К старосте мы с помощником вырядились, как на княжеский сбор. Я даже настоящее платье достала, чтоб никто не засомневался, кто тут из Гораславля прибыл. А Юлик по причине крайней молодости всегда щегольски разодет. Мы важно вышагивали по улицам. А чего прятаться, все равно изо всех щелей следят. Нечасто к ним сыскари заезжают, так что все равно от глаз людских не скрыться.
Дом у старосты был хорош: большой, крепкий. Жена ему под стать – добродушная пухлая женщина, хорошая мать и идеальная хозяйка. Вообще станешь такой хочешь не хочешь через пятнадцать лет совместной жизни. Чем заниматься-то, кроме как детей растить да за хозяйством следить, оттачивая мастерство готовки да уборки? Это нормальное, уважаемое духами положение вещей, но в дрожь бросает, стоит представить себя на ее месте. Стану ли я с Федором такой же домашней? Такую ли он хочет, когда мечтает о семье?
Нам представили хозяйку и двоих мальчишек-подростков, которые даже на Юлика смотрели открыв рот. Тот, понятное дело, был польщен.
– А где лесник? – спросил староста, когда мы все уселись за стол. – Я думал, вы вместе придете.
– Почему вы так думали?
Хозяин пожал плечами:
– Я вроде говорил, что он тоже приглашен. Подумал, вы вместе придете.
– Нет, мы не знали.
Юлик стремительно покраснел, сжимая губы. Староста крякнул, но не стал его сдавать, пожалел. Но я и так поняла, что произошло. Староста просил моего помощника передать приглашение Волину, а тот «запамятовал».
А Макарский еще меня просил проявить милосердие! Да Юлика учить и учить уму-разуму! Да хворостиной бы отходить по-хорошему! Ладно, отложим, не при людях.
Неловкое молчание все же воцарилось.
– А вот и он! – воскликнула хозяйка, вскакивая и бросаясь к выходу на стук в дверь. Вскоре она ввела в столовую Волина, придерживая за локоток, как девицу.
Подростки забыли про меня и Юлика и теперь с восторгом таращились на Волина. Вот уж не думала, что кто-то способен отвлечь от нас внимание. Чем, интересно, он их взял?
– Добрый вечер, – поздоровался лесник сразу со всеми.
На мой аппетит появление дополнительного гостя никак не повлияло. Работа научила жевать даже в окружении множества людей, в том числе неприятных. И мы приступили, тем более на ужин мы собрались не просто так, потом нас ждал разговор. Еда, как и ожидалось, была выше всяких похвал – нежное тушенное в сметане с овощами мясо, жареные лепешки, соусы и овощное пюре. Готовила жена старосты просто великолепно!
Сыновья старосты поели быстро, даже скорее похватали, как голодные псы, – явно куда-то спешили. Жить спешили. Хе-хе. Я наклонила голову: вдруг улыбка прорвется, незачем. Как старая бабка уже говорю. Жить спешат… ворчу, будто моя жизнь позади осталась.
Как только подростки ушли, староста бросил вилку. Вздохнул, наблюдая, как исчезают куски мяса с тарелок Юлика и лесника. Если первый оголодал по причине молодости и избытка свежего воздуха, по второму сразу видно – к хорошей домашней еде лесник не привык.
– Что же делать будете дальше, а? – не сдержался староста.
Вообще-то мы не обязаны никого в наши дела посвящать, но думается мне, помощи я могу ждать только от местных – не писать же Макарскому! Хотя письма с помощью колдунов доходят быстро, люди в случае чего все равно прибудут на повозке не раньше чем через несколько дней. За это время и войну можно выиграть, не говоря о расследовании.
– Что могли узнать в городе, мы узнали. Теперь нужно съездить на прииски, взглянуть ближе на отщепенцев. Завтра с утра, думаю, самое время.
Такой версии должно хватить. Про шантаж им незачем знать.
– На отщепенцев? – удивленно протянул староста и переглянулся с женой, которая пожала плечами. – А они тут при чем?
– Так надо.
– Кто поедет на прииски? – тем временем спросил лесник, не поднимая головы.
– Я поеду, естественно.
Он же не думает, что я Юлика туда пошлю?
– Одна?
– Как обычно.
– Госпожа предпочитает ходить везде одна, – сдал меня Юлик.
В начале нашего знакомства он считал, что я стану таскать его везде, где он только пожелает, и был сильно разочарован обратным. До сих пор при каждом удобном случае вспоминает.
Волин вдруг отложил приборы, нервно потер рукой губы и отрывисто бросил:
– Одной нельзя.
И снова эта вспышка неконтролируемой ярости. Почему, откуда она? Потому что мне посмели запретить делать свою работу или потому что посмел он?
– Ах, Катенька, он верное дело говорит – одной никак нельзя! – миролюбиво вмешалась хозяйка, покачивая головой.
– Почему?
– На приисках остались только совсем… совсем тяжелые люди, – ответил староста. – Это ж сборище разбойников! Никак нельзя туда женщине одной, да еще такой красавице.
– Спасибо, – равнодушно ответила я, – но хотелось бы больше подробностей.
– Да что подробности-то? Заявитесь к ним одна – поймают они вас и будут для игрищ развратных держать в сарае.
Эвона как!
– А что, были случаи?
Староста сипел, не хотел отвечать, хозяйка тоже раскраснелась и притихла.
