– Ушам своим не верю, что ты его оправдываешь, – я даже задохнулась. К чему мне теперь все эти подробности, зачем они?!
Он вдруг сдулся.
– Да, прости, – убито проговорил Гурьян, повесив голову.
Он что, плачет? По лицу текут слезы. Нет, это перебор. Бегом отсюда, бегом, пока не поздно!
В лицо бил злой ветер, перед глазами мелькали колючие кусты, острые камешки на дорожке и драные обрывки серого неба. Собственное дыхание било в ушах набатом.
Что это за человек такой, по которому плачет Гурьян? О ком он так горюет?! Тот, кто ответил за свои поступки на суде, недостоин слез. Но Гурьян как будто знал его иным, таким, каким я уже никогда не узнаю. Он знаком с другим Волином, с тем, по кому не стыдился плакать.
Стоп!
Нет, это просто еще одна ступень, через которую нужно переступить. Как через жалость, как через боль и тоску по несбыточному. Просто нужно взять себя в руки и переступить, не думать, не обращать внимания. Мужские слезы бывают такие же пустые, как женские.
Все, все хорошо.
Я поправила волосы, одежду. Запыхалась немного, но зато деканат напротив, не заметила, как добралась. У меня дело, которое нужно решить, так что не стоит забивать себе голову. Просто делай что должно, и будь что будет.
Народная мудрость самая верная. С глаз долой – из сердца вон. Время лечит. Ученье и труд все перетрут. И что там еще, не знаю, вспомню как-нибудь на досуге и буду твердить – возможно, поможет.
В деканате меня, кажется, ждали. Сам Алкан и Наставник отдела атаки. Оба были в возрасте: Алкан седой, а атаковик еще бодрился, скорее пожилой, чем старый. Лица обоих были крайне серьезными.
– Да, Катя, ты вовремя. Проходи, садись, нужно поговорить.
Кабинет Алкана выглядел, по моим меркам, довольно странно, хотя я вроде уже привыкла к местным интерьерам. Беленые стены, пол из камня, мебель из дерева с чугунными деталями и обивкой из пестрой ткани. Как будто в странном музее.
Ну, эта кушетка мне подойдет. Как хорошо наконец сесть.
– Мы как раз рассуждали с господином Алканом на тему твоего дальнейшего обучения. Тебе нужно сменить курс.
Наставник атаки сидел, положив руку на стол, то и дело тихонько стучал по поверхности пальцами.
– Да, я тоже поэтому пришла. Подумала… стоит ли ходить на прежние лекции, раз у меня уже…
Я запнулась.
– …сила Волина, – спокойно закончил за меня наставник атаки. – Тебе придется привыкнуть говорить на любые, даже самые скользкие и неудобные темы спокойно и отстраненно. Колдун выше всего, выше страстей, иначе они поглотят его с головой. Так вот, Волин был атакующим колдуном, но что получится из тебя, пока неизвестно.
– Почему?
– Я объясню тебе подробно про трансформацию силы позже, сейчас не будем отвлекаться от более важного вопроса. Нам следует определить, на кого теперь тебя обучать, к чему склоняется перешедшая к тебе сила.
– Да, хотелось бы решить, потому что получается, фактически мне нечем заняться.
Он кивнул.
– Ты чувствуешь силу, которая теперь в тебе?
– Не знаю. Наверное, нет.
– Совсем?
– Совсем нет. Ничего не чувствую.
Кажется, они удивлены, по крайней мере переглянулись красноречиво.
– Я ничего не знаю о силе. Объясните, что должно было произойти? Когда мне передали силу, в теле произошел как маленький взрыв света и тепла, но он растаял, и больше я ничего подобного не чувствовала.
Они думали, вероятно, минут пять.
– Кажется, все не так просто, как мы ожидали. Сила в тебе, она рассредоточена по всему телу, окружает тело как вторая кожа, пронизывает насквозь невидимыми лучами. Тебе нужно найти ее. Нужно суметь собирать ее в одной точке.
– Где?
– Обычно в ладонях, в пальцах. Руками направлять силу легче, чем ногами или головой. Так что собирай в руках. И пока ты не соберешь ее в целое и не покажешь нам, мы не сможем определить ее суть и предложить новое обучение. Сейчас твоя основная цель – почувствовать свою мощь и определить ее природу. Занимайся этим сама, каждую свободную минуту, и советую поторопиться. Чем дольше сила не используется, тем полнее рассасывается. Будешь тянуть – не сможешь собрать ее никогда. Ты должна вызвать колдовскую мощь, понимаешь?
– Но как это сделать? Существуют ли способы? Вы можете посоветовать мне что-нибудь? Может, какие-то учебники или советы из вашего личного опыта?
Наставник атаки покачал головой:
– Нет никаких советов. Каждый колдун индивидуален, общего у них только специализация, но и тут каждый действует по-своему. Колдовская сила рождается с ребенком, и только он знает, чувствует на подсознательном уровне, как ею пользоваться. С тобой сложнее, ты получила силу извне. Обычно силу передают колдунам, которые уже управляются со своей и просто становятся сильней.
– Но как тогда мне быть? Я понятия не имею, что делать, а вы не можете ничем помочь!
