[2023]. Как-то инженер горного департамента Министерства финансов К.А. Скальковский, председательствовавший на одном из заседаний этой организации, почти час объяснял участникам, почему необходимо упорядочить добычу на промыслах, как модернизировать производство, но перевод его речи занял не более пяти минут. Чиновника удивила такая краткость, а переводчик из местных объяснил: подробнее не надо, поскольку они всё равно в этом деле ничего не понимают[2024].
Неудивительно, что буровые работы велись как попало, без какой-либо регламентации, по усмотрению «бизнесменов». Их главной заботой было — углубиться в недра и открыть нефтяной фонтан, причём с наименьшими затратами. Инженеры-химики, приезжавшие на нефтепромышленные съезды в Баку из России, постоянно говорили о недопустимости такого ведения дел. Среди них был и Ю.М. Тищенко, рекомендованный Министерством финансов управляющим делами Совета съездов; этот выпускник Мюнхенского политеха профессионально освещал в прессе вопросы нефтяной промышленности[2025]. Большой вклад в её становление внёс В.И. Рагозин, создатель химической лаборатории в Нижнем Новгороде; он не уставал предупреждать: «Мы ведём эту промышленность (нефтяную. — А.П.) самым варварским способом»[2026]. Те же предостережения относились и к переработке. В Америке около 80 % сырьевой добычи использовалось для получения тех или иных товаров, а в России этот показатель не превышал 30 %: остальное просто выбрасывалось, точнее, выливалось в море[2027]. Архаичной была и транспортировка нефти от скважин к переработке: в бурдюках или бочках, погруженных на арбу. Интересная подробность: идею скинуться на устройство общего нефтепровода от промыслов в заводской район бакинские предприниматели подняли на смех, не веря в перспективы этого начинания[2028]. Они остались равнодушны даже к получению необходимых, казалось бы, кредитов под залог нефти и бурового имущества. В финансовом плане все их активы так и висели мёртвым грузом, увеличивая тем самым стоимость производства[2029]. Работавшие в этом регионе банки сетовали: выдача ссуд под нефтепродукты никак не прививается, хотя всем производителям настойчиво рассылаются разъяснения и предложения самых льготных условий[2030].
Вопиющая безалаберность местных «самородков» удивительным образом сочеталась в них с уверенностью в собственных недюжинных силах. Лидеры нефтянки постоянно требовали свободы предпринимательства: только в этом случае они высвободят богатства, лежащие в земле, ниспровергнут иностранцев и вернут деньги, утекавшие за границу[2031]. Чем на самом деле могло обернуться это требование, представить несложно: российская нефтяная промышленность никогда не встала бы на ноги. Её подняли те, кто оказался в состоянии освоить передовые технологии и внедрить правильный менеджмент. Прежде всего это известная фирма «Братья Нобель». Располагая средствами от поставок вооружений в Русско-турецкую войну 1877–1878 годов, эти выходцы из Швеции обосновались в Баку годом позже. Один из братьев арендовал ряд участков нефтеносной земли и купил небольшой керосиновый завод. Так было положено начало товариществу с капиталом 3 млн рублей[2032]. В первую очередь для налаживания эффективной эксплуатации Нобели пригласили специалистов из США и Галиции, где разрабатывались месторождения. Они использовали мировые достижения в способе бурения, в устройстве кубов для непрерывной перегонки нефти и т. д.[2033] Самое пристальное внимание уделили транспортировке: собственными силами построили первый трубопровод, который совсем недавно осмеяли местные кадры. Можно согласиться с выводом одного из ведущих сотрудников нобелевской фирмы К.В. Хагелина: «Технически дело было налажено превосходно. На промыслах бурили по американской системе дёшево, завод давал много и очень хорошего качества керосина. Его развозили по всей России, продавали оптом и в розницу со своих складов… расчёт был на то, что в каждой крестьянской избе керосиновая лампа заменит лучину»[2034]. Неудивительно, что компания быстро выдвинулась на лидирующие позиции: в 1885 году на её долю приходилось около 1/3 добычи (с учётом купленной нефти) Бакинского района, 1/3 производства керосина и 1/2 торговли нефтепродуктами[2035].
