– Послушай меня, Волин. Я. Войду. Туда. В любом случае. Мне нужно узнать, куда уходит жизненная сила, и сделать это, как ни печально, возможно только изнутри. Что бы ты ни говорил, что бы ты ни делал – я туда войду. Если бы ты меня не вытащил так не вовремя, я бы уже узнала, что нужно, и была в безопасности. А ты помешал, полез со своим непрошеным спасением, и теперь мне придется заходить туда снова, а это увеличивает время пребывания на территории мертвого леса. Ты мне можешь помочь, проконтролировать, чтобы я не осталась там дольше, чем требуется, – или можешь не мешать. Третьего варианта нет, слышишь? Третьего не дано! Поэтому не вставай больше на моем пути.
Он покрутил головой и взял себя в руки.
– Уходит жизненная сила?
Вот это другой разговор. Голос смирный, видимо, пойдет на уступки.
– Да. Что-то высасывает жизненную силу из всего живого, и эта сила куда-то уходит. Я должна знать куда. Найдем место сбора – найдем причину. Тогда и остановить порчу можно. Ты же хочешь остановить порчу, лесник? Посмотри на лес, на эти высушенные остатки травы и деревьев. Смотри и думай: ты хочешь помочь лесу?
Он долго думал, уперевшись взглядом в мертвую землю.
– Ладно, – ответил в конце концов. – Но я буду рядом.
– Да на здоровье!
Мы перекусили и повторили заход на территорию. Ветерок справилась на ура, хотя лесник не выдержал и за несколько секунд до конца все-таки вытащил меня обратно. В этот раз он нес меня с большим пиететом, на руках, прижимая к себе. От усталости я не то что вырваться, я и отвернуться не могла. Прижималась к его плечу щекой и слышала, как сильно бьется его сердце. От него пахло домом – деревом, хлебом, собакой и крепким, чисто мужским запахом.
Он сказал, что хочет меня защитить, сохранить мою жизнь. Вырвалось, вероятно, когда он разозлился настолько, что потерял над собой контроль. Наверное, если я захочу услышать что-нибудь подобное еще раз, придется снова его злить до смерти.
Но я не захочу!
Лесник осторожно усадил меня на одеяло, дал воды. Прохлада омыла горло и успокоила его.
– У меня плохие новости.
– Говори, колдунья.
Его голос охрип, придавая придуманному мне прозвищу личный оттенок. Чертов лесник! Придется трясти головой, проясняя мысли.
– Силу вытягивает что-то, расположенное прямо в центре мертвого леса. От этой точки и началась порча. Ты не делал карту зараженных территорий? Готова поспорить, что это круг.
Он что-то недолго обдумывал.
– Да, верно, это круг.
– Чтобы найти источник, нужно войти внутрь мертвого леса.
– Но кто может жить там? Какое существо? Оно что, мертвое?
– Нет. Оно-то как раз живое. Это колдун. Колдун, который собирает жизненную силу окружающего мира. И судя по количеству сбора, задумал он вовсе не шалость.
Снова молчание.
– Что планируешь делать?
– Спать. Завтра с утра будем думать, как его остановить. Нужно звать на помощь. Нужно… много чего нужно.
Я слишком устала, чтобы говорить дальше. Легла на приготовленную им подстилку и заснула раньше, чем лесник приготовил ужин, но он меня разбудил. Накормил, убедился, что я выпила горячего чаю, и снова пустил спать. Сам устроился по ту сторону костра, уселся на одеяло и задумчиво уставился в сторону мертвого леса. Я почти заснула, когда он ровно и неторопливо, смотря в лес, сказал:
– Прости меня, колдунья, за лишние слова. Я знаю, что они тебе не нужны, и больше постараюсь их не произносить.
И отлично! Меня это вполне устраивает.
Утром я вскочила от тревожного ощущения, не дающего спать дальше. Как будто мышцы в теле застоялись и никак не дают покоя, требуют разминки. И что? Что мне мешает как следует отдохнуть? Точно! Мертвый лес расползался гораздо быстрее, прямо на глазах, как тлеющие от огня листы бумаги. Вначале на белизне появляется крошечная точка, потом черное пятно, после оно расползается, по краю трепещет огонь и вниз ссыпается только пепел.
Порча ползла так быстро, что почти достигла костра, хотя стоянку ставили за пару десятков метров от границы.
– Волин!
Лесник вскочил так быстро, как будто его ударили. Еще бы, я визжала, как припадочная. Мгновенно сориентировался.
– Собираем вещи.
– Но…
– Не спорь! Быстро идем обратно.
Уже через минуту мы практически бежали к его хижине, а где-то за спиной расползался мертвый лес. Такое ощущение, что он вот-вот нагонит и поглотит, и хотелось оглянуться, чтобы увидеть наступление смерти. Лесник не давал, гнал быстрей домой. Вот уже и его хозяйство. Легкие горят огнем от усталости.
Ачи при виде нас залаяла так, что после тишины мертвого леса чуть не оглушила.
Я даже не обращала внимания, что ноги болели до белых пятен в глазах, а слабость от вчерашнего поиска в мертвом лесу стала только больше. Времени-то не осталось. Выходит, что-то увидело или почувствовало мое появление, приняло за угрозу и ускорило порчу и сбор силы. Очередное доказательство, что враг – разумное существо. Колдун.
