«Волга», поджатая холеным «Мерседесом» с номером беспредельной Госдумы, некоторое время понуро тащилась в потоке, затем развернулась под эстакадой, поехав обратно. В отличие от тех, кто в ней находился, дальнейший маршрут Укрепидзе меня не интересовал. А вот куда отправится «Волга» − весьма.
К немалому моему удивлению, «наружники» подрулили прямо к подъезду, откуда выскочил здоровенный мужик, похожий на одетого в штаны медведя. Свою машину я оставил у торца дома, и, скрываясь за кустами, быстренько пересек сквер, оказавшись в нескольких метрах от «Волги». Мужик как раз вылезал из салона. Помахав на прощание рукой боевому экипажу, вошел в подъезд. В проеме растворенной входной двери я увидел, как он вставляет ключ в замок квартиры на первом этаже.
Это без сомнения был самый настоящий Жуков.
Я прошел чуть дальше, свернул за угол и уселся на лавочку. «Волга» въехала в тупик тянувшейся вдоль дома дорожки, и теперь неуклюже разворачивалась в нем. Однако, развернувшись, водитель притушил движок, и подозрительная парочка снова продолжила терпеливое выжидание неизвестно кого и чего.
Прошло полчаса. На дорожке появился микроавтобус с глухим кузовом, окрашенным в тусклый сиреневый цвет. Он двигался медленно, словно наугад, но тут у «Волги» приветственно вспыхнули фары, автобус притормозил, водители, скорее всего, обменялись вводными по радиосвязи, после чего «Волга» съехала с удобной парковки, а автобус уверенно занял ее место. Явно сменный экипаж. И если он прибыл сюда по душу Жукова, мои оперативные перспективы рассыпались в прах. Конкурировать с государственной системой частному лицу, да еще с моим липовым статусом, представлялось обреченной на провал авантюрой.
На соседней скамейке между тем устраивалась стая подростков, по облику и повадкам − явных беспризорников. Открывались жестяные банки с кока-колой, из мятых сигаретных пачек извлекались кривые «бычки». Попутно происходил обмен мнениями с коробящим слух матерком, срывающимся с юных губ. Грязные лапки с подчерненными ногтями, взъерошенные волосы, налет городской пыли на лицах, потрепанные кеды с битыми мысками, засаленные штанишки и куртки… Преданное страной поколение. С жизнью, исковерканной уже непоправимо и безоглядно. Им уже неясно и даже враждебно иное бытие, − тех, кто живет в теплых квартирах, ходит на работу, и высчитывает семейный бюджет. Оно тускло, плоско и затхло в сравнении с вольницей улицы, легкой поживой, дурманом дешевых наркотиков и устремлениями своей бесшабашной стаи. А я? К чему стремлюсь я, такой же повзрослевший беспризорник? Ведь если не убьют, я когда-нибудь устану от войны и злоключений, но только как буду жить на тихом берегу, в скуке благоденствия? Или меня образумит и сломает старость? Но какое общее будущее у меня и у Нины? Вероятно, таковое невозможно. Ей невыносимо без приключений и перемен обстановки, она обошла пешком Ближний Восток, Индию и Непал, была в дебрях Амазонки, а вот сейчас ей интересна Москва. Но так или иначе ей суждено вернуться к своим корням и устоям, в роскошь отцовского дома, к всецелой защищенности и надстоянию над миром тех, кто бьется за свое выживание, копошась где-то внизу, урывая спасительные гроши и кусок хлеба. А мне одинаково тягостно и в сытости ее раззолоченного гнезда, и в сирой пришибленности обывательщины. Накажет меня Господь за гордыню!
Смяв опустошенные жестянки и, докурив «бычки», бродячая компания двинулась к соседнему дому, явно направляясь к решетке, загораживающей вход в подвал, но тут я окликнул приглянувшегося мне паренька, − явно лидера, лет пятнадцати, с глазами, где сквозил живой и острый ум.
− Чего тебе, дядя? − В вопросе звучала нескрываемая опаска. И, одновременно, готовность дать отпор.
− Есть дело.
− В смысле − заработать? − Глаза парня прищурились. Он хватко и привычно оценивал мою внешность, уже заранее предполагая сомнительность всякого рода предложений.
− Я не из этих, которые… ну, сам понимаешь, − поспешил заверить я.
− А из каких?
− Хороший вопрос. А у меня другой: вы с ребятами в этом районе крутитесь?
− А чё?
− Если в этом − одно дело, а в другом − разговора не будет.
− Если есть дело, район ни при чем, − последовал ответ.
− Тебя как зовут?
− Ну, Гарик…
− Тогда, Гарик, слушай…
Я вкратце обрисовал мальчишке оперативную задачу. И финансовые перспективы по ее исполнению.
− Справишься?
− А чего бы и нет? − прозвучало бодро.
Я дал ему несколько телефонных карт и пару крупных купюр. Глаза его загорелись. Но тень подозрения в них осталась.
− Дядя, ты мусор?
− Я − частный сыщик, − заметил я оскорбленно. − А вон видишь тот темный автобус? Вот там − менты. И перед ними хорошо бы тебе не маячить.
− Мы тут дворнику помогаем, все обтяпаем, как надо…
Я пожал худенькую, но уверенную руку.
