– Тва-арь.
– Как остановить порчу? – Я опустилась на колени, подползла к ней, схватила за платье на груди – ткань тут же расползлась гнилью. – Говори, как остановить порчу!
– Никак! Никак! – шипела ведьма.
Потом закашляла кровью.
– Зачем ты это сделала? Для чего?
Мерзко как! Человек умирает, а ты должен успеть узнать как можно больше. Успеть спросить.
– Мне нужна с-сила, – медленно просипела она. Безумные выцветшие глаза таращились в небо. – Я просто хотела… Просто хотела уйти в другой мир.
О чем она говорит? Я наклонилась ближе, упираясь в землю руками. Спина сгибалась. Ведьма не умерла, силы из меня тащились, а поставить новый шпионский колпак не хватало времени. Добить ее, что ли? Нож, где нож? Нет ножа, нужно оторвать ее руки, которыми ведьма зажимает горло, тогда она быстрее истечет кровью.
– Как? Как попасть?
Я шаталась над ней, пытаясь оторвать слабые, покрытые скользкой кровью пальцы. Ведьма билась подо мной, постепенно теряя силы, пока не сдалась. Две убийцы. Но я победила.
– Портал.
Теперь, когда рану больше не зажимали, лицо ведьмы бледнело на глазах.
– Ты тащила силы живого, чтобы создать портал и уйти в другой мир?
Руки ведьмы разжались и упали, кровь уже не хлестала, а тихо ползла вниз, густая, блестящая, как масляная краска. Грудь поднялась в последний раз и застыла. Глаза остекленели.
Ведьма была мертва. Нужно… нужно отодвинуться, нельзя падать на нее сверху. Не хочу к ней больше прикасаться. Лучше в мертвую землю лицом. Куда угодно, только не на ведьму.
Я судорожно вытерла покрытые кровью руки об ее расползающееся под пальцами платье. Дышать трудно. Как поведет себя порча сейчас, когда хозяйка мертва? Теоретически ей некуда тянуть силы, некому отдавать. Это как у пылесоса оторвать корпус – что труба будет делать? Порча должна остановиться.
И хотя все темней вокруг, мою жизнь до дна высосать не так уж и просто, пусть даже поддержание колпака меня сильно вымотало. Надеюсь, смогу продержаться сколько нужно. Возьму потом отпуск. Месяц буду спать, а то и полгода. Но я должна выжить! Должна!
Интересно, лесник поймет, что порча остановилась? Увидит? Он придет за мной? Ведь он обещал!
Нужно двигать отсюда, как можно быстрей уходить. Смешно… Уходить – это про мои попытки ползти? Сил разве что на руки опереться, да и то с трудом.
Но как кружится голова… Даже так, с закрытыми глазами.
И темнота приближается…
Я очнулась, когда на небе поднималось солнце. Небо было яркое, почти прежнего голубого цвета. Единственное, что изменилось за ночь, пока я валялась без сознания. Нет, чего это я! Не единственное! Я жива, значит, порча прекратила высасывать жизнь. В остальном все по-прежнему. Ни живой души, ни шороха, ни дуновения.
Сколько часов я тут валяюсь? Тело так затекло, что не знаю, смогу ли пошевелиться. Что это? Это от меня такие стоны, будто живьем режут? Ведь я просто хочу приподняться и повернуть голову.
Нет, лучше бы не поворачивала. Недалеко я вчера от ведьмы уползла, вот она, прямо под боком лежит, смотрит белесыми глазами в небо. Рот приоткрыт, и кривые желтые зубы торчат.
Она ни крошки себе не брала, все копила на портал. Какой же нужно быть безумной, чтобы даже не привести себя в порядок, ничего не потратить на улучшение внешнего вида? Хотела исполнить мечту, уйти в другой мир?
– Ты ушла в другой мир.
Исполнилась твоя мечта, ведьма, хоть и не совсем так, как ты хотела!
А я, выходит, еще жива.
Вокруг пусто, живое не вернулось в лес. Трава не пробилась сквозь скукоженные остатки растительности, мошки не заполонили воздух. Пусто. Но раз меня не высосало, значит, порча уходит. А жизнь – она со временем вернется.
Боже, только сейчас я понимаю, как же мне повезло! Как повезло, что все так просто закончилось, что я не погибла раньше, чем остановила ведьму. Что я вообще ее остановила!
Нужно домой идти. К леснику. Он накормит меня вкусным ужином, уложит спать и даже на руках понесет, раз я так слаба.
Только вот нет его. Придется, как всегда, самой вставать и заставлять ноги двигаться. Шаг за шагом, мертвая ведьма позади. А впереди – обратная дорога, на которой никого.
Таким макаром я на дорогу потрачу несколько суток. Буду падать, когда силы заканчиваются, потом очухиваться и практически ползти дальше. Никто кроме лесника не знает, что я здесь, поэтому и не придет никто. А воды у меня ни капли, так что время ограничено. К счастью, подаренная Волином фигурка пахнет так резко, что заставляет встряхиваться и идти дальше.
Вот и очередной обморок, под камнем, в тени. Сколько он продлился? Тайна. Но спасибо, хоть солнце не палило. Больше всего мучает не голод, а эта дикая сухость во рту. Жизнь во многом зависит от воды, от жидкости, а в моем горле будто песок сыпется.
– Катя.
Веки тяжелые, не хотят открываться, губы словно склеили. В ушах гудит болезненный шум.
Кто-то приподнимает голову и подкладывает под нее что-то мягкое. От простого на первый взгляд движения острая боль пронзает виски.
– Тебе нужно выпить лекарство.
