— Я не узнала. Я просто высказала догадку. — Мэри остановилась. — Не знаю, что сказать. А что ты хотел бы от меня услышать? «Господи» в данной ситуации прозвучало бы слишком весомо.
Крис посмотрел на Мэри, сидевшую за столом, — кружку она держала по-детски, грея об нее руки. Он подумал, что, возможно, не совсем понял ее слова. В яркой учительской одежде она казалась скорее восемнадцатилетней, чем тридцатилетней. И тело у нее тоже становилось таким подходящим для учительницы — мягким и податливым, как у дойной коровы. Вот кого она ему сейчас напоминала — корову фризской породы: молочно-белая кожа, каштановые волосы, огромные карие глаза, пышные бока, — совершенно деревенское существо.
Она звякнула кольцом о кружку, поднимая ее ко рту.
Его жена.
Он затараторил, стараясь перекричать гул, стоявший в переполненной забегаловке.
— Я узнал об этом только сегодня утром. В десять мне позвонили организаторы и сказали, что у них отказался поехать один из руководителей групп и им нужен кто-нибудь, у кого есть достаточный опыт такой работы, чтобы заменить его.
— А у тебя есть опыт такой работы?
— Я до поступления в университет год занимался добровольческой службой в разных странах. Я легко осваиваю иностранные языки, да господи, Мэри, я же уже прошел одно собеседование на эту должность!
— То есть все произошло не совсем «только этим утром». Почему ты не сказал мне, что ходил на собеседование? — спросила Мэри. На лице ее промелькнула боль — теперь она все поняла. — Почему ты не сказал мне про эти встречи? Я думала, ты… — Она замолчала и пристально посмотрела на него.
Крис мысленно обругал себя за это и нахмурил лоб.
— Я не рассказывал тебе, потому что не был уверен, что все так сложится. И это совсем не то мероприятие, куда можно приехать с женой. Это вам не встреча одноклассников, где жены могут жить в том же шале, понимаешь ли.
Впрочем, это была «невинная ложь». В Косово можно было ехать с супругами, и на собеседовании ему даже задавали вопросы про Мэри — не захочет ли она преподавать во временных школах для детей-беженцев. Он убедительным тоном сказал, что она не сможет оставить свою школу в Лондоне. Тем самым он устроил все так, как считал нужным. Правда заключалась в том, что он не хотел, чтобы кто-нибудь поехал вместе с ним, тем более Мэри. Ему хотелось остаться совсем одному.
— Да. Понятно.
Крис внимательно наблюдал за ее реакцией. Сейчас, когда Мэри вовсе не взорвалась от негодования, он спрашивал себя, почему не рассказал ей все с самого начала. Она, кажется, совершенно нормально это восприняла. Ну, впрочем, было вполне очевидно, что она не особенно огорчится его отъезду. Кто-то должен был взять на себя контроль над ситуацией. А пока он будет в Косово, у обоих будет достаточно времени подумать. Сейчас он уже сомневался в своих чувствах, — теперь, когда они сидели и говорили об этом. По крайней мере, это был самый долгий за последние полгода разговор между ними, когда они не ругались.
Вокруг сновала и толкалась толпа — люди выкрикивали названия начинок, обращаясь к работникам за прилавком, — фразы были явно заимствованы из обихода нью-йоркских закусочных, но звучали жалко, поскольку приходилось довольствоваться британскими ингредиентами. «Двойной чеддер на белом хлебе!», «Яйцо майо на „хоувис“[38], добавьте кресс-салат!» Первоначальное ликование Криса, которое он испытывал по поводу возможности уехать, куда-то улетучивалось, и на смену ему приходило какое-то неприятное чувство — что именно, он никак не мог понять. Он рассчитывал произвести на Мэри впечатление, думал, что она, по крайней мере, будет рада, что он наконец сможет сделать что-то практическое для организации, в которой работал не покладая рук. Видит Бог, он столько проторчал в этом офисе, что могло сойти на нет и самое страстное призвание.
И Крис не собирался себя обманывать — он не мог себе позволить упустить возможность путешествовать, и, что особенно важно, одному. Он должен был поехать. Им такой доброволец пригодится больше, чем нужен он здесь Мэри, попивающей каппучино, носящей такой бесполезный шарф.
— Согласись, Мэри, — сказал он, воодушевленный ее молчанием и уже предвкушающий странствия с рюкзаком, за которые его никто не вправе будет упрекнуть, — ты же не захотела бы со мной поехать, правда?
— Я не могла бы, — сказала она, глядя в окно. — У меня будет инспекция из департамента образовательных стандартов в конце семестра.
— Что-что?
— Ко мне придут инспектора. — Она добавила в кофе еще одну ложечку сахара. — Я же тебе говорила. Первый раз с тех пор, как я работаю в школе, я буду проходить аттестацию. Вся школа проходит аттестацию. — Она медленно, явно нарочно, звякала ложечкой в кружке.
«Как ирландский землекоп», — подумал Крис, сам не замечая, что от раздражения мысленно выразился любимой фразой своего отца.
— И ты только об этом и думаешь? О работе?
