– Уверена, тут есть и другие блюда.
– Но их придется долго ждать, к тому же французская кухня не славится фастфудом. – Шоу нахмурился. – Ты за или нет?
Я посмотрела на Финна, но тот возражать не стал. Финн был неприхотлив в плане еды. Значит, решение за мной.
Я закатила глаза. На самом деле мы все знали, каким будет ответ.
– Ладно. Заказывай и на меня тоже.
– С удовольствием, – усмехнулся Шоу. – Может, найду тебе еще эклеры или макарун.
О, проклятье! Почему он так хорошо меня знает?
Я указала на дверь:
– Выметайтесь отсюда.
Отсалютовав, Финн быстро смылся, а вот Шоу медлил. Он снова окинул меня взглядом, и я с трудом подавила порыв подойти к нему… не знаю зачем. Чтобы выгнать из комнаты? Повиснуть на шее и целовать до умопомрачения? Схватить его за ворот футболки и повалить на кровать? Честно, без понятия. Шоу подмигнул мне и наконец вышел из комнаты. Дверь за ним закрылась, но в воздухе все еще витал его запах. Аромат обычного геля для душа, который был у каждого в штабе, смешанный с чем-то другим. Этому нет точного определения, но оно тоже часть Шоу.
Глубоко вздохнув, я на мгновение прикрыла глаза. Затем, отмахнувшись от грез наяву, вытащила из сумки чистые вещи и за несколько секунд переоделась в черные джинсы и бордовый топ. Во Франции слишком тепло для моей накидки, но я останусь верна любимому бордовому цвету. Накрасив губы, я расчесала волосы, которые из-за дороги и южного климата спутались, сделала высокий хвост. После этого вышла из комнаты и спустилась по лестнице обратно в зал управления.
Там я обнаружила Вестона, Максвелла и рыжеволосого веснушчатого архивариуса – кажется, Себастьян назвал его Жаком. Они с Вестоном сидели за компьютерами, клацали по клавиатуре и не сводили взглядов с экранов, на которых мелькали десятки файлов. Максвелл стоял за их спинами и тоже задумчиво смотрел на мониторы.
Чуть поодаль Себастьян переговаривался с Уорденом и Шоу. Финн скучал у стены.
– Себастьян, – обратилась я к главе парижского штаба. – Мы приехали сюда из-за той девушки, на которую напала Амелия. Можно нам с Финном на нее взглянуть?
– Разумеется. – Улыбнувшись, он подал знак своему соратнику. – Жак вас проводит.
Избегая смотреть на Шоу, я с благодарностью кивнула Себастьяну. Оставив свой пост у монитора, Жак жестом велел нам следовать за ним. Выйдя из зала, мы миновали длинный коридор и оказались у узкой лестницы, ведущей вниз. Мы с Финном быстро переглянулись.
В подвале пахло сыростью, хотя он выглядел сухим. Стены и пол из темного камня. Мы прошли по тоннелю, свернули направо. Жак вдруг остановился около чего-то, похожего на огромное окно. Приблизившись, я поняла, что это зеркало Гезелла. Его часто используют в комнатах для допроса и полицейских участках. Справа от него была дверь.
За стеклом комната, не больше тех, в которых разместили нас. Узкая койка, умывальник, туалет, маленький телевизор и несколько книг. Никаких картин и милых занавесок, висевших в наших комнатах. И окон нет. Единственный вход и выход – та дверь справа.
На кровати кто-то спал, свернувшись калачиком под пестрым одеялом.
Пересилив себя, я подступила к стеклу. Девушка невысокая и очень стройная – даже худая. Мне она напомнила Шоу в нашу первую встречу. Такая же истощенная. Опустившаяся. Потрепанная. Темные волосы заплетены в косу, из которой выбилось несколько вьющихся прядей. Я не видела ее лица, потому что она спала к нам спиной, но мне казалось, что мы с ней ровесницы.
– Мы хотели разместить ее в комнате наверху, но она отказалась, – тихо объяснил Жак. – Сказала, что ей лучше быть здесь, под присмотром. Якобы она опасна.
– Что это значит? – нахмурилась я.
– Она не объяснила, – пожал плечами Жак. – Осталась тут, но не позволила нашему доктору себя обследовать. Всю ночь не спала, бегала туда-сюда.
– С ней кто-нибудь общался? – Финн сдвинул брови. – Она рассказала о нападении?
Жак покачал головой.
– Она ничего не говорит с тех пор, как оказалась здесь. Во всяком случае, нам.
Сейчас около двух часов дня, но если несчастная действительно всю ночь металась по камере, то неудивительно, что она, изнуренная, сейчас крепко спит. К тому же за последние часы ей столько пришлось пережить. Сначала на бедняжку напала Амелия, затем забрали охотники. Нет, она заслужила отдых.
– Пусть поспит, – сказала я, заметив, что Жак с Финном выжидающе глядят на меня.
Напоследок взглянув на съежившуюся под одеялом узницу, я пошла обратно наверх. Мы обязательно поговорим с ней – но не сейчас.
Поднявшись по лестнице, я сразу почувствовала запах кетчупа, сыра и салями. Желудок немедленно заурчал, и я с удивлением осознала, что не помню, когда в последний раз ела. Ну и дела. Может, я перекусила в поезде? Или после завтрака в Лондоне у меня во рту не было маковой росинки?
Чудесный аромат привел меня в комнату отдыха. Шоу с Уорденом, развалившиеся на диванах, смотрели по телевизору какую-то французскую передачу. Вестона и Максвелла нигде нет, возможно, они по-прежнему у мониторов в зале управления. Зато к нам присоединились Себастьян и Доминика – последняя сидела рядом с Уорденом. Даже Жак с тяжелым вздохом рухнул в кресло.