В губы утыкается горлышко пузырька. Это лесник, нашел меня. Не бросил, мечутся в полубреду мысли. Почему он меня не бросил?
– Тебе нужно это выпить, Катя! Это лекарство, станет легче. Слышишь?
На губы падает капля, я чувствую ее вес, ее вкус, но пошевелиться не могу. Нет сил, сил нет.
– Давай!
Мои щеки сжимают, заставляя челюсть открыться, жутко неприятно, особенно когда на язык льется густая приторная жидкость и срабатывает глотательный рефлекс. Она обволакивает горло и, как горячая река, ползет в желудок. Растворяется, пуская ручейки по крови.
Получается открыть глаза, вот только ничего не видно.
– Умница. Теперь воды.
На губы потекла вода, заструилась по щекам, пришлось совсем приходить в себя, жадно глотать ее, давиться, но глотать дальше.
Лесник стоял рядом на коленях и загораживал собой ненавистный пейзаж – черноту. От него пахло чем-то таким знакомым, чем-то успокаивающим, домашним, говорящим, что ты не один. Что он знает путь в безопасность, где ты найдешь приют. Где тебя всегда ждут.
Вода закончилась, стало тихо. Зрение постепенно восстанавливалось. Он стоял рядом на коленях и тяжело, сипло дышал. Его лицо выглядело изнуренным, осунувшимся. Рубаха на правом плече сияла огромной рваной дырой, как будто он падал и зацепился за что-то острое.
– Почему ты так долго?
– Я пошел за тобой, как только понял, что порча перестала расползаться.
– Молчи, дай угадаю. – Иссушенный вид, слабость, одежда, как у меня, как будто он тоже не раз ложился на землю. – И далеко не прошел? Порча тянула силы, пока ты не свалился с ног? Потом пришел в себя и пошел дальше?
– Да.
– Но раз ты очнулся, раз я очнулась, значит, порча не просто остановилась? Она уходит?
– Она уходит, Катя, – большие ладони, дрожа, обхватили мою голову. – Порча уходит. Катя, ты все сделала, как нужно.
Разумное существо рядом – это счастье. Говорить с кем-то, кто тебя слышит и отвечает… знать, что не придется сутками валяться без сознания в одиночестве – счастье вдвойне.
Но не дает покоя внезапное озарение!
– Может, это и было моей целью появления в этом мире? Просто спасти его от сумасшедшей ведьмы, которая тоже хотела его покинуть? Как ты думаешь?
Он отнял руки, неуклюже положил их на колени и повесил голову.
И не ответил.
– Лесник, у тебя осталась еще вода?
– Да, – засуетился он. – Мало, но можешь допить. Теперь мы обязательно выйдем отсюда.
– Я пока не могу идти.
– Не страшно, понесу тебя обратно.
– Да? Сам-то идти можешь?
Он молча встал, закинул сумку за плечо и нагнулся за мной. Ноги, как ни странно, ощущались.
– Поставь меня, я попробую пройти сама.
Послушный какой… Осторожно опустил на землю, крепко обхватив за талию. Хорошо, он высокий и взгляд не упирается ему в лицо. Неловко было бы, даже в такой двоякой ситуации.
А идти-то я могу! Пусть и с поддержкой, и чувствую, недолго, но сама.
– Хорошее ты зелье мне дал, лесник. Что это было?
– Укрепляющий отвар.
– Где ты такому научился?
Пришлось для удобства обхватить его рукой за талию, а он держал меня за плечи. Так и пошли. Лесник сдерживал шаги, не спешил.
– Да пришлось как-то.
– Я тебя совсем не узнаю, лесник.
И такой жалобный вздох вырвался, сама не ожидала.
– Просто я другой, колдунья.
Он еще может улыбаться? Ну, судя по голосу, потому что поднимать голову от земли я не собираюсь. Споткнусь еще, падать буду, вдруг завалится на меня? Тогда точно придавит.
Обратная дорога домой такая и вышла – он поддерживал меня, потому что нести не мог, я поддерживала его, и вдвоем мы ковыляли вначале по мертвой и сухой земле, потом по живой, покрытой зеленью. А после, уже у дома, сил будто прибавилось. Никогда не думала, что так обрадуюсь виду одинокого хозяйства в лесу. Гостеприимный дом с открытыми ставнями и высоким крыльцом, сарай и ряд домиков для животных. Даже морда лисы, которую та высунула в открытую дверцу своей будки, обрадовала. Она все так же лежала, но глазами следила за нами вполне живо.
Как я ее понимала!
– Спать хочу.
– Вначале нужно поесть, – прогудел лесник, и почему-то стало очень смешно.
Он посадил меня на крыльцо, теплое, нагретое солнцем крыльцо, над которым порхала ветка рябины, и пошел ставить чайник, а я смотрела вокруг и смеялась от радости.
Это самое красивое место на свете. А я – самый счастливый на свете человек.
Дождаться еды я не успела. А, потом поем! Все закончилось… Все уже позади. Ветерок словно напевала колыбельную, и когда на плечи опустилось одеяло, стало еще удобней. Так я и спала на крыльце, благо оно у лесника большое. Не крыльцо, а целая веранда.
Странное время наступило потом. Оно вроде не шло, а застыло в одном дне. Умиротворение, замирание, зависание, как муха в паутине. Я сидела на крыльце, наблюдая, как колышется трава. Как ползет по полу муравей, как пролетает мимо пчела. Как неподалеку осторожно выбирается из домика лиса и солнечный луч скользит по ее шерсти, которая из бледной и ломкой постепенно превращается в блестящую и гладкую.