— О Боже, вот так наглость! — Мэри резко вскинула голову, как будто до этого ее что-то сдерживало, — она посмотрела на него жестким, холодным, злым взглядом. — Ты сам-то понял, что сейчас сказал? Я бы могла то же самое сказать о тебе, но не стала! А ты о чем-нибудь думаешь, кроме работы? Обо мне? О квартире? О наших друзьях? О пабе, которым занимается Джим?
Она начала стучать ложечкой по столу. Крис потянулся отобрать ложечку, и Мэри грубо ударила его по костяшкам пальцев.
— Я не собираюсь доставить тебе удовольствие, не дав собрать вещи и поехать помогать голодающим, конечно, я не буду тебе мешать. Кто я такая, чтобы встать на пути у святого Кристофера Давенпорта и его благотворительной миссии? Не надо только появляться в обеденный перерыв, сообщать, что ты вот-вот отправишься в горячую точку и неизвестно, когда вернешься, и рассчитывать, что я в ответ на это скажу: «Да, отлично, Крис, сообщишь, когда тебе нужно будет погладить одежду».
Крис резко отодвинулся от стола, чтобы Мэри не заметила, как он вздрогнул в ответ на этот гневный выпад. С каждым прозвучавшим словом, которые она произносила быстро и без запинки, он понимал, что супруга злится все сильнее. У мужчин все по-другому. Когда ему удавалось устроить с ней словесный спарринг, то он чувствовал прилив сил, но сейчас не мог найти слов в свою защиту — любая фраза прозвучала бы пустой сварливостью. Он попробовал придумать какую-нибудь шутку, чтобы хоть так дать отпор, но, как обычно, у него ничего не вышло.
— Да следи же за собой. Незачем устраивать истерики. Ты явно слишком много времени проводишь с семилетними детьми.
— Ну, видит бог, в последнее время я мало времени проводила с собственным мужем!
Он увидел, что Мэри прикрыла глаза, как будто прочувствовав горечь своих слов, и, к собственному удивлению, ничего не ощутил.
Что еще он мог сказать? Крис смотрел в окно: по улице спешили люди, проносились автобусы. Обеденный перерыв — все ринулись по магазинам или в банки. И ему хотелось только одного — уехать отсюда, и это желание заглушало все остальные чувства.
Они оба сидели и слушали, как болтают стоящие в очереди сотрудники офисов. Крис попытался предположить, о чем Мэри думает, и тут же понял, что ему это почти не интересно, — не настолько, как должно бы быть.
— И скоро ты уезжаешь? — Мэри говорила спокойным голосом, но он знал, что это только видимое спокойствие. Он помнил, что именно после такого спокойствия и начинались настоящие скандалы. Оно говорило о том, что Мэри сдерживает себя.
— Да, я должен уехать через сорок восемь часов.
Я должен уехать.
— Они хотят, чтобы я полетел туда и отвез вакцины и документы, — добавил Крис, запоздало пытаясь приглушить резко прозвучавшее «я».
— И как ты думаешь, на какое время ты там останешься?
Не менее полу года, возможно, и год.
— Я пока не знаю, — солгал он. — Не могу сказать точно.
— А плата за квартиру? — продолжала Мэри, так же невероятно спокойно. — Твоя организация будет платить за нашу квартиру, пока ты там? Потому что у меня одной денег на это не хватит. А муниципальный налог и все в этом роде? А твой кредит за обучение?
Крис еле сдержался.
— Твою мать, как ты можешь думать о деньгах в такой момент. — Он выдохнул, пытаясь этим выразить все то презрение, для которого не мог подобрать слова.
Она снова яростно сверкнула глазами, но голос звучал все так же хрустально чисто. Теперь в Мэри не было ничего коровьего.
— Нет, давай обдумаем это сейчас. Во-первых, кто-то должен решать денежные вопросы, пока ты носишься по свету, а во-вторых, что ты имеешь в виду — в такой момент? Поточнее?
— Я хочу сказать… — Крис закатил глаза, чтобы избежать ее взгляда. — Я имел в виду, в такой момент, когда нужно быстро принимать решения и обо всем договориться. В критический момент. Господи, Мэри, пусть для тебя это все очень тяжело, но подумай о тех несчастных людях, для которых эта помощь — последняя надежда, без нее они просто не выживут!
Мэри посмотрела ему в глаза и задержала свой взгляд на пару мгновений дольше, чем он мог спокойно выдержать, — тут Крис вспомнил ту девушку, которую так боялся в колледже, пока она не раскрыла ему свои чувства и не познакомила его с той компанией, которая всегда оккупировала в баре бильярдный стол.
Он залпом допил остывший кофе.
— Я знала, что ты так считаешь, — сказала она, и Крису показалось, что с ним разговаривают, как с ребенком.
— Конечно я так считаю, — продолжал он уже более уверенно, видя, что приступ ярости миновал. — Что же я еще мог иметь в виду?
Мэри крутила в руках ложечку.
— Ладно, — сказала она, и он чувствовал, что она сделала над собой усилие, чтобы заговорить любезным тоном, — итак, завтра ты уезжаешь с группой гуманитарной помощи и не знаешь, когда вернешься. Про финансовую сторону дела ты пока не спрашивал и точно еще не знаешь, где именно тебя поселят. Правильно я понимаю?