– Еда! – бросившись к одной из коробок, Финн схватил кусок пиццы и впился в него зубами. Свободной рукой он указал на стол.
Да, с удовольствием. Я хотела тоже взять кусок, но Шоу вдруг закричал: «Секунду!», – и протиснулся между мной и Финном. Не успела я сказать Шоу пару ласковых, как тот шагнул в сторону. Теперь мы увидели, что именно он сделал. Я в недоумении уставилась на него:
– Ты вырезал на пицце пентаграмму? Серьезно?
– Ага, – с невинным видом ответил Шоу.
Он взял кусок и, придерживая пальцами ниточки плавленого сыра, откусил.
– Ешьте, но осторожно, – с набитым ртом предупредил он.
Я, тоже боровшаяся с сыром, закатила глаза. Ох уж этот Шоу…
Я невольно вспомнила о том, что произошло в спальне. Я часто видела Шоу без футболки во время тренировок, но это совсем другое. Те несколько мгновений в спальне были пугающе интимны. И дело не только в том, что Шоу был полуголый. Меня взволновала уверенность, с которой он переступил порог комнаты, где мне придется спать в течение нашего путешествия.
Другому охотнику я такого бы не позволила – это приведет только к проблемам и неловким ситуациям. Спутников и партнеров на одну ночь я предпочитала искать за пределами штаба. Но с последнего свидания прошло много времени, и я уже не помнила, когда в последний раз общалась с мужчиной, который не был бы охотником, архивариусом, призраком или посланцем смерти.
Наверное, в этом все дело. Обычное желание, подавленные потребности. Но так остро я реагировала только на Шоу. Одного взгляда его золотистых глаз хватило, чтобы на меня нахлынули воспоминания обо всем, что происходило между нами последние недели. Как мы сидели на капоте машины и вместе ели бургеры. Или как танцевали в баре – я словно наяву чувствовала прикосновение теплых шершавых пальцев. Как внимательно Шоу слушал историю об Амелии, Ниалле и теневом взгляде. Об этом я не рассказывала никому, даже Финну, который каждую ночь бился со мной бок о бок, рискуя жизнью.
Теневой взгляд… моя связь с Ниаллом… Это очень личное. И я очень рисковала, когда открыла Шоу свою тайну. Узнай Максвелл и другие, что из-за теневого взгляда я даже во время миссии могу отключиться на несколько секунд или минут, мне бы запретили охотиться.
Однако было в Шоу что-то такое, из-за чего я решилась доверить ему свой секрет. Нет, решилась довериться ему. Хотя сама была не в силах объяснить причину этого поступка.
Отбросив эти мысли, я принялась за пиццу и плюхнулась на диван рядом с Шоу. Обычные посиделки, но на удивление душевные. Сильный голод я утолила и теперь чувствовала себя великолепно. Да, пицца – далеко не первое, что приходит в голову при мысли о Франции, но надо признать, она здесь очень вкусная.
Жуя, я наблюдала за присутствующими. Опасения Вестона не оправдались, охотники Парижа приняли нас радушно – опустим теплую встречу с пистолетами. Архивариус Жак общался с Финном, доказывавшим, что Шотландия не имеет к Англии никакого отношения. Доминика флиртовала с Уорденом, который приобнял ее за талию. Видеть расслабленным такого замкнутого человека, как Уорден… Есть в этом что-то завораживающее.
– Кто будет десерт? – громко поинтересовался Шоу, когда коробки опустели, и потряс в воздухе бумажным пакетом, при виде которого мои глаза расширились.
– Это?.. – Я вскочила.
– Я ведь обещал, что добуду тебе сладкое. – Шоу усмехнулся уголком рта.
Мне показалось или в его словах и улыбке сквозила какая-то двусмысленность? По телу снова пробежали мурашки. Я потянулась за пакетом. На нем витиеватым шрифтом что-то написано – наверное, название кафе, из которого Шоу заказал еду. Да без разницы. Я хочу это съесть. Сейчас же.
Шоу с довольным выражением лица достал из пакета эклеры – одни полностью шоколадные, другие с карамельной, лимонной и ванильной начинкой. Сверху они покрыты розовой глазурью, посыпаны орешками и цветной стружкой. Выглядели эклеры так аппетитно, что у меня слюнки потекли. Остальные ребята тоже встретили десерт бурными восторгами, а вот французы сдержались и наблюдали за нами, по-доброму усмехаясь.
Надкусив первый попавшийся эклер, я ощутила на языке вкус шоколада. Лакомство таяло во рту.
– Боже мой! – воскликнула я, от удовольствия прикрыв глаза.
– Нравится? – Голос Шоу прозвучал совсем близко. Губами он почти касался моего уха, и я почувствовала в теле приятное покалывание. Нет, хватит! Сейчас меня интересует только десерт. Я чуть не плакала – эти эклеры просто бесподобны.
– Брысь, – отмахнулась я от Шоу. – Я на седьмом небе. Не лезь ко мне.
Открыв глаза, я откусила еще немного. Остальные тоже взяли себе по эклеру и вернулись к разговорам. Эта сцена напомнила мне утро в столовой, когда я была чуть живая после встречи с понтианак. Мы сидели все вместе, шутили, подкалывали друг друга, а потом Рипли приготовил блинчики по рецепту своей прабабушки… Сердце тоскливо сжалось. Боже, пусть с Рипли и Диной все хорошо! Пусть окажется, что они затаились или отправились на тайную миссию. Они не могли просто взять и исчезнуть. Они живы. Должны быть живы.