Найт решил попробовать физические упражнения, чтобы отделаться от безрадостных мыслей. Он поднялся на ноги и приготовился взобраться на груду камней разрушенной башни, с вершины которой открывался более широкий обзор, чем с земли. Он вытянул руку, чтобы схватиться за выступающий острый угол более крупного камня, чем другие, и таким образом помочь себе подняться вверх, когда его рука неожиданно натолкнулась на что-то пухлое, на что-то, что величайшим возможным образом отличалось от того, что он ожидал схватить, то есть от крепкого камня. Оно было волокнистым и запутанным и свисало с камней. Глубокая тень, кою отбрасывала стена бокового придела церкви, не давала ему рассмотреть здесь что-то четко, и он по необходимости начал гадать.
– Это длинные стебли мха или лишайника, – пробормотал он себе под нос.
Однако они свободно свисали с камня.
– Это побеги дерна, – сказал он.
Но им недоставало жесткости и влажности тонких стеблей травы.
– Это щетка для побелки, забытая каким-то рабочим.
Такие щетки, как он помнил, были более колючими; и как бы много ее ни пускали в дело при восстановлении здания, ее щетина не стала бы свисать вниз.
Он сказал:
– Должно быть, это нитевидная шелковая бахрома.
Он стал ощупывать это дальше. Это было что-то теплое. Найт сразу же весь похолодел.
Достаточно удивительно, если мы обнаружим холод неодушевленной материи там, где ожидали встретить тепло; но, в конце концов, когда речь идет об обыкновенных материалах, то наткнуться на что-то, что будет холоднее, чем наша температура тела, скорее правило, чем исключение, и это не повергнет нашу нервную систему в такой шок, который ее ожидает, если мы обнаружим тепло там, где рассчитывали ощутить один ледяной холод.
– Одному Богу известно, что это, – сказал Найт.
Он стал нащупывать дальше, и в течение минуты нашарил рукой голову женщины. Голова была теплой, но неподвижной. Нитевидная масса была человеческими волосами, длинными и спутанными, и это говорило о том, что голова была женской.
Найт в своем встревоженном состоянии мгновение оставался неподвижным и постарался собраться с мыслями. В изложении священника история о падении башни звучала так, что рабочие закладывали в нее взрывчатку весь день и покинули ее вечером, чтобы взорвать заряд на следующее утро. Полчаса спустя, после того как они ушли, заминированный угол башни рухнул сам собой. Возможно, что женщина, наполовину погребенная под камнями, – как это выглядело, по крайней мере, – находилась под башней, у этого самого угла, когда башня рухнула.
Найт подскочил на месте и начал разбирать завал голыми руками. Груда камней, что скрывала тело, по большей части состояла из мелких булыжников да пыли, но камней было несметное количество. Для того чтобы выиграть время, нужно было звать на помощь. Он перебрался через стену кладбища и изо всех сил бросился бежать вниз по склону.
На его пути вниз две дороги вскоре переселись, и одна из них проходила через маленький горный хребет, что неясно вырисовывался на фоне луны, и дорога эта здесь образовывала небольшую впадину в линии горизонта. К тому моменту, когда Найт подошел к перекрестку, он заметил человека на этой возвышенности, что шел в его сторону. Найт повернул к нему и встретился с незнакомцем.
– У церкви произошел несчастный случай, – сказал Найт без всяких предисловий. – Башня рухнула на кого-то, кто до сих пор лежит сейчас там, под обломками. Пойдете ли вы со мной и поможете?
– Это я могу, – сказал человек.
– То была женщина, – сказал Найт, когда они оба торопились обратно. – И я думаю, что нас двоих будет достаточно, чтобы вызволить ее. Знаете ли вы, где можно взять лопату?
– Где-то там есть лопаты для копания могил. Они когда-то стояли в башне.
– И там еще должны были остаться какие-то инструменты рабочих.
Они поискали вокруг церкви, и в углу крыльца нашли три лопаты, кои были аккуратно спрятаны. Обойдя церковь кругом в западном направлении, Найт указал место трагедии.
– Нам бы нужно принести светильник, – воскликнул он. – Но мы можем и без него обойтись.
И он принялся за работу, перемещая лежащие на теле камни.
Незнакомец, который сперва растерянно смотрел на это, вскоре последовал деятельному примеру Найта и стал убирать крупные камни, что лежали вперемешку с мелким мусором. Но, несмотря на их объединенные усилия, прошло добрых десять минут, прежде чем тело несчастной было извлечено из-под завала. Они подняли ее настолько осторожно, насколько могли, затаив дыхание, донесли ее до могилы Феликса Джетуэя, коя была всего в нескольких шагах с западной стороны, и положили ее на надгробный камень.
– Она и впрямь мертва? – спросил незнакомец.
– Она кажется таковой, – сказал Найт. – Какой дом ближе всего отсюда? Пасторский домик, я полагаю.
– Да, но поскольку нам придется вызывать хирурга из Касл-Ботереля, то я думаю, нам лучше нести ее в том же направлении, вместо того чтобы нести прочь от города.
– Когда мы пойдем этим путем, неся ее до первого дома, это будет не дальше, чем до пасторского дома или поместья Скалы?