− Давай, боец, не подведи…
Расставшись с Гариком, я прошел мимо окон Жукова. На одном из них приметил крупнокалиберную подзорную трубу, выглядывающую из-под края небрежно задвинутой шторы.
Вот оно что! Непрост прохвост! Поселился в доме напротив, приобрел тем самым возможность наблюдения за своей квартирой… И, ловя «левака» в порыве любознательности, напоролся на засаду. А я тем самым, решив одну задачу, оказался в лабиринте другой.
На обратном пути слежки за собой я не обнаружил, и, несколько воодушевленный данным фактом, вошел в подъезд. В подъезде царила какая-то нездоровая суета. На площадке перед лифтом толклись озабоченные люди, среди которых я заметил участкового и − донимавшего меня регистрацией опера.
− Чего случилось? − спросил я беспечно.
− Кража… − неохотно процедил опер.
− Надеюсь, не у меня?
− Проходи…
Я открыл дверь. Восторженная Нина повисла у меня на шее.
− У меня сюрприз! − заявила она, лукаво блестя глазами.
− Что за сюрприз?
− Представляешь, я вхожу в подъезд, а у лифта − компьютер. И коробка со всеми аксессуарами. Видимо, кто-то купил новую модель, а старую…
− Где компьютер? − насторожился я.
− Вот… − Она указала на ящик, стоявший в прихожей.
О, Боже! В том, что подобный подарок можно найти в подъезде каждого дома благополучной и высокоразвитой Америки, где бестрепетно выставляется за порог устаревшая техника, я не сомневался ничуть, и ход мыслей своей заморской возлюбленной понял сразу, как понял и то, что мы пристроились в уголовную передрягу.
Она пошла за ним в Сибирь, испортив ему всю каторгу…
− Теперь мы подключим Интернет, и я, наконец-то, почувствую себя в двадцать первом веке, − горячо продолжила она.
− Сиди дома, и нос не высовывай! − рявкнул я.
В данном случае Интернет представлял неоспоримо пагубное увлечение. Я вообще полагаю его опасной заразой, сродни наркотикам. И некоторые его пользователи напоминают мне психически ненормальных, не способных прожить без него, как без дозы. А потому полагаю, это открытие может послужить не только средством контроля над личностью, но и ключом к ней. На сей счет Нине стоит прочистить мозги.
Открыв дверь, выглянул на лестничную площадку. Та была пуста. Я быстренько перенес компьютер и коробку, набитую проводами и дискетами, поближе к мусоропроводу.
Затем пешком сбежал по лестнице, нос к носу столкнувшись на третьем этаже с въедливым опером и еще парочкой мужиков. Один из них, − лысый, в роговых очках и байковой рубахе, сокрушенно объяснял другому, сосредоточенно-задумчивому, явно служивому:
− Так вот, переезд у меня… Отлучился от лифта всего на минуту, загрузить шкафчик в машину. Возвращаюсь − уже обнесли!
− Найдем…
Опер вскинул на меня строгий взор.
− Там какой-то компьютер на лестничной клетке, − поведал я. − Может, его ищете?
− Где? − выдернул голову из тощей шеи гражданский, тряхнув очками.
Я с удовольствием предоставил троице обнаруженное мною имущество. Опера смотрели на меня с затаенным подозрением. Покладисто поморщившись, я попытался его разрушить:
− Чего за взоры? Я только что приехал. Ты − видел! − И − ткнул в сторону опера ладонью как острием меча. − Да и вообще… Вам знакомо слово «спасибо»?
− Спасибо! − подобострастно проговорил гражданин в старомодных очках.
Опера угрюмо молчали. В столь скором разрешении проблемы им виделся явный подвох.
Я вернулся в квартиру. Чудесна жизнь. Дочь миллиардера едва не поймали в Москве на краже потасканного компьютера. Вот бы озадачился сиятельный мистер Уитни…
Я поведал о происшествии Нине, впавшей в трагическое уныние от совершенной оплошности. Пообещал ей завтра же купить необходимую аппаратуру. И, едва вознамерился утешить любимую откровенной мужской лаской, раздался телефонный звонок.
Звонил Гарик.
− Слышь, там чего-то грохнуло в этой квартире, − доложил он. − И здорово. Просто конкретная бомба. Менты были, говорят, телевизор взорвался. Сейчас все тихо.
− Продолжай наблюдение, − сказал я. − Как автобус? Стоит?
− Как вкопанный. Мужик из него вышел, вернулся с бутылкой. Надолго расположились… Может, им шины проколоть?
Я почувствовал, что в моих руках появилась действенная тайная сила.
− Пока не надо. Однако идея рабочая. До связи!
Нежные руки обвили мою грудь. Горячие губы коснулись спины. Во мне словно грянул оркестр, и я поспешил погрузиться в его нарастающую симфонию.
И зачем ей какой-то Интернет?..
ИГРИЩА ЗАКУЛИСЬЯ
Люди из серой «Волги» выполняли плановое наблюдение за Укрепидзе, занимавшимся текучкой оперативных изысканий. Работа «наружников» была рутинной, сводилась к механической фиксации контактов и представлялась мало перспективной как для наблюдателей, так и для курировавшего их старания Закатова. Полной неожиданностью явилось возникновение странного типа, ринувшегося в слежку за милицейским опером. Незадачливого, да и к тому же не вполне трезвого филера удалось заснять на камеру. Когда же Закатов, выслушав доклад, уяснил, что неизвестный квартирует в д