось в тексте, “Cas9 осуществляет расщепление ДНК”. В аннотации также отмечалось, что это может привести к разработке метода редактирования ДНК: “Эти данные прокладывают путь к синтезу универсальных программируемых РНК-направляемых ДНК-эндонуклеаз”[147].
Тот факт, что Даудна после этого поспешила опубликовать статью собственной команды, если не спровоцировал полемику, то вызвал некоторое недоумение в среде исследователей CRISPR. “Просто посмотрите, когда Дженнифер подала заявку на патент и когда отправила свою статью в Science”, – говорит Баррангу. На первый взгляд, здесь и правда есть повод для недоверия. Даудна получила аннотацию Шикшниса 21 мая, заявку на патент они с коллегами подали 25 мая, а статью в Science отправили 8 июня.
На самом деле, однако, команда Даудны работала над заявкой и статьей задолго до получения аннотации от Шикшниса. Баррангу подчеркивает, что ни в чем Даудну не винит. “В этом не было ничего некорректного и даже необычного, – говорит он. – Она ничего не украла. Мы все отправили ей сами. Винить ее нам не в чем. Наука ускоряется, когда возникает конкуренция. Появляется стимул работать усерднее”[148]. В конце концов, Даудна сохранила дружеские отношения с Баррангу и Шикшнисом. В своем взаимодействии они одновременно и соперничали, и сотрудничали, и такие отношения были всем им прекрасно знакомы.
Впрочем, нашелся один конкурент, которому показалось подозрительным, что Даудна решила поспешить с публикацией статьи, – это был Эрик Лэндер, директор Института Брода при Гарварде и MIT. “Она сообщает редакторам Science о наличии конкуренции, затем второпях сдает статью, и Science подгоняет рецензентов, – говорит он. – Все готово за три недели, и она опережает литовцев”[149].
Лэндер неявным образом критикует Даудну, и это кажется мне интересным и даже забавным, поскольку он один из самых боевитых людей из всех, кого я знаю. И он, и Даудна открыты для конкуренции, и потому я подозреваю, что их соперничество в результате становится лишь более ожесточенным. Но также мне кажется, что благодаря этому они понимают друг друга, как соперники в романе Ч. П. Сноу “Наставники” понимают друг друга лучше, чем кто-либо еще понимает их. Однажды за ужином Лэндер сказал мне, что у него хранятся письма, которые Даудна отправила редакторам Science, чтобы поторопить их с публикацией статьи 2012 года, после того как она прочитала аннотацию к работе Шикшниса. Когда я спросил Даудну об этом, она сразу подтвердила, что сообщила редакторам Science, что в конкурирующий журнал отправлена статья на близкую тему, и попросила ускорить процесс рецензирования. “И что такого? – говорит она. – Спросите у Эрика, поступал ли он так хоть раз в жизни”. Когда мы снова встретились с Лэндером за ужином, я сказал, что Даудна посоветовала мне задать ему этот вопрос. Он немного помолчал, затем рассмеялся и беззаботно ответил: “Конечно. Так и работает наука. Это вполне нормально”[150].
Баррангу был одним из организаторов конференции по CRISPR, состоявшейся в июне 2012 года в Беркли, куда прилетели Шарпантье и Хылинский, и он пригласил Шикшниса представить свою работу. Это подготовило почву для противостояния двух команд, которые спешили описать механизмы CRISPR-Cas9.
Как Шикшнис, так и команда Даудны и Шарпантье должны были представить результаты своих исследований в четверг, 21 июня, на следующий день после того, как Даудна загрузила итоговую версию статьи в систему журнала Science и отпраздновала это с коллегами в ресторане “Ше Панисс”. Баррангу решил, что Шикшнис выступит первым, хотя его работу еще не приняли к публикации, а сразу вслед за ним презентацию проведут ученые из команды Даудны и Шарпантье.
Приоритет для анналов истории был определен: статья Даудны и Шарпантье, уже принятая в Science, будет опубликована онлайн 28 июня, а работа Шикшниса выйдет только 4 сентября. Тем не менее решение Баррангу позволить Шикшнису первым выступить на конференции в Беркли давало ученому возможность заявить о своих правах на часть славы, если бы его исследование оказалось сопоставимым с работой команды Даудны и Шарпантье или и вовсе превзошло бы ее. “Я определял, в каком порядке пойдут выступления, – говорит Баррангу. – Из лаборатории Даудны пришел запрос поставить презентацию раньше выступления Виргиниюса. Я ответил отказом. Виргиниюс первым прислал мне свою статью еще в феврале, когда мы пытались опубликовать ее в Cell, и потому я решил, что будет справедливо позволить ему выступить первым”[151].
Сразу после обеда в четверг, 21 июня, Виргиниюс Шикшнис выступил с презентацией, основанной на своей неопубликованной статье, в 78-местной аудитории, расположенной на первом этаже недавно открытого в Беркли Центра Ли Кашинга, где проходила конференция. “Мы выделили комплекс Cas9-cгРНК и продемонстрировали, что in vitro он делает двухцепочечный разрез в определенных местах целевых молекул ДНК”, – заявил он. Далее он отметил, что однажды описанная система может стать инструментом для редактирования генома.
Однако в статье и презентации Шикшниса были пробелы. В частности, он рассказал о “комплексе Cas9-cгРНК”, но даже не упомянул о том, какую роль tracгРНК играет в разрезании генов. Хотя он объяснил, как tracгРНК участвует в создании cгРНК, от него ускользнул тот факт, что этой молекуле необходимо и дальше участвовать в процессе, чтобы прикрепить cгРНК и Cas9 к фрагменту ДНК, который подлежит уничтожению[152].
По мнению Даудны, это значило, что Шикшнис не понял, в чем состоит фундаментальная задача tracгРНК. “Если не знаешь, что tracгРНК нужна для разрезания ДНК, – позже сказала она, – то никак не можешь использовать ее в качестве технологии. У тебя не получилось установить, какие компоненты системы обеспечивают ее работу”.
Конкуренция была напряженной, и Даудна хотела, чтобы все заметили, что Шикшнису не удалось определить роль tracгРНК. Она сидела в аудитории в третьем ряду и подняла руку, как только Шикшнис закончил доклад. Она спросила: “Показывают ли ваши данные, какую роль в процессе расщепления играет tracгРНК?”
Шикшнис начал издалека, но Даудна попросила его выражаться яснее. Он не пытался опровергнуть ее доводы. “Помню, обсуждение после вопроса Дженнифер едва не вылилось в дебаты, и она категорически настаивала, что tracгРНК представляет собой ключевой компонент системы, не упомянутый в работе, представленной Виргиниюсом, – говорит Сэм Стернберг. – Он с этим не спорил, но и не признавал в полной мере, что он это упустил”. Шарпантье тоже удивилась. В конце концов, она частично описала роль tracгРНК в 2011 году. “Я не поняла, почему Шикшнис, прочитав мою статью 2011 года, не стал дальше анализировать роль tracгРНК”, – отмечает она