Лесник набрал из ведра в сенях огромную кружку воды и выпил в один присест. Потом набрал и протянул мне следующую.
– Что делать, колдунья?
Ледяная вода как ожог – горло бы не разболелось. Хотя о чем я? Выжить бы. И не только мне, а и деревне, до которой таким ходом порча доберется всего за пару дней.
– Нужна помощь. Я напишу пару записок, а ты отнесешь их к колдуну в Хвощах, чтобы передал в Гораславль. Без княжеской помощи не обойтись. Спеши, как только можешь.
– Нет.
Дыхания не хватает кричать, но неужели он не понимает, что происходит? Мы умрем, если порча не остановится, а он спорит на пустом месте?
– Повтори, лесник!
– Я не пойду. Но я отправлю с письмами Ачи, она добежит быстрей. Я обучал ее специально на случай… если со мной что-нибудь произойдет, чтобы она возвращалась в Хвощи, там староста о ней позаботится.
– А если не добежит?
– Ачи добежит. Пиши записки.
Ладно, он прав. Собака добежит куда быстрей, до заката уже будет в Хвощах, а это экономия в сутки. И что? Из Гораславля добираться даже без передышки неделю! Разве что местные подоспеют, колдуны из Хвощей и окрестностей, но вряд ли они отличаются силой. Ладно, чего судить… Пока тут вообще никого, кроме меня и лесника, так что на помощь рассчитывать не приходится.
Записка Макарскому была короткой – княжеский сыскарь обнаружил угрозу, чью серьезность невозможно переоценить, и просит помощи. Если мы не успеем, страну поглотит порча, которую колдовская сила не видит, следовательно, не может нейтрализовать. И личная приписка в конце – если возможно, в качестве лекаря привезите Лельку.
Со второй было очень, очень сложно. К счастью, лесник был на улице, готовил Ачи к походу: кормил, наглаживал и шептал на ухо ласковые слова. И она была не против бороды: извивалась от счастья как змейка и лизала его в лицо мокрым языком.
Только бы целой добежала! Не попала ни зверю в пасть, ни в ловушку. И не только чтобы донести вести, а ведь донести вести очень важно. Просто не хочу, чтобы Ачи пострадала. Жаль собаку, ей и так в жизни досталось, а тут нашла вроде хозяина, который ее любит, – и потерять. Нет, собаки тоже заслуживают ласки и любви.
Не отлынивай, Катя, это нужно сделать. Так будет честно.
Вторая записка адресована Федору.
Слов подобрать практически невозможно, но времени мало, поэтому придется поспешить и написать хоть что-нибудь. Тут благодаря всему этому… деревне, далекой от городского шума… угрозе, которая внезапно возникает у порога… ты понимаешь, как легко можешь умереть. Как тихо подкрадывается смерть. Ты даже не услышишь, даже осознать не успеешь, как все закончится. Просто раз – и вмиг выключится свет. Когда ты это чувствуешь, смотришь на жизнь совсем иначе, любая мелочь вызывает радость и умиротворение. Ты ВИДИШЬ.
Впрочем, кому это интересно?
Расклад таков: даже если подмога придет быстро, начинать придется самой, ждать и тянуть некуда. Лесник не хуже меня расскажет княжеским колдунам о происходящем. Да и чего говорить? Проще отвести гостей туда, где порча выела землю, – и говорить не придется.
Но пока это произойдет… смотри правде в глаза, Катя. Ты можешь не вернуться из зоны порчи, куда отправишься, как только разберешься с письмом Федору. Отсутствие времени на раздумья вылилось в короткие некрасивые фразы. «Прости, но нам нужно расстаться. Ты найдешь ту, что по-настоящему тебя полюбит, и будешь счастлив. Прощай. Катя».
Спроси кто, почему я передумала насчет замужества, ответ знаю четко. Можно делать вид, будто все прекрасно, даже детей рожать, но истина проста и понятна, как пятак. Федор всем хорош, кроме одного – я его не люблю. Вернее, люблю как брата, но для брака нужна любовь иного сорта. И то, что у меня не может быть такой семьи, которую описывают в качестве идеала, еще не значит, что и у Федора ее не может быть. Просто пусть ищет, что он теряет? Вместе мы будем несчастливы, ведь большая разница – встречаться пару раз в неделю и всегда жить рядом, связанными общей кровью.
Ты свободен, Федор, так будет честно. А я… буду просто жить, если удастся выйти из зоны порчи. Просто буду радоваться миру, тому, что у меня все части тела на месте, что достаточно денег для путешествий по Эруму и любых угодных душе занятий.
Записки были закончены и сложены, как раз когда лесник зашел узнать о состоянии дел. Обе бумаги он спрятал в тубус из бересты и привязал на спину Ачи. К моим сообщениям лесник добавил свое, где описал новости и попросил во имя спасения всех нас тут же доставить данные письма в Гораславль, даже если придется отдать колдуну-почтовику последние сбережения.
Через несколько секунд Ачи уже неслась изо всех сил и моментально скрылась в кустах, только птицы недовольно свистели и вспархивали в местах, где она пробегала. А вскоре и они стихли.
– Катя, что дальше?
Сил нет воевать из-за имени, которое он вроде как не может произносить. Как я погляжу, очень даже может. Впрочем, вскоре от меня ничего кроме имени и не останется.