– У тебя есть большой плюс, коими они не обладали. Тебе передали силу суженого, а у вас есть что-то общее, на том, личном слое чувствительности, который между миром и людьми. Канал связи с богами, распространившийся на ваши души. Эта сильнейшая связь легко может укротить силу, которая признает хозяевами обоих.
Боль от его слов резала как острой бритвой.
– Я заговорился. – Заметив выражение моего лица, наставник атаки слегка побледнел, но взгляда не отвел. Как и я. – Ты сможешь собрать эту силу. Катя, иди и сделай это.
Алкан кивнул, позволив удалиться. За все время он не произнес ни слова, только постоянно кивал и покачивал головой. Надо идти домой и думать, ничего другого не остается, они сказали все, что собирались.
Просто отлично! И как мне собрать эту силу? Как мне найти хотя бы ее следы? Уединение, медитация, обращение в себя. Наверное, только так можно изучить границы своих мыслей, возможностей и найти потерянное. Начать бы с потерянного счастья да спокойствия…
Весь вечер и весь следующий день я просидела в комнате, пытаясь найти и поймать хотя бы след колдовской мощи, которой, по их словам, во мне немерено. И не смогла.
Где она, сила? Ни тепла, ни щекотки, ни ощущения, будто по коже, или под кожей, или по венам движется что-то мягкое и будоражащее, как объяснила появление силы Белка. Ничего. Я пуста, как выжатый лимон.
Могла ли сила просто просочиться сквозь меня и уйти в никуда? Ведь я не хотела ее, а Волин не хотел меня. Сила – его часть, которая тоже может меня просто не хотеть.
Черт!
От злости в конце концов стало трясти, и я готова была тренироваться до посинения, но ничего не помогало. В итоге на третий день я не вышла обедать. Неподвижно лежала на кровати, тупо уставившись в потолок. За окном щебетали птички, сквозь закрытые шторы просачивался ласковый свет весеннего солнца, и это невыносимо бесило. Я тут как в склепе, пока остальной мир живет и радуется жизни. А я погружаю себя во мрак и беспросветность, потому что не вижу смысла действовать иначе. Я ничего не могу изменить. Кто там говорил, что главное – не опускать рук и добьешься всего, чего заслужил? Какая глупость! Просто иногда от тебя ничего не зависит.
– Катя, ты тут?
В дверь постучала Леля.
– Да.
– Пошли обедать.
Обижать Лельку не хотелось, да и пообедать нужно, а то вот так начнешь забывать о еде день, другой, пятый, а потом – раз! – и ты уже тощая, слабая, и при виде тебя только и хочется, что рыдать от жалости. Быть предметом жалости отвратительно!
На кухне почти никого не было, мы припозднились.
– А где Белка?
– Хм.
И весь ответ. Видимо, Лелька сплетничать не в настроении. Суп зато сварила отличный, густой, ароматный, даже аппетит проснулся.
За спиной тихо переговаривались девчонки, в желудке от наваристой жидкости стало тепло и приятно, и даже солнечный свет, льющийся в окно, перестал раздражать своей жизнерадостностью.
В коридоре загремело. Все присутствующие дружно обернулись к дверям. Я успела увидеть, как Белка пробегает мимо и исчезает, судя по звукам, в своей комнате.
– Леля?
Видеть Белку в таком настроении довольно жутко, а жути мне своей хватает. Хочу, чтобы вокруг были только счастливые девушки, особенно когда они этого заслужили.
– Доедай, и ты посуду моешь, – спокойно ответила Лелька. – А вечером сегодня мы идем в таверну, я заказала отдельный кабинет.
– Зачем? Мне вовсе не хочется веселиться.
– Мы не веселиться. В наших жизнях все наперекосяк. Нужно собраться и обсудить, что с этим делать.
– Почему не здесь?
– Народу много и постоянно отвлекают. Просто будь готова к сумеркам выходить. Мы будем только втроем, можешь не наряжаться и не нервничать. Просто посидим в одиночестве. И кстати, на отдельный кабинет мы скидываемся, с тебя пять монет.
Она протянула руку и зашевелила пальцами. Нехило так, пятнадцать монет за вечер в таверне!
– Ужин хоть включен?
Последняя попытка отказаться. Заранее обреченная, но меня не переделаешь.
– Конечно! Из трех блюд. И вино тоже.
В сумерках я была готова идти в таверну на посиделки, где никого, кроме нас троих и вина.
Арендованная комната оказалась большой и теплой, не в плане температуры, а в плане ощущений. Дерево, выцветшее до белизны, огромный камин и крепкий большой стол с удобными стульями или, скорее, креслами. Освещение – три свечи и камин, создающие дополнительный уют, прямо как на картинках. Синие занавески с белым виноградом. Еды на столе было немного. И хорошо, едим мы в последнее время как птички, даже Лелька.
Белка, которая молчала всю дорогу, сразу же уселась за стол и напоказ сложила руки на груди. Я села рядом, чувствуя, как в комнате сгущается напряжение. Дурацкая идея пришла Лельке в голову! Если подумать, разве можно заставлять идти в трактир того, кто этого не желает? Она Белку почти волоком тащила, и вот что мы имеем. Какая может быть радость от общения с источающей злость девицей?
– Не надо на меня так смотреть, – огрызнулась Белка.