– Были, – вдруг сухо ответил Волин.
– И?
– И нельзя тебе туда идти одной. Нечего их дразнить, они женщин редко видят, и кто-нибудь не сдержится.
– Почему, если были случаи, прииски не разогнали?
– Разогнали их, как же! – с готовностью ответил староста. – Да они снова вернулись… большинство пришлых безобидные, ни при чем были, да и идти им некуда, обратно возвращаются, как ни гоняй. И пусть бы… Но постоянно прибиваются к ним плохие люди, которые все вокруг себя портят.
– Ясно.
Это сильно усложняет дело. Бессмысленно рисковать не стоит, физически меня довольно просто скрутить. Становиться рабыней для плотских утех в мои планы никак не входит.
– Я буду вас сопровождать! – с жаром заявил вдруг Юлик, еле сдерживая воодушевляющую дрожь. – Я не боюсь!
– С лесником тебе идти надо, – заявила хозяйка, умильно поглядывая на Юлика, как чуть ранее на своих малолетних сыновей. – Они его уважают. С нашим лесником хоть куда идти можно, – убежденно закончила она.
Волин поднял голову, и его глаза нынче были не такими отстраненными.
– Пойдем со мной… колдунья. Так безопасней всего.
Вот, значит, какое он мне прозвище выдумал. Не имя и не «сыскарь», как и требовала. Надо же, покладистый какой! Исполнительный, аж зубы сводит!
Видимо, на лице отразились мысли, хотя звука своих скрежещущих зубов я не слышала.
– Хозяин, можно нам поговорить с ней наедине? – негромко спросил Волин. Хозяйка тут же вскочила и, что-то говоря Юлику, вытащила из-за стола и увела его прочь. Староста вытер салфеткой губы и тоже вышел.
И остались мы почему-то одни. Только Волин снова сидел, как при свидетелях, окаменевший, дышал разве что громко, с сипом.
– Что ты хотел сказать?
– Думаю, нужно кое-что прояснить. Я понимаю, что проще… как будто мы первый раз друг друга видим, но прииски… Вся эта история… Если тебе очень тяжело, я постараюсь найти тебе другое сопровождение, только не одной! Если тебе тяжело, когда я тут, есть у меня один друг… если ты…
– Не нужно! – я скривилась, не желая, в общем-то, слушать никаких намеков на наши отношения, были они там когда или нет. – Мне все равно. Ничье общество меня не смущает, и о нем я думаю в последнюю очередь. Много чести!
Он помедлил и кивнул:
– Хорошо, как скажешь. Тогда нужно еще… я должен сказать только, что никогда не причиню тебе вреда. Ничем. Конечно, ты не поверишь мне на слово, но твое чутье должно подтвердить, что я говорю правду. Посмотри мне в глаза и проверь. Послушай мой голос, сыскари слышат фальшь. Я никогда не сделаю тебе зла. Слышишь? Ты можешь смело рассчитывать на мою помощь, в этом деле или… в любом другом, потому что я никогда не смогу тебя обидеть. На приисках будет безопасно со мной.
Ах, вот это номер! Комок в горле с трудом проглотился и больно полез куда-то вниз. А я… ни разу не подумала, что он может захотеть продолжить свой план по устранению суженой. Правда, смысла больше нет, все давно вскрылось, осталось далеко позади, покрытое пылью забвенья. Но все же, почему я ни разу не подумала об опасности, которую он может представлять?
Лоб нахмурился. Федор не любит, когда я хмурюсь, и всегда давит мне на нос в уверенности, что это меня смешит. Ну, насчет «смешит» – это вряд ли, скорее раздражает, но что в себя прихожу, это точно.
– Если ты еще хочешь что-то знать, спрашивай, колдунья. Я отвечу.
– Ничего не хочу знать.
Я откинулась на спинку стула. Где хозяева вообще?
– Мы договорились насчет приисков?
– Вроде нет.
– Пожалуйста. Я отведу тебя туда, колдунья, ты сделаешь, что нужно, потом приведу тебя обратно, в таверну. С твоей головы ни волосинки не упадет, клянусь. Одной туда нельзя, я не выдумываю.
– Как, по-твоему, это все будет происходить?
– С рассветом мы выедем, доберемся к вечеру. Я сделаю вид, что у меня дело к Лапотнику, я временами к нему заезжаю. Он подтвердит что угодно. У него и переночуем, ты посмотришь на все, что нужно. Я не знаю причины, зачем тебе туда, поэтому не могу сказать, что дальше. Если ты просто хочешь получить информацию, за ночь ты ее получишь, с утра отправимся обратно, и через полтора дня ты вернешься в Хвощи.
– Если я соглашусь, только с одним условием.
– Говори.
Осторожный, гляди-ка! Сразу не соглашается.
– Ты будешь делать все, что я потребую, и не спрашивать зачем. Я имею в виду работу. – Уточню на всякий случай, а то вдруг размечтается, что я заставлю его делать с собой что-нибудь неприличное. – Ну?
Он думал, что-то мелькало у него в глазах, какие-то расчеты и опасения.
– Если это будет для тебя безопасно.
Даже так? Ну пусть, не станем спорить.
– Хорошо. Безопасность за тобой, но слушаешься меня.
– Договорились.
Он с таким облегчением выдохнул, что прозвучало очень громко. Потянулся за компотом и выпил почти стакан. В горле, что ли, пересохло?