На высоком уровне было поставлено дело также и в Батумском нефтепромышленном и торговом обществе, основанном учредителями Поти-Тифлисской железной дороги А.А. Бунге и С.Е. Палашковским. С открытием этой ветки бакинский керосин получил беспрепятственный доступ за границу. Прогнозировалось, что эти инженеры-предприниматели составят реальную конкуренцию американцам, пытавшимся зацепиться за русский рынок[2036]. Ha l Съезде нефтепромышленников (1884) подчёркивалось: в регионе лишь две компании — «Братья Нобель» и Батумское общество — профессионально ведут дело, вкладывая значительные средства, исследуя рынки сбыта, в том числе и заграничные. Иными словами, «они знают, куда идут», в отличие от других, живущих «задним, запоздалым умом»[2037]. Однако вскоре Батумское общество перешло в руки французского банкирского дома Ротшильдов: прежние собственники размещали облигации в основном во Франции и практически все ценные бумаги оказались в распоряжении Ротшильдов. Используя серьёзные финансовые затруднения компании, в 1886 году они завладели её акциями и переименовали Батумское общество в Каспийско-Черноморское; вместе с пакетом акций им досталось 19 десятин богатейших нефтеносных участков и керосиновый завод[2038]. В результате Ротшильды укрепились в России. Интересно, что они делали акцент не на производительной деятельности, а на расширении торговых операций. С Нобелями, к этому времени прочно обосновавшимися на внутреннем рынке, соперничать было трудно, и банкиры занялись поставкой русской нефти на рынки международные, где конкурировали с американской компанией «Стандарт Ойл». Используя свои финансовые возможности, Ротшильды скупали у бакинских производителей керосин для экспорта[2039]. Средние и мелкие заводчики вступали в контрагентские отношения — в немалой степени из-за действий Нобеля, теснившего их на внутреннем рынке; заключая контракты на пятилетний срок, они получали гарантированный сбыт своей продукции[2040].
При сложившейся структуре российской нефтяной отрасли на передний план выдвинулись две проблемы. Первую проблему представляли взаимоотношения гигантов (Нобелей и Ротшильдов) с одной стороны и местных предпринимателей — с другой. Крупные игроки неуклонно наращивали своё влияние, диктовали условия, и атмосфера накалялась. В 1889 году на V Съезде нефтепромышленников от лица более чем семидесяти заводчиков было заявлено: «Надежды на какое-нибудь более справедливое отношение с их стороны к мелким сотоварищам невозможно; прошлое этих фирм… показало, что они способны только безжалостно давить слабого… положение наше совершенно безвыходное, и в самое короткое время нам грозит полное разорение»[2041]. Второй проблемой стало то, что российские нефтепродукты вышли на мировой рынок в тот момент, когда сферы влияния были уже поделены. России, в отличие от США, пришлось затратить больше времени на внутреннее насыщение, а потому на внешних рынках она оказалась в подчинённом положении. Международным центром торговли являлась Англия; через неё шли торговые потоки, циркулировавшие в интересах двух групп: американской «Стандарт Ойл», который осуществлял поставки в Европу, и британской «Шелл», обосновавшейся на Дальнем Востоке, на азиатском и африканском побережьях. Более того, англичане оперировали также и русской нефтью, поступавшей к ним через Ротшильдов[2042]. Царское правительство оказалось перед лицом сложной задачи: в жёстких условиях расширить прямое присутствие российской нефтянки на мировых рынках. Очевидно, что решить эту задачу можно было только при внутриотраслевой консолидации и наращивании предложения по конкурентным ценам. Так что две названные выше проблемы на практике оказывались тесно взаимосвязанными.
Как известно, в это самое время аналогичные задачи решались в Соединённых Штатах. Поначалу американский рынок был столь же разношёрстным и раздробленным, как и российский. В 1870-х годах множество компаний вели между собой беспощадную борьбу за доминирование. Успех сопутствовал тем, кто добивался лучших условий транспортировки нефти; первостепенное значение имел вопрос о тарифах. Как известно, первопроходцем здесь явился Дж. Рокфеллер, перешедший от строительства железных дорог к следующему этапу — прокладке трубопроводов. К 1882 году уцелевшие в жёстком противостоянии нефтепромышленники, числом около пятидесяти, собрались под его руководством, чтобы образовать союз и прекратить междоусобицу из-за цен и рынков сбыта. Был подписан договор: участники обязывались передать свою собственность и акции в руки избранного комитета (типа траста) для управления нефтяными активами. Всем им выдавались свидетельства, и по ним выплачивались соответствующие дивиденды; хотя каждое предприятие работало по-прежнему, комитет наделялся правом нормировать производство и закрывать заводы — на время или даже навсегда