– Нет, это будет не дальше, – ответил незнакомец.
– Значит, давайте донесем ее туда. И я думаю, что лучший способ это сделать будет такой: взяться со мной за руки, если вы не возражаете.
– Вовсе не возражаю; я рад помочь.
Они образовали некое подобие люльки, переплетя руки под бездыханной женщиной, подняли ее и пошли бок о бок вниз по склону тропинкой, кою указал незнакомец, явно хорошо знавший окрестности.
– Я сидел в церкви почти целый час, – возобновил разговор Найт, когда они вышли с кладбища. – После этого я прогуливался вокруг упавшей башни и таким образом нашел ее. Больно думать, что я впустую потратил столько времени, когда совсем рядом мучилась и наконец отлетела живая душа.
– Башня рухнула в сумерках, разве нет? Около двух часов назад, я думаю?
– Да. Она должна была находиться там одна. Тогда какова же могла быть ее цель посещения кладбища?
– Сложно сказать…
Незнакомец вопросительно взглянул на запрокинутое назад лицо бездыханного тела, что они несли.
– Можете вы ее на минуту повернуть так, чтобы луна озарила ей лицо? – сказал он.
Они повернули ее лицом к луне, и незнакомец внимательно вгляделся в ее черты.
– Ба, да я ее знаю! – закричал он.
– Кто же она?
– Миссис Джетуэй. И коттедж, куда мы ее несем, это ее собственный. Она вдова; и я беседовал с ней буквально сегодня днем. Я был в почтовом отделении в Касл-Ботереле, и она пришла туда отправить письмо. Бедняжка! Давайте поторопимся.
– Возьмитесь-ка за мое запястье немного крепче. Та могила, на которую мы положили ее, не была ли то могила ее единственного сына?
– Да, это она и была. Да, теперь я понимаю. Она здесь навещала могилу. С тех пор как умер этот сын, она стала отчаявшейся, упавшей духом женщиной, которая оплакивала его без конца. Она была женой фермера, очень хорошо образованной – служила когда-то гувернанткой, насколько я помню.
Сердце Найта наполнилось сочувствием. Его собственная судьба была странным образом переплетена с судьбами членов семейства Джетуэй, через влияние Эльфриды на него самого и на несчастного сына вдовы из этого дома. Он не ответил, и они продолжали идти вперед.
– Она начинает тяжелеть, – сказал незнакомец, прерывая молчание.
– Да, это так, – согласился Найт, и после паузы добавил: – Я думаю, что я встречал вас раньше, хотя не могу припомнить. Могу я поинтересоваться у вас, как ваше имя?
– Ох, да. Я лорд Люкселлиан. Кто же вы?
– Я гощу в поместье Скалы, я мистер Найт.
– Я слышал о вас, мистер Найт.
– И я о вас слышал, лорд Люкселлиан. Я рад познакомиться с вами.
– Я могу сказать то же самое. Мне знакомо ваше имя в печати.
– И я знаком с вашим. Это ее дом?
– Да.
Дверь была заперта. Найт, подумав мгновение, обыскал карманы бездыханной женщины и нашел в них увесистый ключ, который, когда его вставили в замочную скважину, легко отомкнул дверь. Огонь в камине потух, но лунный свет лился в комнату через прорубленное в стене окно и рисовал узоры на полу. Лунные лучи позволили им рассмотреть, что комната, куда они вошли, была прекрасно меблирована, то была та самая комната, в коей побывала в одиночку Эльфрида двумя или тремя вечерами ранее. Они опустили свою бездыханную ношу на старомодную кушетку, что стояла у стены, и Найт стал искать вокруг лампу или свечу. Он нашел свечу на полке, зажег ее и поставил на стол.
Оба, и Найт, и лорд Люкселлиан, внимательно изучили взглядом ее бледное лицо, и оба остались почти убеждены, что не было ни малейшей надежды. Никаких следов насилия не было заметно на ее теле при том беглом осмотре, что они сделали.
– Думаю, поскольку мне известно, где живет доктор Грейсон, – сказал лорд Люкселлиан, – лучше бы мне бежать за ним, а вы побудьте здесь.
Найт согласился на это. Лорд Люкселлиан затем вышел, и его торопливые шаги замерли вдали. Найт продолжал стоять, наклонившись над телом, и еще несколько минут тщательного осмотра полностью убедили его в том, что этой женщине уже нельзя помочь при помощи ланцета и обезболивающих. Ее конечности уже начали коченеть и стали ледяными. Найт накрыл ей лицо и сел на стул.
Шли минуты. Эссеист продолжал размышлять обо всем, что случилось за эту ночь. Его взгляд уперся в стол, и через время он заметил, что на нем лежали в беспорядке письменные принадлежности. Теперь он уже рассматривал их: там были чернильница, перо, пачка промокательной бумаги и бумага для записей. Несколько листков бумаги были брошены в сторону от других, это оказались письма, кои начали и бросили, словно фразы в них не показались удовлетворительными автору. Палочка черного сургуча и печать тоже здесь были, словно запечатать письмо, как обычно, не показалось ей вполне надежным. Брошенные листки бумаги открыто валялись на столе, давая возможность ему, не вставая, прочесть те несколько фраз, что были на каждом из них. Первый начинался так: