Глубокий вдох, выдох. Надо успокоиться. Внешне я оставалась невозмутима, однако на душе скребли кошки. Я все-таки заставила себя посмотреть на Шоу:
– Ходила навестить Жизель. Так зовут девушку в подвале. Ей лучше, но… боюсь, ей нельзя здесь оставаться.
Здесь, где Амелия может в любой миг напасть на Жизель. Здесь, где никто, кроме меня, даже не догадывается о ее способности.
Помолчав, Шоу уточнил:
– Хочешь взять ее с собой? В Лондон?
– Только если она не против. Но я думаю, что смогу ей помочь.
– Как помогла мне?
Я закатила глаза, но не сдержала улыбку:
– Ты просто действуешь мне на нервы. И вообще, это все Максвелл и его приказ. У меня не было шанса отвертеться.
Шоу тихо рассмеялся. Вокруг его глаз образовались маленькие морщинки – почему-то раньше я их не замечала. Золотисто-карие глаза весело поблескивали, будто на что-то намекая.
– Убеждай себя сколько душе угодно, детка. Или просто признай, что я давно произвел на тебя впечатление своей невероятной харизмой.
– Твой болтливый рот вызывает только раздражение, – парировала я.
– Мой рот может вызвать и другие чувства.
Я прыснула. Эти фразочки… в них весь Шоу. Видеть его, видеть нас обоих такими – замечательно и одновременно очень больно. Вот бы забыть его. Забыть все, что между нами было. Теперь мне известно, что мое время на исходе. Нельзя пускать на самотек наши с Шоу отношения. Нельзя, чтобы они развились в нечто большее. Я не причиню ему такой боли.
Хмыкнув, я заставила себя посмотреть на Шоу:
– Ага, конечно.
– Ты даже не представляешь. – Он нахально усмехнулся.
Я вымученно улыбнулась. Но стоило Шоу отвернуться, отвлечься на шум, донесшийся с кухни, как моя улыбка сразу погасла. Мной снова овладел страх. С самого января я знала, что умру. Кевин и его адские гончие не оставляли сомнений. Я невольно коснулась плеча, где виднелись шрамы от укуса. На коже еще много отметин. Слишком много: я умру раньше, чем успею избавиться от них всех.
Шоу, не подозревавший, какие невеселые мысли крутились в моей голове, обернулся ко мне с кривой улыбкой. Он указал большим пальцем в сторону кухни:
– С Финном девушка разговаривать не стала. А с тобой?
– Мы поговорили. Кажется, кофе помог добиться ее расположения.
– Интересно-интересно. Ты что-нибудь выяснила?
Многое. Гораздо больше, чем я хотела бы знать, – однако именно это знание мне необходимо для дела. Отбросив чувства, я сосредоточилась на главном.
– Теперь ясно, зачем Амелии эта девушка. И она нападет снова.
На лбу Шоу пролегли морщины. От веселья на его лице не осталось следа.
– Ты уверена?
– Абсолютно. Если Амелия чего-то хочет, то приложит все усилия, чтобы…
– Ребят. – В коридор выглянул Вестон.
Вчера Максвелл отправил его спать, но это не сильно помогло. Под глазами у архивариуса синели круги, прежде всегда безупречно уложенные волосы стояли дыбом, будто он постоянно ерошил их пальцами. Даже очки сидели на носу криво.
– У нас кое-что есть, – сообщил Вестон.
– Амелия? – нахмурилась я.
– Еще одна запись с камер видеонаблюдения из парка неподалеку, – кивнул он. – Всего в получасе отсюда.
С этими словами Вестон поспешил на кухню звать остальных.
Мы и глазом моргнуть не успели, как началось собрание, прямо в коридоре. Даже Максвелл вышел из зала управления и, скрестив руки на груди, встал в дверях. И Вестон повторил то, что уже рассказал нам с Шоу.
Улыбка сползла с лица Себастьяна:
– Срочно выдвигаемся.
– За все это время мы не нашли никаких следов Амелии, хотя прочесали весь город. Вестон с Жаком искали в интернете, охотники патрулировали улицы. Ничего. Никаких признаков. И вдруг откуда-то взялась запись с камеры?
– К чему ты ведешь? – не обращая внимания на взгляды остальных, спросила я Максвелла. Он все еще глава лондонского штаба. Он примет правильное решение. Я верила в это.
– Это ведь Амелия, – с нажимом сказал он. – Она охотилась гораздо дольше, чем большинство присутствующих здесь. Кому, как не тебе, знать, что она умна и коварна. Эта запись всплыла сейчас только потому, что Амелия захотела, чтобы мы ее увидели.
– Наверное, ты прав, – согласился Себастьян, проведя рукой по светлым волосам. – Но этот город под моей защитой. Слишком рискованно позволять предавшей нас магической охотнице-призраку разгуливать по Парижу и вселяться в невинных людей. К тому же у нее амулет высшего уровня. Надо принять меры.
Тут открылась входная дверь – это вернулась группа из десяти охотников. Одни на ходу сбросили капюшоны, другие еще не успели избавиться от маскировки, но отложили в сторону оружие, извлеченное из-под длинных курток и плащей. При виде вновь прибывших Себастьян вопросительно приподнял брови. Охотник, который вошел первым, покачал головой – и этого хватило, чтобы Себастьян все понял.
– Даю вам несколько минут отдыха, – кивнул глава парижского штаба. – А затем мы с вами проверим людей, с которыми у Амелии раньше был контакт.
Не мешкая, Себастьян отыскал взглядом Доминику:
– Все, кто уже готов, должны немедленно выдвинуться в парк, осмотреть соседние улицы. В командах от двух до четырех человек и хотя бы с одним магическим охотником. Мы найдем Амелию и, в случае необходимости, уничтожим.
Я собралась возразить, но сдержалась, заметив предупреждающий взгляд Максвелла. Себастьян четко дал понять, что это его город. Решения принимает он, и мое мнение на этот счет никого не интересовало. Не важно, что у меня на глазах неизбежно произойдет трагедия. Мы уже пытались победить Амелию силой и магией амулета – и потерпели поражение. В этот раз все закончится так же плохо, прольется кровь.
Финн покачал головой, но промолчал. Шоу тоже. И Уорден, который держался позади. Он точно вмешался бы, будь у него что сказать.
– Не нравится мне это… – пробормотала я, потирая левое плечо.
Толпа рассеивалась. Охотники, присутствовавшие в штабе, и те, кто только вернулись, разбивались на команды, торопливо ходили мимо нас, вооружались и переговаривались на французском. Я не понимала слов, но, судя по интонации, они не шутками перебрасывались. Доминика, зажав телефон между плечом и ухом, спрятала под одеждой второй амулет – на случай, если одного окажется мало, и я с трудом подавила порыв предупредить ее. Амелия невероятно сильна. У Доминики с амулетом четвертого уровня нет никаких шансов. Проклятье, шансов нет даже у меня – обладательницы амулета более высокого уровня, которая обучалась у Амелии целых десять лет. Вернувшись из подземного мира, она стала еще сильнее.
– Себастьян, – решительно выступил вперед Максвелл. – Можем поговорить?
Себастьян, которому явно не пришлось по душе это предложение, все-таки кивнул, и они скрылись в зале управления.
– Рокси?
– Что? – Я обернулась к Шоу. Он озабоченно смотрел на меня… но не в лицо.
– Твое плечо…
И тут внутри у меня все похолодело. Рукой я по-прежнему касалась левого плеча. Шрама, который начал гореть. Несильно, едва заметно, но ощутимо.
– Нет… – прошептала я, вглядываясь в толпу охотников. К горлу подкатила тошнота. – Она уже здесь.
– Что?! – воскликнул Финн, в замешательстве глядя то на меня, то на Рокси.
Не ответив, Рокси вдруг сорвалась с места. Мы помчались за ней.
Она побежала не к охотникам, собиравшимся на миссию. Не к Максвеллу с Себастьяном в зал управления. И не наверх в спальни, а вниз, в подвал. Топот наших ног по каменному полу гулко отражался от каменных стен подвала. Рокси с Финном передо мной, Уорден сзади.
Как Амелия сюда проникла? Себастьян и остальные ведь утверждали, что никто мимо охраны не проскочит! Разве здесь не требуют показывать татуировку? В Париже данные умерших и пропавших охотников тоже стираются из системы, как в Лондоне? Так было с Рипли и Диной.
И тут меня осенило. Команда вернувшихся охотников! Никто не обратил на них особого внимания. Они спокойно вошли в штаб, как и мы, когда только приехали. Меня ведь пустили без татуировки! Вдруг Амелии удалось незаметно проскользнуть? Она прикинулась охотницей или заставила кого-нибудь пустить ее внутрь? Или захватила тело одного из охотников? Поэтому Амелию никто не распознал. А мы ее проморгали, потому что слишком увлеклись обсуждением, что делать дальше. Если бы не шрам Рокси, мы даже не подумали бы, что Амелия уже среди нас.
Свернув за угол, мы оказались у камеры, и Рокси распахнула дверь. А я первым делом заметил охранника у стены. Жак без движения лежал на полу.
– Черт! – Я поспешно сел рядом с ним и попытался нащупать пульс, но шум крови в ушах сбивал меня. Абстрагировавшись от мыслей, звуков и эмоций, я сосредоточился на пульсе. Пожалуйста, хоть слабый удар… Только один… Вот оно! Пульс есть. Слава богу.
– Он жив! – крикнул я, проверяя, дышит ли Жак.
Убедившись, что он в порядке, просто без сознания, я встал. Рокси с Финном были в камере, и я присоединился к ним. Внутри все еще хуже: девушка – Рокси звала ее Жизель – тоже лежала на полу. Под ее головой лужа крови, при виде которой мне стало дурно.
Опустившись на колени, Финн хотел взять Жизель за руку, но Рокси остановила его.
– Не нужно. У Жизель гибельный взгляд. Поверь, лучше ее не трогать.
Ради всего святого, что?..
Прежде чем я собрался с мыслями и успел сказать хоть слово, Рокси сделала то, что не позволила своему напарнику, – прикоснулась к Жизель. По телу Рокси пробежала дрожь, но на лице не отразилось изумления – ни в первую секунду, ни потом, когда она проверила, жива ли Жизель, и ощупала рану на ее голове. Она уже прикасалась к ней? И поэтому так странно вела себя утром? Что она увидела?
На пороге камеры появился Уорден:
– Мы обыскали весь дом. Ты что-нибудь чувствуешь?
– Нет, – помешкав, ответила Рокси. – Амелии больше нет в штабе. Но она где-то рядом.
Финн резко поднялся. Руки сжаты в кулаки, в глазах жажда расправы. Никогда не видел его в такой ярости.